Глава 2. Кто такая Кэтрин Харрис и как пересеклись наши пути?

Субъект

Кто такая Кэтрин Харрис и как пересеклись наши пути? К моменту нашего знакомства я даже не представляла, что приготовила нам судьба. Я и подумать не могла, что мы вот-вот пустимся в путешествие длиною в год, которое уведет нас во времена Христа. Я убеждена, что такие встречи никогда не бывают случайным совпадением.

Я присутствовала на вечере, который устраивала группа людей, интересующихся метафизическими и физическими явлениями. Было много тех, с кем я уже работала на сеансах гипнотической регрессии, но присутствовало и немало незнакомцев. Кэтрин, которая интересовалась необычным, испытывала к нему любопытство, пришла вместе со своим другом. Разговор постепенно свернул на мою работу, и, как обычно, многие выразили желание стать добровольцами в качестве субъектов регрессии. Интерес к этому намного больше, чем можно представить. Желание пройти регрессию нередко серьезно мотивировано: например, человек ищет кармические связи или избавляется от фобии; однако по большей части в основе лежит простое любопытство. Кэтрин хотела стать добровольцем, поэтому мы назначили встречу.

В тот знаменательный день, когда я познакомилась с Кэтрин, или Кэти, как называли ее друзья, ей было всего двадцать два года. Это была коротко стриженная блондинка, маленького роста и довольно крепкого сложения. Ее глаза сияли и как будто видели насквозь. В ней было столько жизни и счастья, столько интереса к людям! Позже, в процессе нашего общения, мне довелось обнаружить, что часто это было только фасадом, за которым скрывались ее природная робость и неуверенность. Она была Раком, а люди этого зодиакального знака обычно не очень общительны. Но в ней была неподдельная искренность. Она действительно любила людей и готова была делать для них все возможное. Она обладала природной мудростью, и поэтому казалась старше своих лет. Когда незрелость все-таки как-то проявлялась, она казалась неуместной. Мне приходилось все время напоминать себе, что ей только двадцать два года—столько же, сколько моему сыну. Тем не менее у них как будто не было ничего общего. Казалось, что в обманчиво юном теле Кэти живет очень старая душа. Иногда я спрашивала себя, не производит ли она такое впечатление и на других.

Кэтрин родилась в 1960 году в Лос-Анджелесе. Работа ее родителей требовала частых поездок и переездов. Они принадлежали к церкви Ассамблеи Бога*, поэтому, несомненно, Кэти получила не то религиозное воспитание, которое способствовало бы размышлениям о реинкарнации и гипнозе. Она говорила, что на церковных службах всегда чувствовала себя не на своем месте. Громкий шум и круговое движение верующих пугали ее. Не имея опыта в обрядах своей церкви, она часто пыталась перекреститься на манер католиков. Это движение казалось ей совершенно естественным. Но, получив строгий выговор от матери, она сочла, что лучше этого не делать на людях. Родители считали ее чужой в семье. Они не могли понять ее нежелание походить на них. Кстати, не называть ее настоящего имени в этой книге она попросила, руководствуясь заботой о чувствах родителей. Она была убеждена, что они никогда этого не поймут, хотя сама она легко усвоила идею множества жизней. Она не хотела, чтобы ее личная жизнь подвергалась риску разрушения. Я согласилась с ее волей и сохранила тайну ее личности.

* «Ассамблея Бога» — название одной из разновидностей движения христиан-пятидесятников. — Прим. перге.

Когда Кэти училась в школе, ее семья постоянно переезжала из штата в штат, пока наконец не очутилась в Техасе. Девочка устала опять и опять приспосабливаться к новым школам с разными методами обучения и к «временным» друзьям.

Несмотря на протесты родителей, она бросила школу в шестнадцать лет. На этом и закончилось ее официальное образование. Но именно это впоследствии оказалось плюсом для нашей работы! Мы могли быть уверены, что все то, о чем она говорит под гипнозом, никак не связано с ее образованием. Во всяком случае, я не знаю школы, в которой учат таким вещам. В школах сейчас даже не уделяют особого внимания географии, как было когда-то. Кэтрин — очень умная девушка, но ее знания почерпнуты не из книг.

Оказавшись за стенами школы и «получив свободу», она обнаружила, что непросто найти работу с такими пробелами в образовании и недостатком профессионального опыта. После года унылой и низкооплачиваемой работы она решила (в семнадцать лет) вступить в ряды Военно-воздушных сил США, чтобы получить «нормальную профессию». Она провела в армии два года и научилась работать с компьютерами. Еще одна важная деталь: за время своей службы в ВВС она не покидала пределов США, но в состоянии глубокого транса описала чужие края в мельчайших подробностях.

Когда Кэтрин оставила службу, ее семья снова переехала в тот город на Среднем Западе, где я и познакомилась с ней. Сейчас она применяет свои навыки пользования компьютером, работая в офисе. Она кажется вполне социально адаптированной и живет нормальной жизнью в социуме. Круг ее чтения в свободное время — повести о любви и столь популярные сейчас романы в жанре фэнтези. Мысль о поисках информации в библиотеке, неизменно всплывающая, когда заходит речь о регрессиях, совершенно не привлекает ее.

Начиная с первого сеанса я поняла, что передо мной совершенно необычный субъект. Она впадала в очень глубокий транс, демонстрировала сенсорное восприятие (например, чувствовала вкус и запах), испытывала эмоции и ничего не помнила после пробуждения. Кэтрин всегда думала, что ей не составит ни малейшего труда войти в состояние транса, но и она была удивлена той легкостью, с какой это было достигнуто. Я поняла, что нашла идеального субъекта-сомнамбулу. Поскольку с таким типом людей работать легче всего, я хотела—при ее согласии—провести еще несколько сеансов. Ей тоже было любопытно, и она согласилась продолжать, при условии, что об этом не узнают ее родители. Я надеялась, что проблем с родителями не возникнет, ведь с точки зрения закона она была взрослой и могла принимать решения самостоятельно. Позже она признавалась, что всю жизнь ее терзали воспоминания, которые казались неуместными ей самой. Она полагала, что разгадка, возможно, кроется в реинкарнации, и хотела это выяснить.

Когда стало очевидно, что я смогу получить от этой девушки много ценной информации, мы стали встречаться регулярно, раз в неделю. Так как я живу в уединенной сельской местности, мы договорились проводить наши встречи в доме моей подруги Харриет. Ее дом в черте города был весьма удобен для всех заинтересованных сторон. Харриет — моя коллега, высококлассный гипнотизер. Она никогда не работала с сомнамбулами, и ее заинтересовала моя работа с Кэти. Ей очень хотелось посмотреть на происходящее. После того как начала поступать информация, я очень порадовалась, что у меня есть свидетель в лице Харриет. Позже на сеансах присутствовали и другие люди. Нам нелегко было поверить в то, что мы видели и слышали. Мы были готовы использовать все свидетельства, какие только могли получить, чтобы избежать самой возможности обвинения в мистификации.

После первых двух сеансов я стала вводить Кэтрин в состояние глубокого транса, произнося ключевое слово. Так намного быстрее, и сберегается время, которое иначе ушло бы на подготовительную работу. Мы не имели представления, куда заведет наш эксперимент. Наше приключение началось: странствие, которое должно было привести нас к тем людям и в те места, которых мы не могли вообразить и в самых смелых мечтах. Оно воистину стало путешествием сквозь время и пространство.

Вначале я никогда не приказывала Кэтрин отправляться в какое-то конкретное место или время. Я позволяла информации выливаться спонтанно. После месяца работы я решила действовать более систематически и попытаться выстроить регрессии в хронологическом порядке. Я стала продвигаться в глубь времен скачками по сто лет, пытаясь выяснить, сколько жизней Кэтрин прожила, но, вполне возможно, что некоторые из них я пропустила. Много раз всплывали малопонятные факты, которые можно было подтвердить только с помощью кропотливых исследований. Мы даже попали в волшебное царство духа, где получили сведения о том, что происходит с душой после того, как она покидает тело и входит в так называемое «посмертное состояние». О многом из того, что мы тогда узнали, я рассказала в книге «Между смертью и жизнью»*.

Каждую неделю я старалась продвинуться по крайней мере на одну жизнь назад. Я считала, что если какая-нибудь из этих жизней будет чем-то особенно интересна, мы сможем вернуться к ней позже и задать дополнительные вопросы. Такой метод описан в книге «Пять жизней, которые удалось вспомнить», но субъект, о котором там рассказывается, прожил всего пять жизней. С ним было намного проще.

По мере того как я медленно вела Кэти в глубь времен, мы подошли к началу нашей эры и к этому моменту обнаружили двадцать шесть самостоятельных жизней. Похоже, все это множество жизней было поровну разделено между мужчинами и женщинами, богатыми и бедными, образованными и неучеными. В каждой жизни можно было найти массу подробностей о религиозных верованиях и культурных традициях того времени. Я уверена, что даже ученый, искушенный в истории и антропологии, не смог бы сравниться с

' Долорес Кэинон. Между смертью и жизнью. К.: София, 2004. — Прим. ред.

Кэти в знании таких потрясающих деталей, какие сообщила она. Нет, это было не научное, а какое-то иное знание. Я предпочитаю думать, что она действительно прожила все эти жизни, и это знание было скрыто в обширной памяти того «компьютера», который называется бессознательное. Требовалось только нажать на нужные кнопки и дать памяти сигнал, чтобы знание вышло на поверхность и было пережито снова.

Мы не знаем, сколько еще жизней ждут своего часа, чтобы вновь увидеть дневной свет. Истории об этих других жизнях будут рассказаны в другой книге. Было бы несправедливо пытаться втиснуть их все под одну обложку. Для этого в них слишком много информации.

Когда я убедилась, что сущность, на которую мы натолкнулись, может сообщить сведения о жизни Христа, я подумала, что будет важно задержаться на этом периоде и посмотреть, что получится. Я не имела представления, куда заведет эксперимент и получится ли вообще что-нибудь стоящее. Но, собираясь использовать даже самый ничтожный шанс найти что-то, я прекратила уводить Кэти в глубь истории и стала раз за разом возвращать ее к жизни Садди, одного из ессей-ских учителей Иисуса, чтобы получить как можно больше сведений. Это длилось больше трех месяцев и заняло у нас тринадцать сеансов.

Если бы эта жизнь была первой, с которой я встретилась в процессе работы с Кэти, я бы немедленно отвергла это как фантазию и прекратила бы сеансы. Каждому невольно приходит в голову, что, если кто-то упоминает о своем знакомстве с Иисусом, значит, он наверняка просто тешит свое эго. Но эта информация появилась только после девяти месяцев работы, К тому времени я знала о ее происхождении. Я знала, какие у нее колоссальные способности к подробнейшему припоминанию прошлых жизней. За это время между нами сформировалась очень тесная, основанная на доверии связь. Я думаю, что только таким образом вся эта история могла выйти наружу. Требовалось немало терпения, чтобы работать с одним субъектом и продолжать систематическое продвижение назад по шкале времени. Но, если бы я остановилась слишком рано, эта книга никогда не была бы написана. Даже настолько хорошо зная Кэти, я очень не хотела рассказывать кому-либо, что нашла того, кто был одним из ессейских учителей Иисуса. Я была уверена, что получу в ответ недоверчивые ухмылки и всякие ехидные замечания вроде: «Да ну? Пойди расскажи кому-нибудь другому!» — будто я считаю их настолько легковерными, чтобы проглотить все что угодно. Я могу это понять. Я уверена, что проявила бы скепсис, если бы сама услышала от кого-то такое. Но я не могла не поверить Кэти.

Не существовало другого способа объяснить происходящее. У нее не было возможности солгать — она говорила в состоянии такого глубокого транса, что ложь исключалась. А поступавшие сведения требовали скрупулезного исследования и консультаций с несколькими экспертами по подобным вопросам. Помимо этого, Кэти никогда не знала, куда мы отправимся в следующий раз и о чем я ее спрошу. Ее ответы были естественными и спонтанными.

В первые дни нашей работы она хотела прослушивать магнитофонные записи по окончании сеанса. Позже она проявляла уже меньший интерес, лишь спрашивая после пробуждения: «Ну, где мы были сегодня?» Ее не заботило прослушивание аудиозаписей сеансов. Она часто удивлялась, потому что, по ее словам, очень мало знала о времени или стране, о которых говорила в трансе.

После того как стали поступать материалы об Иисусе, Кэти начала слегка беспокоиться по этому поводу. Может быть, сказывалось ее религиозное воспитание. Особенно ошеломлена она была, когда начала говорить вещи, полемические по отношению к Библии или противоречащие ей. Она говорила, что не может поверить, чтобы все это исходило от нее. Это было неправдоподобно. Эта единственная жизнь беспокоила ее больше, чем любая другая из тех, через которые мы прошли. Какова бы ни была причина, но в то время она решила, что больше не хочет сеансов. В любом случае, она собиралась переезжать. Компания, в которой она работала, хотела перевести ее в другой филиал с повышением в должности и прибавкой к зарплате. Она также считала, что год — это достаточно долго для экспериментов в области регрессии; наступил момент остановиться. Я согласилась, что ей следует продолжать жить своей жизнью, куда бы она ее ни привела.

Но мне хотелось провести еще несколько сеансов. В то время я проводила исследование и хотела получить ответы на вопросы, которые ставили меня в тупик. Но я подумала: а смогу ли я когда-нибудь получить ответы на все мои вопросы? А даже если и смогу, то всегда будут новые вопросы, которые возникнут у кого-то еще. Возможно, мы никогда не сможем получить ответы на все вопросы и уверенно поставить точку в книге о той жизни, считая ее полностью исчерпанной. Я думаю, что даже в таком виде моя книга охватила очень широкий круг вопросов, касающихся условий жизни, обычаев и знаний, которые передавались ессеями.