Эмма Мошковская Капризы

Все капризы у Оксанки

Соберём в большие санки,

Отвезём в далёкий бор,

Дальше моря, дальше гор!

И оставим возле ёлки...

Пусть едят их злые волки

А ЧТО У ВАС? С. Михалков

Кто на лавочке сидел,

Кто на улицу глядел,

Толя пел,

Борис молчал,

Николай ногой качал.

Дело было вечером,

Делать было нечего.

Галка села на заборе,

Кот забрался на чердак.

Тут сказал ребятам Боря

Просто так:

- А у меня в кармане гвоздь.

А у вас?

- А у нас сегодня гость.

А у вас?

- А у нас сегодня кошка

Родила вчера котят.

Котята выросли немножко,

А есть из блюдца не хотят.

- А у нас на кухне газ.

А у вас?

- А у нас водопровод.

Вот.

- А из нашего окна

Площадь Красная видна.

А из вашего окошка

Только улица немножко.

- Мы гуляли по Неглинной,

Заходили на бульвар,

Нам купили синий-синий,

Презеленый красный шар.

- А у нас огонь погас -

Это раз.

Грузовик привез дрова -

Это два.

А в-четвертых, наша мама

Отправляется в полет,

Потому что наша мама

Называется пилот, -

С лесенки ответил Вова:

- Мама - летчик?

Что ж такого!

Вот у Коли, например,

Мама - милиционер.

А у Толи и у Веры

Обе мамы - инженеры.

А у Левы мама - повар.

Мама - летчик?

Что ж такого!

- Всех важней, - сказала Ната, -

Мама вагоновожатый,

Потому что до Зацепы

Водит мама два прицепа.

И спросила Нина тихо:

- Разве плохо быть портнихой?

Кто трусы ребятам шьет?

Ну конечно, не пилот.

Летчик водит самолеты -

Это очень хорошо.

Повар делает компоты -

Это тоже хорошо.

Доктор лечит нас от кори,

Есть учительница в школе.

Мамы разные нужны,

Мамы всякие важны.

Дело было вечером,

Спорить было нечего.

Е Благинина Хрустальный башмачок

Верещит в углу сверчок,
Дверь закрыта на крючок.
Я разглядываю книжку
Про хрустальный башмачок.

Во дворце весёлый бал,
Башмачок с ноги упал.
Очень Золушке обидно
Покидать высокий зал.

Но она домой ушла,
Платье пышное сняла
И опять в тряпьё оделась
И работать начала...

Стало тихо и темно,
Лунный луч упал в окно.
Слышу голос мамин милый:
" Спать тебе пора давно! "
Замолчал в углу сверчок.
Повернусь-ка на бочок -
Догляжу во сне я сказку
Про хрустальный башмачок

В. Берестова В магазине игрушек

Друзей не покупают,
Друзей не продают.
Друзей находят люди,
А также создают.

И только у нас,
В магазине игрушек,
Огромнейший выбор
Друзей и подружек!

Букваринск.И токмакова
Был на речке на Чернильной
Город маленький, не пыльный,
С незапамятных времен
Букваринском звался он.
Там, не ведая невзгод,
Очень славный жил народ:
Хлебосольный,
Незлобивый,
Дружный и трудолюбивый.
А — аптекарь,
Б — бочар,
В — валяльщик,
Г — гончар,
Д — дробильщик здоровенный,
Е — ефрейтор, он военный,
Ж — жестянщик-простачок,
З — закройщик-старичок,

И — историк бородатый,
К — красильщик франтоватый,
Л — лудильщик,
М — маляр,
Н — носильщик,
О — овчар,
П — писатель,
Р — радист,
С — сапожник,
Т — турист,
У — бесстрашный укротитель,
Ф — чудак фотолюбитель,
Х — художник-баталист,
Ц — известный цимбалист,
Ч — чудесный часовщик,
Ш — шофер, большой шутник,
Щ — щенок его Букетик,
Э — электрик-энергетик,
Ю — юрист, а дальше
Я – это я, мои друзья!

Борис заходер Что красивее всего

Ребенок спросил
Ни с того ни с сего:
- А ну-ка скажи,
Что красивей всего?

Да, вот так вопрос:
«Что красивей всего?»
Ответить
Я сам не сумел на него.

И вот я решил
Послушать ответы
Других обитателей
Нашей планеты.

Деревья и Травы
Сказали в ответ:
- Да что же прекрасней,
Чем солнечный свет?!

- Да что же прекрасней
Ночной темноты?! -
Откликнулись Совы,
Сычи и Кроты...

- Леса! -
Отвечали мне
Волк и Лиса.
Орел свысока
Процедил:
- Небеса!

- По-моему, море! -
Ответил Дельфин.
- Мой хвост, без сомнения! -
Крикнул Павлин.

Спрошу Мотылька -
Отвечает:
- Цветок! -
Спрошу у Цветка -
Говорит:
- Мотылек! -

Кто славит поля,
Кто - полярные льды,
Кто - горы, кто - степь,
Кто - мерцанье звезды...

А мне показалось,
Что все они правы.
Все: Звери и Птицы,
Деревья и Травы...

И я не ответил,
Увы,
Ничего
На трудный вопрос:
«Что красивей всего?»

Рассказ Н. Носов Затейники читать:

Мы с Валей затейники. Мы всегда затеваем какие-нибудь игры. Один раз мы читали сказку Три поросёнка. А потом стали играть. Сначала мы бегали по комнате, прыгали, кричали:

- Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк!

Потом мама ушла в магазин, а Валя сказала:

- Давай, Петя, сделаем себе домик, как у тех поросят, что в сказке.

Мы стащили с кровати одеяло и завесили им стол. Вот и получился дом. Мы залезли в него, а там темно-темно!

Валя говорит:

- Вот и хорошо, что у нас свой дом! Мы всегда будем здесь жить и никого к себе не пустим, а если серый волк придёт, мы его прогоним.

Я говорю:

- Жалко, что у нас в домике нет окон, очень темно!

- Ничего, - говорит Валя. - У поросят ведь домики бывают без окон.

Я спрашиваю:

- А ты меня видишь?

- Нет, а ты меня?

- И я, - говорю, - нет. Я даже себя не вижу.

Вдруг меня кто-то как схватит за ногу! Я как закричу! Выскочил из-под стола, а Валя за мной!

- Чего ты? - спрашивает.

- Меня, - говорю, - кто-то схватил за ногу. Может быть, серый волк?

Валя испугалась и бегом из комнаты. Я - за ней. Выбежали в коридор и дверь захлопнули.

- Давай, - говорю, - дверь держать, чтобы он не открыл. Держали мы дверь, держали. Валя и говорит:

- А может быть там, никого нет?

Я говорю:

- А кто же тогда меня за ногу трогал?

- Это я, - говорит Валя, - я хотела узнать, где ты.

- Чего ж ты раньше не сказала?

- Я, - говорит, - испугалась. Ты меня испугал.

Открыли мы дверь. В комнате никого нет. А к столу подойти всё-таки боимся: вдруг из-под него серый волк вылезет!

Я говорю:

- Пойди, сними одеяло. А Валя говорит:

- Нет, ты пойди!

Я говорю:

- Там же никого нет.

- А может быть, есть!

Я подкрался на цыпочках к столу, дёрнул за край одеяла и бегом к двери. Одеяло упало, а под столом никого нет. Мы обрадовались. Хотели починить домик, только Валя говорит:

- Вдруг опять кто-нибудь за ногу схватит!

Так и не стали больше в Три поросёнка играть.

Леонид ПАнтелев Честное слово

Мне очень жаль, что я не могу вам сказать, как зовут этого маленького человека, и где он живет, и кто его папа и мама. В потемках я даже не успел как следует разглядеть его лицо. Я только помню, что нос у него был в веснушках и что штанишки у него были коротенькие и держались не на ремешке, а на таких лямочках, которые перекидываются через плечи и застегиваются где-то на животе.

Как-то летом я зашел в садик, – я не знаю, как он называется, на Васильевском острове, около белой церкви. Была у меня с собой интересная книга, я засиделся, зачитался и не заметил, как наступил в Когда в глазах у меня зарябило и читать стало совсем трудно, я за хлопнул книгу, поднялся и пошел к выходу.

Сад уже опустел, на улицах мелькали огоньки, и где-то за деревьями звенел колокольчик сторожа.

Я боялся, что сад закроется, и шел очень быстро. Вдруг я остановился. Мне послышалось, что где-то в стороне, за кустами, кто-то плачет.

Я свернул на боковую дорожку – там белел в темноте небольшой каменный домик, какие бывают во всех городских садах; какая-то будка или сторожка. А около ее стены стоял маленький мальчик лет семи или восьми и, опустив голову, громко и безутешно плакал.

Я подошел и окликнул его:

– Эй, что с тобой, мальчик?

Он сразу, как по команде, перестал плакать, поднял голому, посмотрел на меня и сказал:

– Ничего.

– Как это ничего? Тебя кто обидел?

– Никто.

– Так чего ж ты плачешь?

Ему еще трудно было говорить, он еще не проглотил всех слез, еще всхлипывал, икал, шмыгал носом.

– пошли, – сказал я ему. – Смотри, уже поздно, уже сад закрывается.

И я хотел взять мальчика за руку. Но мальчик поспешно отдернул руку и сказал:

– Не могу.

– Что не можешь?

– Идти не могу.

– Как? Почему? Что с тобой?

– Ничего, – сказал мальчик.

– Ты что – нездоров?

– Нет, – сказал он, – здоров.

– Так почему ж ты идти не можешь?

– Я – часовой, – сказал он.

– Как часовой? Какой часовой?

– Ну, что вы – не понимаете? Мы играем.

– Да с кем же ты играешь?

Мальчик помолчал, вздохнул и сказал:

– Не знаю.

Тут я, признаться, подумал, что, наверно, мальчик все-таки болен и что у него голова не в порядке.

– Послушай, – сказал я ему. – Что ты говоришь? Как же это так? Играешь и не знаешь – с кем?

– Да, – сказал мальчик. – Не знаю. Я на скамейке сидел, а тут какие-то большие ребята подходят и говорят: «Хочешь играть в войну?» Я говорю: «Хочу». Стали играть, мне говорят: «Ты сержант». Один большой мальчик… он маршал был… он привел меня сюда и говорит: «Тут у нас пороховой склад – в этой будке. А ты будешь часовой… Стой здесь, пока я тебя не сменю». Я говорю: «Хорошо». А он говорит: «Дай честное слово, что не уйдешь».

– Ну?

– Ну, я и сказал: «Честное слово – не уйду».

– Ну и что?

– Ну и вот. Стою-стою, а они не идут.

– Так, – улыбнулся я. – А давно они тебя сюда поставили?

– Еще светло было.

– Так где же они?

Мальчик опять тяжело вздохнул и сказал:

– Я думаю, – они ушли.

– Как ушли?

– Забыли.

– Так чего ж ты тогда стоишь?

– Я честное слово сказал…

Я уже хотел засмеяться, но потом спохватился и подумал, что смешного тут ничего нет и что мальчик совершенно прав. Если дал честное слово, так надо стоять, что бы ни случилось – хоть лопни. А игра это или не игра – все равно.

– Вот так история получилась! – сказал я ему. – Что же ты будешь делать?

– Не знаю, – сказал мальчик и опять заплакал.

Мне очень хотелось ему как-нибудь помочь. Но что я мог сделать? Идти искать этих глупых мальчишек, которые поставили его на караул взяли с него честное слово, а сами убежали домой? Да где ж их сейчас найдешь, этих мальчишек?..

Они уже небось поужинали и спать легли, и десятые сны видят.

А человек на часах стоит. В темноте. И голодный небось…

– Ты, наверно, есть хочешь? – спросил я у него.

– Да, – сказал он, – хочу.

– Ну, вот что, – сказал я, подумав. – Ты беги домой, поужинай, а я пока за тебя постою тут.

– Да, – сказал мальчик. – А это можно разве?

– Почему же нельзя?

– Вы же не военный.

Я почесал затылок и сказал:

– Правильно. Ничего не выйдет. Я даже не могу тебя снять с караула. Это может сделать только военный, только начальник…

И тут мне вдруг в голову пришла счастливая мысль. Я подумал, что если освободить мальчика от честного слова, снять его с караула может только военный, так в чем же дело? Надо, значит, идти искать военного.

Я ничего не сказал мальчику, только сказал: «Подожди минутку», – а сам, не теряя времени, побежал к выходу…

Ворота еще не были закрыты, еще сторож ходил где-то в самых дальних уголках сада и дозванивал там в свой колокольчик.

Я стал у ворот и долго поджидал, не пройдет ли мимо какой-нибудь лейтенант или хотя бы рядовой красноармеец. Но, как назло, ни один военный не показывался на улице. Вот было мелькнули на другой стороне улицы какие-то черные шинели, я обрадовался, подумал, что это военные моряки, перебежал улицу и увидел, что это не моряки, а мальчишки-ремесленники. Прошел высокий железнодорожник в очень красивой шинели с зелеными нашивками. Но и железнодорожник с его замечательной шинелью мне тоже был в эту минуту ни к чему.

Я уже хотел несолоно хлебавши возвращаться в сад, как вдруг увидел – за углом, на трамвайной остановке – защитную командирскую фуражку с синим кавалерийским околышем. Кажется, еще никогда в жизни я так не радовался, как обрадовался в эту минуту. Сломя голову я побежал к остановке. И вдруг, не успел добежать, вижу – к остановке подходит трамвай, и командир, молодой кавалерийский майор, вместе с остальной публикой собирается протискиваться в вагон.

Запыхавшись, я подбежал к нему, схватил за руку и закричал:

– Товарищ майор! Минуточку! Подождите! Товарищ майор!

Он оглянулся, с удивлением на меня посмотрел и сказал:

– В чем дело?

– Видите ли, в чем дело, – сказал я. – Тут, в саду, около каменной будки, на часах стоит мальчик… Он не может уйти, он дал честное слово… Он очень маленький… Он плачет…

Командир захлопал глазами и посмотрел на меня с испугом. Наверное, он тоже подумал, что я болен и что у меня голова не в порядке.

– При чем же тут я? – сказал он.

Трамвай его ушел, и он смотрел на меня очень сердито.

Но когда я немножко подробнее объяснил ему, в чем дело, он не стал раздумывать, а сразу сказал:

– Идемте, идемте. Конечно. Что же вы мне сразу не сказали?

Когда мы подошли к саду, сторож как раз вешал на воротах замок. Я попросил его несколько минут подождать, сказал, что в саду у меня остался мальчик, и мы с майором побежали в глубину сада.

В темноте мы с трудом отыскали белый домик. Мальчик стоял на том же месте, где я его оставил, и опять – но на этот раз очень тихо – плакал. Я окликнул его. Он обрадовался, даже вскрикнул от радости, а я сказал:

– Ну, вот, я привел начальника.

Увидев командира, мальчик как-то весь выпрямился, вытянулся и стал на несколько сантиметров выше.

– Товарищ караульный, – сказал кома – Какое вы носите звание?

– Я – сержант, – сказал мальчик.

– Товарищ сержант, приказываю оставить вверенный вам пост.

Мальчик помолчал, посопел носом и сказал:

– А у вас какое звание? Я не вижу, сколько у вас звездочек…

– Я – майор, – сказал кома И тогда мальчик приложил руку к широкому козырьку своей серенькой кепки и сказал:

– Есть, товарищ м Приказано оставить пост.

И сказал это он так звонко и так ловко, что мы оба не выдержали и расхохотались.

И мальчик тоже весело и с облегчением засмеялся.

Не успели мы втроем выйти из сада, как за нами хлопнули ворота и сторож несколько раз повернул в скважине ключ.

Майор протянул мальчику руку.

– Молодец, товарищ сержант, – сказал он. – Из тебя выйдет настоящий воин. До свидания.

Мальчик что-то пробормотал и сказал: «До свиданья».

А майор отдал нам обоим честь и, увидев, что опять подходит его трамвай, побежал к остановке.

Я тоже попрощался с мальчиком и пожал ему руку.

– Может быть, тебя проводить? – спросил я у него.

– Нет, я близко живу. Я не боюсь, – сказал мальчик.

Я посмотрел на его маленький веснушчатый нос и подумал, что ему, действительно, нечего бояться. Мальчик, у которого такая сильная воля и такое крепкое слово, не испугается темноты, не испугается хулиганов, не испугается и более страшных вещей.

А когда он вырастет… Еще не известно, кем он будет, когда вырастет, но кем бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек.

Я подумал так, и мне стало очень приятно, что я познакомился с этим мальчиком.

И я еще раз крепко и с удовольствием пожал ему руку.

Борис Заходер сказка Русачок

Жил-был маленький зайчик, по имени Русачок, и был у него знакомый Головастик.
Зайчик жил на лесной опушке, а Головастик - в пруду.
Бывало, встретятся - Головастик хвостом виляет, Русачок лапками барабанит.
Русачок ему - про морковку, а Головастик - про водоросли. Весело!
Вот как-то приходит Русачок к пруду - глядь-поглядь, а Головастика нет. Как в воду канул!
А на берегу какой-то Лягушонок сидит.
— Эй, Лягушонок, - говорит Русачок, - не видал моего знакомого Головастика?
— Нет, не видал, - отвечает Лягушонок, а сам хохочет: - Хва-хва-хва!
— Чего же ты смеешься, - обиделся Русачок, - у меня приятель пропал, а ты хохочешь! Эх, ты!
— Да не я " эх", - говорит Лягушонок, - а ты " эх"! Своих не узнаешь! Это ж я и есть!
— Что значит - я? - удивился Русачок.
— Я и есть твой знакомый Головастик!
— Ты? - еще больше удивился Русачок. - Быть того не может! У Головастика хоть хвост был, а у тебя что? Ты совсем и не похож!
— Мало ли что не похож, - отвечает Лягушонок, - а все равно это я! Просто я вырос - и в Лягушонка превратился. Так всегда бывает!
— Вот так штука, - говорит Русачок. - Всегда, говоришь, так бывает?
— Конечно, всегда! Все так: как вырастут, так и превратятся! Из червячка - комар или там жук получится, из икринки - рыбка, а из Головастика - известное дело - Лягушка! Даже стихи такие есть:

Головастики спешат
Превратиться в лягушат!

Ну, тут Русачок ему окончательно поверил.
— Спасибо, что сказал, - говорит. - Тут есть над чем подумать!
И разошлись.
Пришел Русачок домой и спрашивает свою маму:
— Мам! Скоро я вырасту?
— Скоро, скоро, сынок, - говорит мама. - Как листья пожелтеют - будешь большой! Мы, зайцы, быстро растем!
— А в кого я превращусь?
— Что значит - в кого превращусь? - не поняла мама.
— Ну, кем я стану, когда вырасту?
— Ясное дело, кем, - отвечает мама, - станешь большим, красивым зайцем, как твой папа!
— Как папа? Ну, это мы еще посмотрим! - сказал Русачок.
И побежал, пошел смотреть, в кого бы ему превратиться.
" Посмотрю, - думает, - на всех, кто в лесу живет: кто больше понравится, тем и стану! "
Маленький, а хитрый! Идет по лесу, а кругом птички поют.
" Эх, - думает Русачок, - а не стать ли и мне птичкой? Буду себе летать да песни распевать! Уж больно я петь люблю, а мы, зайцы, очень тихо поем - никто и не слышит! "
Только он это подумал - видит: сидит на суку птица. Замечательная птица: больше зайца ростом, перья черные, брови красные и поет замечательно:
— Бу-бу-бу! Чуфык-чуфык!
— Тетенька-птица! - кричит Русак. - Как вас звать?
— Чуфык-чуфык! - отвечает Глухарь (это он и был).
— Дяденька Чуфык, как мне птицей стать?
— Чуфык-чуфык! - отвечает Глухарь.
— Хочу в птицу превратиться, - объясняет Русачок.
А тот все свое:
— Бу-бу-бу! Чуфык-чуфык.
" Не слышит он, что ли? " - подумал Русачок и только было собрался поближе подойти, слышит: топ-топ, топ-топ!
— Охотник! Спасайся, дяденька Чуфык! - крикнул Русачок и едва успел в кустах схорониться, вдруг ружье как загремит: бах! Бах!
Выглянул Русачок: в воздухе дыму полно, перья летают - полхвоста у Глухаря отхватил Охотник... Вот тебе и чуфык!
" Нет, - думает Русачок, - не буду я Глухарем: хорошо он поет, громко, да никого не слышит; тут и хвоста лишиться недолго... Наше дело - ушки на макушке держать! "
Поскакал-побежал дальше, а для храбрости сам песню запел - Храбрую Заячью песню:

Раз-два-три-четыре-пять -
Шел Охотник погулять!
Вдруг Зайчонок выбегает
И давай в него стрелять!
Пиф! Паф! Ой-ой-ой!
Убежал Охотник мой!
Спел - на душе веселее стало.

Видит - Белка с ветки на ветку прыгает.
" Здорово прыгает, - думает Русачок, - не хуже меня! А не стать ли мне Белкой? "
— Белка, Белка, - говорит, - иди-ка сюда!
Соскочила Белка на самую нижнюю ветку.
— Здравствуй, Русачок, - говорит, - чего тебе?
— Расскажи, пожалуйста, как вы, белки, живете, - просит Русачок, - а то я надумал Белкой стать!
— Ну что ж, дело хорошее, - говорит Белка. - Живем мы прекрасно: с ветки на ветку прыгаем, шишки лущим, орешки грызем. Забот только много: гнездо устрой, на зиму запас собирай - грибы да орехи... Ну да ничего, когда привыкнешь! Полезай на дерево - я тебя всей беличьей науке обучу!
Подошел Русачок к дереву, а сам думает: " Заботы какие-то... Мы, зайцы, без забот живем, гнезда не строим, норы не роем..."
Полез было на дерево, да голова у него закружилась...
— Нет, - говорит, - не хочу Белкой быть! Не наше это дело - по деревьям лазить!
Засмеялась Белка, зацокала, шишкой в него запустила. Спасибо, не попала.
Пошел Русачок дальше. Пришел на полянку. А там веселье - мышата в салки играют.
Засмотрелся на них Русачок.
Вдруг - что такое: побежали все сломя голову прочь.
— Лиса! Лиса! - кричат.
И верно, идет кума Лиса: шубка рыжая, грудка белая, ушки на макушке, хвост поленом. Красота!
" Неужели, - думает Русачок, - это они ее, такую красивую, испугались! Не может быть! "
Вышел смело, поклонился и говорит:
— Здравствуйте, кумушка Лиса! Можно, я у вас одну вещь спрошу?
— Ишь какой смелый! - удивилась Лиса. - Ну что ж, спрашивай, только поживей, а то у меня с вашим братом разговор короткий!
— А я недолго. Научите меня, как мне Лисой стать? Расскажите, как живете? Очень вы мне понравились!
Лисе лестно.
— Ну что ж, - говорит, - живу обыкновенно: кого изловлю - того задавлю, кого задавлю - того съем! Вот и вся наука!
Ох, как страшно стало Русачку! Но виду не подал - только ушами стрижет.
— Вот, - говорит, - почему вас все боятся! Нет, не стану я Лисой - не наше это дело других обижать!
— И хорошо, - говорит Лиса, - а то, если зайцы лисами станут, кого мы, лисы, есть будем?
А у самой глазищи так и горят, зубищи оскалила: сейчас прыгнет - и прощай, Русачок!
Только Русачок ее даже недослушал: как припустится - поминай как звали! Бежит, а про себя приговаривает: " Ишь чего выдумала! Живых зайцев есть! Это значит: стань я Лисой, я сам себя съесть должен! Ну и ну! "
Долго бегал Русачок по лесу. Всех зверей повидал. Все ему, кроме Волка - он еще злей Лисы, - понравились. Да только не совсем. Хотел было Мышкой стать - да больно мала и уши коротки; хотел Ежом - да больно колючий, никто его не погладит, а заяц - он ласку любит; хотел Бобром - да в реке больно мокро...
Совсем было собрался Медведем стать: сказал ему Медведь, что он мед ест, а мед, мол, еще слаще морковки, - да не захотел Русачок зимой в берлоге спать, лапу сосать.
— Мы, - говорит, - этого не можем. Наше дело бегать.
Бегал-бегал - прибежал к болотцу лесному. Да так и замер. Стоит зверь - всем зверям зверь: сам большой-пребольшой, больше Медведя, ноги длинные, уши - не хуже заячьих, да целых две пары! А глаза - добрые-предобрые. Стоит - травку щиплет, осиновую ветку гложет. Уж как он Русачку понравился - и сказать невозможно!
Поклонился он зверю низехонько.
— Здравствуйте, дяденька, - говорит, - как вас звать-величать?
— Здравствуй. Русачок, - говорит великан, - звать меня Лось Сохатый.
— А зачем у вас, дяденька, две пары ушей?
Засмеялся Лось Сохатый.
— Это, - говорит, - ты, видно, мои рога за уши принял!
— А зачем вам рога?
— От врага защищаться, - говорит Лось. - От волка там или еще от кого.
— Ой, как здорово! - говорит Русачок. - А как вы, лоси, живете?
— Живем обыкновенно: ветки гложем, траву щиплем.
— А морковку едите?
— Едим и морковку, коли попадется.
— А других зверей не едите?
— Бог с тобой, - говорит Лось. - Что придумал!
Тут Лось еще больше Русачку понравился.
" Стану Лосем", - думает.
— А по деревьям не лазите? - спрашивает.
— Да что ты! Зачем это?
— А бегаете быстро?
— Ничего, не жалуюсь, - смеется Лось Сохатый.
— А зимой в берлоге не спите, лапу не сосете?
— Что я - Медведь, что ли? - фыркнул Лось.
Ну, тут совсем решил Русачок Лосем стать.
Но на всякий случай еще об одном решил спросить:
— А скоро ли можно Лосем стать?
— Ну что ж, - говорит Лось Сохатый, - скоро: расти надо лет пять этак или шесть - и будет из Лосенка настоящий Лось Сохатый!
Уж как тут Русачок огорчился - чуть не заплакал!
— Нет, - говорит, - не наше это дело - пять лет расти! До свиданья, дяденька Лось! Ничего у меня не выходит...
— Прощай, малыш, - говорит Лось Сохатый. - Не горюй!
И побежал Русачок домой. Подбежал к знакомому пруду - в пруду желтые листья плавают, а на большом листе Лягушонок сидит. Подрос он, конечно. Пожалуй, и Лягушкой назвать можно, но Русачок его все равно сразу узнал.
— Здравствуй, - кричит, - бывший Головастик!
Он-то узнал, а Лягушонок, видно, нет: испугался и в воду нырнул.
Удивился Русачок. " Что это он? " - думает.
Высунулся Лягушонок из воды и говорит:
— Эх, ты! Чего людей пугаешь?
— Да не я " эх", а ты " эх"! - засмеялся Русачок. - Что ж ты, бывший Головастик, своих не узнаешь? Это ж я!
— Что значит - я? - удивился Лягушонок.
— Ну я, твой знакомый Русачок.
— Вот так так, - говорит Лягушонок. - Какой ты Русачок? Ты самый настоящий Заяц-Русак! И нырнул.
Посмотрелся Русачок в воду, когда круги успокоились.
Видит - и верно: стал он большим, красивым Зайцем. Точь-в-точь как папа: шерстка пушистая, лапы сильные, глаза большие, а уши - ни в сказке сказать, ни пером описать!
И забарабанил он лапами. От радости.