Критика со стороны католиков 2 страница

Такое, мягко говоря, своеобразное толкование Библии — результат прямого влияния западной библеистики, “библейской критики”, которую вслед за своими протестантскими коллегами о. Александр признает единственно объективным, подлинно научным методом познания священной книги. Отметим для сведения читателей, что так называемая “литературная критика”, начавшись в XVIII веке со скромной гипотезы о двух авторах Книги Бытия, через сто лет пришла к полному торжеству “мифологической школы” — не только отрицанию достоверности Библии, но и отрицанию историчности Христа. Причем все эти “научные результаты” добыты за письменным столом, с текстом Библии и карандашом в руках. Каждый “ученый” считал себя вправе толковать священный текст, как ему вздумается. Что же, если отвергнут авторитет Церкви, иного и быть не должно: у каждого появляется своя “вера”, приводящая к полному неверию. Впрочем, для нормального русского читателя (так же, как, впрочем, и для большинства простых верующих на Западе) натянутость подобных “толкований” очевидна. Гораздо более опасно, хотя и менее приметно, расхождение о. Александра с Православием в другой области — в области веро- и нравоучения.

5. Искажение православного веро- и нравоучения в трудах протоиерея Александра Меня

Отец Александр Мень старается уверить своих читателей, что применяемые им методы исследования Библии не посягают на духовный авторитет священной книги (М. 15). Однако при ближайшем знакомстве с библейскими комментариями о. Александра оказывается, что это далеко не так.

Духовный авторитет Библии состоит в том, что она содержит непогрешительное, безупречно верное учение о спасении человека, и вот это-то учение и искажает отец протоиерей.

Нельзя сказать, что о. Александр следует какому-то определенному лжеучению. Методологически — в его богословских построениях наблюдается характерное для всех христологических ересей смешение понятий “природа” и “ипостась” — идет ли речь о происхождении человека, о его грехопадении, о Христе и Его Церкви. В трудах отца Александра можно встретить идеи арианства — о тварном боге-посреднике в создании мира, являвшемся в теофаниях Ветхого Завета (М. 335); манихейства — о том, что мир сотворен в результате борьбы сил добра и зла (М. 594; К. 30-31); пелагианства — о том, что грехопадение якобы не изменило природы человека (М. 548-549); несторианства — о том, что Христос был подвержен греху (С. 70) и страдал на кресте как простой человек (С. 294).

Искажений православного вероучения в трудах о. Александра настолько много, что из опровержений на них можно было бы составить целую книгу. Для краткости ограничимся лишь небольшим вопросом — о правильном различении добра и зла. Этот вопрос — основной в христианском учении о спасении. Преподобный Антоний Великий говорит, что в подлинном смысле могут называться умными людьми лишь те, “у которых душа умна, которые могут рассудить, что добро и зло, и злого и душевредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют” (Добротолюбие. Т. 1. С. 63).

6. Происхождение и сущность зла

Этот раздел богословия называется понирология (от греч. “понирос” — злой, лукавый).

Вначале обратим внимание на некоторую часть поставленной проблемы — на разграничение понятий “зло”, “смерть”, “несовершенство”. Именно в смешении этих понятий и проявляется разногласие отца Александра с вероучением Православия.

Согласно православному пониманию, несовершенство присуще всем тварным существам. Уже сам факт их созданности Богом “из ничего”, их тварность придает им ограниченность, несовершенство. Даже ангелы в этом смысле несовершенны. Только благодать Божия, то есть нетварная Божественная энергия, поддерживает их в бытии; только по благодати тварные существа — ангелы и человеки — могут быть причастны совершенствам Творца, в том числе и бессмертию.

Но несовершенство не есть зло. Бог Сам есть Абсолютное Добро, и все, что Он творит, также есть добро. Об этом особенно подчеркивается, как уже отмечено выше в 1-й главе Книги Бытия: И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (по-славянски — вся добра зело) (Быт. 1, 31). Это одобрение относится не только в целом к законченному творению, но и к отдельным этапам его. В каждом из 6 творческих дней непременно говорится: И увидел Бог, что все это хорошо (Быт. 1, 8, 10, 12, 18, 21, 25). Более того! Хотя в сотворенном мире не было недостатков, для него была предусмотрена возможность дальнейшего совершенствования: человек получил заповедь не только хранить, но и возделывать рай (Быт. 2, 15).

Итак, несовершенство — это не зло. В созданном Богом мире, на любой степени совершенства, нет места злу. “В сущем (т.е. во всем существующем — авт.) нет ничего злого”, — говорит преподобный Максим Исповедник. Согласно православному пониманию, зло возникло по причине злоупотребления свободой воли высшими тварными существами — ангелами, а потом и человеком. Пребывание этих существ в добре зависит от них самих: они могут подчиняться воле Божией и тогда оставаться и даже совершенствоваться в добре, но могут уклониться от послушания Богу, восстать против Него. Нарушение воли Божией — это грех. Грех и есть первопричина зла.

Таким образом, зло всегда связано не с природой, а с чьей-то личностью, ибо только личное существо — ангел или человек — имеет свободу воли. В природе же как таковой в принципе нет зла. Другими словами, зло всегда отвечает на вопрос “кто”, а не “что”. Те же неустройства в природе (например, стихийные бедствия) и в естестве человека (болезни), которые обычно называют “злом”, есть лишь следствия первопричинного зла — греха. Эти следствия часто именуются общим названием — “тление и смерть”.

Священное Писание совершенно однозначно свидетельствует, что в первозданном мире не было никакого беспорядка и разрушения: Бог смерти не сотворил (Прем. 1, 13). И только грехопадение человека, совершившееся по совету лукавого змия-сатаны, подвергло самого человека, а вместе с ним и весь видимый мир, действию смерти и тления: Завистью диавола смерть вошла в мир (Прем. 2, 24). Грех первозданного человека оказался катастрофой мирового масштаба, ибо он нарушил гармонию и порядок в мироздании.

Таким образом, православное вероучение четко разграничивает первопричину зла — грех и его последствия — тление и смерть, и столь же четко указывает, что источник зла — в области нравственной — это злая воля чьей-либо личности — падшего ангела-демона или человека.

У прот. Александра Меня эти вопросы раскрываются по-иному. Если писать вкратце, то суть его решения проблемы зла сводится к следующему.

1. Тление и смерть существовали в мире до грехопадения человека.

2. Виновником мирового беспорядка косвенно является Сам Бог, допустивший неким богоборческим силам Хаоса в самом начале творения космоса исказить мировую гармонию.

Познакомимся подробнее с доводами отца протоиерея. Процитируем одно из его рассуждений. Приведя туманные и неимеющие отношения к православному богословию высказывания Т. де Шардена, Винера, Планка, о. Александр делает вывод: “Таким образом, есть все основания утверждать, что Смерть (с большой буквы — авт.) в природе универсальна. Погибают живые существа, распадается материя, энергия обесценивается и тень слепого и темного хаоса витает над Вселенной” (М. 571). И сразу же — еще более решительный вывод: “Можно ли после этого говорить о том, что смерть в природу внес человек? ” (там же).

Не только можно, но и нужно! Та картина всеобщей склонности к разрушению, которую пытается нарисовать о. Александр, всем хорошо известна. Это картина того мира, в котором мы живем — мира после грехопадения Адама, мира, в который внесено преступлением нашего праотца начало тления и смерти. И естественные науки принципиально иного ничего не могут дать, ибо они основаны на наблюдениях того же самого, зараженного тлением и смертью мира. Только опыт святых, только Божественное Откровение могут поведать человеку, каким был мир до грехопадения Адама. И это Откровение вполне недвусмысленно свидетельствует, что смерти и тления не было в первозданном мире.

Знает ли об этих текстах о. Александр? По-видимому, да. Однако, он пытается по-своему, в угоду своим целям перетолковать их, извращая буквальный смысл Писания. Так, в контексте 1-й главы вполне ясно, что стих Книги Бытия 31-й — это свидетельство Творца о благоустроенности новосозданного мира. Нет! — по мнению о. Александра, эти слова относятся лишь к конечному состоянию мира, после Страшного Суда (М. 599). И никаких ссылок — о. Александр считает, что это его мнение достаточно авторитетно. В другом месте он говорит о. том, что смерть как бы заложена в структуру живых существ. И хотя жизнь “противится смерти, создавая сложные системы, передающие из поколения в поколение свой структурный шифр, тем не менее, из рода в род живые существа несут дань Молоху смерти. Более того, для поддержания своего существования они ведут постоянную борьбу, пожирая друг друга” (М. 595).

И вот эта-то неприглядная картина, как настойчиво уверяет отец Александр, существует в мире изначально. Что же, спросим мы, значит Бог — Творец смерти и тления? От столь явной клеветы на Создателя о. Александр пытается уйти следующими высказываниями:

“Единственное, что с уверенностью говорят нам вера и Откровение, это то, что Бог не мог непосредственно сотворить борьбу и тленность, которые окрашивают всю историю Вселенной” (М. 594).

Однако Вера и Откровение говорят совсем о другом. Бог только попускает существовать сопротивным силам и началу тления и смерти. " Попускает" — это значит, что все искажения и нарушения порядка в мироздании являются следствием действия только сил зла, а Бог лишь допускает им действовать в определенных пределах, исправляя и направляя ко благу причиняемый ими вред. Прекрасный библейский пример этой идеи об ограниченности сил зла и полной их подчиненности Богу показан в Книге Иова. Сатана вынужден просить у Бога позволения вредить Иову, и Бог допускает ему в определенных пределах причинять зло праведнику, но все оканчивается к еще большей славе Божией: Иов остался верен Богу и в несчастье, вопреки расчетам дьявола, который был таким образом посрамлен, а Иов за свое долготерпение получил еще большие милости от Бога.

Вот что значит термин “попущение”. Всемогущество Божие нисколько не умаляется от наличия сил зла. Совсем иной смысл имеет выражение о. Александра. “Бог не мог непосредственно сотворить...” Это значит, что все-таки Бог — “автор” мирового тления. А “сопротивные силы” — это как бы посредники Творца в этом “грязном” деле. Получается та же клевета, что и в древних ересях, только в замаскированном виде: Бог — Творец зла, а темные силы — Его “ассистенты”. Какое уж тут всемогущество! Тут уже ближе к равноправию “злого” и “доброго” богов.

Мысль о “соучастии” темных сил в творении мира о. Александр развивает все дальше. Оказывается, существует некий “богоборческий Хаос” (М. 587), некая “тварь, противящаяся божественным предначертаниям, стремящаяся нарушить строй мироздания” (М. 583). Именно она, эта тварь, как уверяет о. Александр, “мутила воду” в первый день творения и производила беспорядок в только что созданном мире.

По изъяснению о. протоиерея, “хаотическое состояние мира проистекало не от Творца, но было уже нарушением Его воли. Нечто таинственное исказило гармонию творения” (К. 31). При таком понимании явно нарушается догмат о Божественном всемогуществе. Бог наш на небеси и на земли, вся, елика восхоте, сотвори — гласит Священное Писание. А тут какое-то “нечто” оказывается в силах нарушить порядок творческой деятельности Бога.

Чувствуя, что он явно расходится с православным вероучением, о. Александр в другой своей книге спешит уверить нас, что Божественное всемогущество в данном случае само умаляется ради свободы тварных существ (М. 592). Что сказать на это? То, что, согласно православному вероучению. Божественное умаление (кенозис) в мире вещественном обнаруживается после грехопадения человека. Бог снисходит к падшему человеку, чтобы искупить его от власти греха. В первозданном же мире, когда человек еще не создан, Богу незачем умаляться. Такое умаление исказило бы замысел Творца относительно мира вещественного. Этот мир создается для человека, он отдается во власть человеку (Быт. 1, 28). Святоотеческая мысль говорит о том, что Бог вводит человека в этот мир, как в прекрасный и благоустроенный дворец, и только от самого человека зависело сохранить или нарушить благоустройство данного ему в обладание космоса. По толкованию же о. Александра получается, что еще до грехопадения человека в этом мире действовали какие-то таинственные силы” богоборческого характера. То есть налицо умаление достоинства человека и его нравственной ответственности за судьбы мира, и вместе с тем явное преувеличение могущества сил зла.

Самый важный вывод, который следует из приведенных высказываний, состоит в следующем. В “богословии” о. Александра исчезает идея о том, что грех есть причина зла. Изначально мир якобы был уже подвержен началу разрушения и гибели и еще до падения Адама стал игрушкой в руках темных сил Хаоса (то есть сатаны).

7. Нравственный смысл истории

Отличительная черта Библии состоит в том, что человеческая история в ней — не просто бессмысленное чередование имен и событий. За внешним течением исторического потока авторы священных книг видят вполне определенный смысл. Пришествие в мир Спасителя — вот центральное событие мировой истории и к нему направлено все. При этом важно отметить, что Сам Бог направляет человеческую историю, но не насилуя, а сообразуясь с волей человеческой, не игнорируя, а учитывая нравственное состояние человечества. И вот эта мысль постоянно подчеркивается авторами Библии — успехи и падения человеческого общества, процветание и гибель народов зависели от их нравственного состояния — от того, насколько они преуспевают в добре или, наоборот, погружаются в зло.

Если народ почитает истинного Бога и живет благочестиво — Бог дает ему изобилие во всем и защищает от всех внешних врагов. Если же народ уклоняется в нечестие и идолопоклонство — ему посылаются от Бога бедствия для вразумления.

Такова библейская “философия истории”. Но для о. Александра это всего лишь “богословская схема” (М. 368). Реальная история, как он считает, развивается иначе, под действием вполне “земных” причин: экономических, социальных, природных.

Приведем несколько примеров.

Перед входом в землю Обетованную пророк Моисей предрекал своим единоплеменникам, что их благополучие будет следствием их благочестия и, наоборот, отступление народа от истинного Бога приведет к бедствиям (Втор. 28). Авторы последующих книг Библии, описывая историю Израиля, показывали, что это пророчество исполнилось на деле, как грехи народа приводили к порабощению страны иноземными завоевателями (см., например, Нав. 24, 36: И стали сыны Израилевы служить Астарте и Астарофу и богам окрестных народов: и предал, их Господь в руки Еглона, царя Моавитского, и он владел ими восемнадцать лет). Наоборот, при их покаянии Господь посылал им избавление, напр. Суд. 3, 15: Тогда возопили сыны Израилевы к Господу, и Господь воздвиг им спасителя Аода, сына Геры. Отец Александр не принимает такого объяснения, а предлагает взамен свое, более земное. “Израиль представлял собой не что иное, как союз племен и кланов, весьма разнородных и не связанных ничем, кроме религиозных традиций... ослабление религиозных уз почти всегда приводило к потере коленами политической независимости”. При этом объяснении Бог как бы устраняется от истории. Правда, человеку, хоть немного знакомому с Библией, становится заметной натянутость подобного объяснения. Священная книга говорит совсем о другом: о том, что все колена сразу подвергались завоеванию иноплеменниками. А когда евреи обращались к Богу, то побеждали они врагов отнюдь не объединенными силами, а явно являемой помощью Божией. Например, Гедеон специально, по особому повелению Божию сокращает численность своей армии с 22000 до 300 человек, чтобы победа была приписана не человеческой силе, но Божественному всемогуществу (Суд. 7, 2-8). Для о. Александра подобные моменты священной истории как бы не существуют — он просто избегает говорить о них.

Еще один пример — одно из важнейших событий в истории Израиля — разделение царства на Иудейское и Израильское. Согласно Библии (3 Цар. 11-12), оно последовало после смерти Соломона и именно как наказание за его грехи — за уклонение в идолопоклонство, к чему склонили царя его многочисленные жены-иноплеменницы. Сам Бог предупредил Соломона: За то, что... ты не сохранил завета Моего и уставов Моих, которые Я заповедал тебе, Я отторгну от тебя царство и отдам рабу твоему. Но во дни твои Я не сделаю сего ради Давида, отца твоего; из руки сына твоего исторгну его. И не все царство исторгну; одно колено дам сыну твоему ради Давида, раба Моего, и ради Иерусалима, который Я избрал (3 Цар. 11, 11-13). Пророк Ахия возвестил рабу Соломона Иеровоаму, что ему Бог вручает власть над 10 коленами Израиля (3 Цар. 11, 29-39). После смерти Соломона пророчество исполнилось: когда евреи обратились к сыну Соломона Ровоаму с просьбой облегчить им налоговое бремя, новый царь отказал им, и тогда 10 колен отложились от Ровоама и избрали царем Иеровоама (3 Цар. 12, 1-20). Ровоам решил военной силой вернуть себе власть над всей страной, но ему и его войску было сказано пророком Самеем: Так говорит Господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими сынами Израилевыми; возвратитесь каждый в дом свой, ибо от Меня это было (3 Цар. 12, 24).

Так описывает Библия события разделения царств. Причина его подчеркнута — грех Соломона. Что же мы читаем у о. Александра? Оказывается, еще во времена Иисуса Навина было “какое-то существенное различие в традициях Севера и Юга”. Правда, сейчас трудно установить, в чем коренился этот антагонизм, но зато “он был настолько силен, что уже после создания единого еврейского царства привел его к разделению на Израиль и Иудею. Есть основание полагать, что Эфраим и прочие северные колена подверглись большему влиянию соседей, чем Иуда, отторженный от севера горами” (М. 363).

Получается, что не грех Соломона, а горы разделили страну на 2 царства, и оказывается, что это разделение в скрытой форме существовало уже давно!

Этих двух примеров, наверное, достаточно, чтобы видеть, во что хочет превратить священную историю о. Александр. Пытаясь найти чисто земные причины библейских событий, он стремится убедить читателей, что нравственное состояние народа никак не влияет на ход исторического развития. Его “бог истории” равнодушен к вопросам добра и зла.

Есть несколько ярких моментов всемирной истории, в которых нравственный смысл библейской истории проявляется наиболее отчетливо и на которых Библия останавливается особенно тщательно. Один из них — Всемирный потоп.

8. Всемирный потоп

В Книге Бытия подчеркивается, что это катастрофа мирового масштаба — водою покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом (Быт. 7, 19), так что лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди (Быт. 7, 21). Это бедствие постигло весь мир за нравственное развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время (Быт. 6, 5). И только Ной, человек праведный и непорочный в роде своем (Быт. 6, 9), со своим семейством спасся от потопа в ковчеге. Ной и три его сына стали родоначальниками нового человечества.

Таким образом, по Библии, потоп, — это не просто стихийное бедствие. Это явление вызвано чрезвычайным, сверхъестественным вмешательством Бога, открывшего особые (кстати, неведомые до сих пор науке) источники вод — источники великой бездны и окна небесные (Быт. 7, 11). И это бедствие в нравственном смысле явилось благодеянием: оно пресекло все то зло, которое чрезвычайно распространилось по земле, и очистило землю, наполненную злодеяниями (Быт. 6, 13). Не случайно поэтому потоп в христианской традиции является одним из прообразов таинства крещения: подобно крещению, очищающему человека от грехов, потоп привел к нравственному очищению человечества, сохранив праведника с его семейством и погубив закоренелых, не желающих исправления грешников.

Совсем иное толкование дает истории о. Александр. По его словам, “Бог решает вернуть мир к Хаосу (опять с большой буквы! — авт.) через потоп” (М. 564). Какая клевета на Создателя! Допотопный мир сам развратился, и Бог лишь уничтожает плоды этого нравственного беспорядка, чтобы дальнейшая жизнь на земле имела смысл и вообще оказалась бы возможной, ибо “зло не имеет будущего” и нечестивые губят сами себя и всех, кто их окружает. А по словам о. Александра, Бог возвращает мир Хаосу, то есть, следуя толкованию о. протоиерея, мир отдается во власть таинственным силам, которые постоянно стремятся исказить гармонию творения. Доселе Бог им препятствовал, а при потопе Бог им помогает! Да, тут комментарии излишни.

С особой настойчивостью восстает о. Александр против положения о всемирном характере потопа. В этом он следует западным библеистам. С точки зрения нравственного смысла истории такую настойчивость можно понять. Если верить Библии, которая недвусмысленно говорит, что вода покрыла всю землю, и даже вершины самых высоких гор, то получается, что потоп, как наказание Божие, был неотвратимым бедствием. Его невозможно было избежать. Совсем иное получается, если потоп был только наводнением местного масштаба. Тогда его в принципе можно было избежать, и лишь недостаток в технических средствах помешал спастись допотопному человечеству. А это очень важно для будущего. Ведь всемирный потоп — один из прообразов конца света (см. Мф. 24, 37-39). И если удалось бы “протащить” идею о том, что человечество могло бы спастись от потопа, то это означало бы, что тем более (при современной-то технике!) оно может спастись от грядущих бедствий, предсказанных в Евангелии. Кстати, именно эту идею о. Александр развивает в одном из своих выступлений в печати.

В своем отрицании всемирного характера потопа о. Александр ссылается на данные науки. “Потоп, вероятно, — пишет он, — захватил лишь основные районы обитания человека. Раскопки показали, что в Месопотамии ок. 4000 лет до Р.Х. действительно произошло наводнение огромных масштабов, которое уничтожило местную культуру” (См. Л. Вулли. Ур Халдеев. М. 1963. С. 19-36).

Присмотримся поближе к данным науки. Действительно, обнаруженные летом 1929 г. в Междуречье англичанином Л. Вулли на большой глубине слои глины свидетельствовали о том, что когда-то в этой местности был потоп. Но значит ли это, что в других местах потопа не было? Конечно нет! Всякое исследование, ограниченное пределами какой-то местности, просто ничего не может сказать относительно других территорий, остающихся вне поля зрения исследователя. Кстати, в отношении границ потопа, установленных Вулли, можно заметить, что Ноев ковчег оказался за границей потопа “по Вулли”. Достоверность данных о существовании ковчега несомненна. Его видели многие экспедиции, и, что важно подчеркнуть, он находится на горе Арарат, т.е. именно там, где указывает Библия (Быт. 8, 4). Территория же потопа, отмеченная Вулли, “не доходит” до этого места. Так что из этих научных данных никак не следуют столь далеко идущие выводы, которые делает о. Александр.

Еще с одной стороны о. протоиерей пытается ослабить достоверность библейской истории о потопе. Он утверждает, что “древнее сказание народов Двуречья об этом потопе послужили материалом для библейского рассказа (фрагмент поэмы о Гильгамеше, содержащий историю потопа, найден в Палестине)” (К. 42). Возражать на этот новый вариант старой версии проф. Ф. Делича (1902 г.) — значит напрасно тратить время и бумагу. Слишком очевидно несоответствие идейного содержания, стиля и композиции, чтобы утверждать, что библейское повествование списано с древневавилонских сказок.

9. Ветхозаветные праведники — кто они?

Отличительная особенность библейских комментариев о. Александра — в том, что в них образы ветхозаветных праведников преподносятся в сильно искаженном виде. Если верить о. Александру, не такие уж они были и праведники... Приведем примеры.

Пример 1. Авраам.

Почему-то о. Александр хочет принизить нравственный уровень “отца верующих”. “Мы бы погрешили против исторической правды, — пишет он, — если бы вообразили, что уже тогда, когда Авраам покинул Месопотамию, он и его люди были носителями богопочитания... высокого типа” (М. 175). Две натяжки бросаются в глаза сразу же. “Он и его люди...” — Авраам по высоте веры представлял собой явление исключительное даже среди близких — Сарры, Лота. И о какой исторической правде может идти речь, когда история не в состоянии воспроизвести образ Авраама — из внебиблейских источников о нем ничего не известно, и сам же о. Александр вынужден это признать (М. 515). Значит, в отношении личности Авраама мы имеем единственный источник — Библию. Но Библия очень высоко отзывается о благочестии этого праведника. Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (Быт. 15, 6). У пророка Исаии Бог называет Авраама Своим другом (Ис. 41, 8). Спрашивается, на основании чего же о. Александр считает, что Авраам был некогда идолопоклонником (М. 178-179)? Что его веру нельзя назвать монотеизмом (М. I90)? Наоборот, в Библии сказано, что Бог переселил Авраама из Месопотамии именно для того, чтобы предохранить его от общения с идолопоклонниками: так говорит Господь Бог Израилев: за рекою жили отцы ваши издревле, Фарра, отец Авраама и отец Нахора, и служили иным богам. Но Я взял отца вашего Авраама из-за реки и водил его по всей земле Ханаанской... (Нав. 24, 2-3).

Читаем еще у о. Александра: “моральные представления патриархов (т.е. Авраама и его ближайших потомков. — авт.) еще далеки от высокой этики пророков” (М. 189). Непонятно, какие недостатки усмотрел о. протоиерей у патриархов, чтобы так принизить их перед пророками. Библия свидетельствует, в частности, об Аврааме, что он имел самое основное нравственное качество: был во всем послушен Богу и свою верность Ему сохранил до конца, не пожалев для Него возлюбленного сына (Быт. 22, 16). Может быть, о. Александр хочет сказать, что Авраам не сформулировал этического учения и своих моральных принципов не записал в книгах, как то делали пророки? Но перед Богом важны не слова, а дела, и у Авраама именно делами вера достигла совершенства... и он наречен другом Божиим (Иак. 2, 22-23). Какое еще достоинство может быть выше этого? Какой еще нравственный уровень предпочтительнее?

Для чего нужно о. Александру так принижать авторитет еврейского патриарха? Думается, здесь попытка провести идею так называемого нравственного прогресса в истории. Показать, что одновременно с накоплением научных и технических знаний в человечестве совершенствуются и “моральные представления”. Насколько эта идея противоречит Библии, вряд ли стоит и говорить. Достаточно привести лишь слова Спасителя, обращенные к соотечественникам: Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы (Ин. 8, 39). Да, иудеям, распявшим Христа, было далеко до “моральных представлений” родоначальника их народа.

Пример 2. Самуил и Саул.

Речь идет об одном эпизоде из 1 книги Царств, глава 13. Там повествуется о том, что пророк Самуил велел Израильскому царю Саулу собрать войска в городе Галгал и поджидать его, пока он придет и совершит положенные жертвоприношения. Саул поджидал Самуила 7 дней, а потом решился принести жертву сам. И тут приходит Самуил. Грех Саула был налицо: не будучи священником, он не имел права совершать жертвоприношения и к тому же ему было повеление от пророка(то есть все равно, что от Бога!) дожидаться его прихода. Самуил, как и подобало ему по его званию пророка Божия, обличил Саула в сделанном грехе — непослушании и нетерпении — и предсказал ему, что Господь отнимет у него царство.

Что же пишет о. Александр по этому поводу? “Старому пророку казалось, что царь стремится присвоить себе религиозные санкции. Так однажды между ними произошла размолвка из-за того, что Саул принес жертву в отсутствии Самуила” (М. 387). Вот уж, действительно, — с больной головы на здоровую! Оказывается, причиной “размолвки” явился “грех” Самуила — его ревнивые подозрения касательно намерений царя. О подлинной же причине, грехе Саула — ни слова! Как будто и нет никакого греха!

Подобных примеров можно было бы привести множество. Того же Авраама, которому гордость совершенно несвойственна, о. Александр именует “гордым шейхом” (М. 188). Смиренный и простодушный Иаков наделяется совершенно несвойственными ему качествами: хитростью, алчностью, изворотливостью. Да к тому же он, по изъяснению о. протоиерея, был не “чистый монотеист” — ставил идольские жертвенники (М. 195). Великодушный Давид, оказывается — “необузданный и властный человек, беспощадный к врагам, не пренебрегающий порой сомнительными средствами для достижения своих целей” (М. 389-390). Бесполезно опровергать столь убийственную характеристику, поскольку не приводятся веские доводы в ее обоснование. Напротив, на каждый из приведенных эпитетов в отношении Давида можно легко найти опровергающий пример из Библии.