Свами-атеист

Я знал одного свами, который был образованным и интеллектуально высокоразвитым человеком. Он не верил в существование Бога. Какую бы веру ни питал человек, он всегда пытался ниспровергнуть ее с помощью четко сформулированных аргументов. Его избегали многие знатоки священных писаний, но мы с ним были хорошими друзьями. Меня привлекали в нем его образованность и логика. Весь его ум и вся его энергия были сфокусированы на одном: как найти нужные аргументы. Он был образован и в то же время упрям. " Не знаю, почему люди не приходят учиться ко мне", -- часто сокрушался он. " Ты разрушаешь их веру и их идеалы -- зачем же им приходить? Они боятся тебя", -- обычно говорил я ему в таких случаях. Он был известным человеком. Им была написана книга, в которой он пытался опровергнуть все школы классической философии. Это хорошая книга, замечательно подходящая для умственной гимнастики. Она называется " Кхат Дхаршана" или Шесть систем индийской философии. Эта книга привела в восхищение специалистов в области тибетской и китайской литературы, и его пригласили в Китай. Видимо эти люди решили, что, если в Индии и есть хоть один образованный человек, то это должен быть он. Он не верил в Бога и тем не менее был монахом. Судя по его словам, он стал монахом, чтобы ниспровергнуть и уничтожить монашеский орден. " Все они мошенники, -- обыкновенно говорил он. -- Они обуза на шее у народа. Я обнаружил, что во всем этом нет ничего подлинного, и собираюсь поведать об этом миру". -- Им была дана клятва, что, если найдется человек, который убедит его в существовании Бога, то он станет учеником этого человека. Однажды он спросил меня: " Известно ли тебе, какую клятву я дал? " " Я думаю, что тот, кто сделает тебя своим учеником, совершит величайшую глупость", -- ответил я. " Что ты имеешь в виду? " " А что он будет делать с твоим глупым умом? Ты отточил свой ум в одном направлении, но не имеешь понятия о другом измерении". " Глупец, ты тоже твердишь о каких-то неведомых измерениях. Все это вздор, сказки", -- резко возразил он. После этого разговора я помолился Богу и сказал себе: " Чего бы это ни потребовало, пусть мне даже придется пожертвовать своей жизнью, но я заставлю этого человека осознать некоторые более глубокие истины". Однажды я спросил его: " Доводилось ли тебе бывать в Гималаях? " " Нет я никогда там не был". " Летом очень приятно путешествовать в горах. Они прекрасны", -- сказал я в надежде на то, что если он отправится со мной в горы, я смогу найти возможность наставить его на истинный путь. " Это единственное, что я могу полюбить. Если есть такие прекрасные горы, то зачем нужен Бог? " " Я поставлю тебя в такую ситуацию, что ты вынужден будешь поверить", -- подумал я. В мои планы входило взять его с собой на одну из высоких гор. Захватив с собой небольшую палатку, немного сухарей и сушеных фруктов мы отправились к Кайласе. Стоял сентябрь, когда в горах уже начинает идти снег. Я твердо верил в Бога и молился о том, чтобы он создал для этого свами безвыходную ситуацию, в которой тот стал бы молить Бога о помощи. Я был молод и безрассуден, а потому повел его труднодоступной тропой. Я и сам не имел представления о том, куда мы идем, и вскоре мы заблудились. Я вырос в Гималаях и развил в себе способность переносить холод. Существует специальная поза и дыхательная техника, помогающие защитить себя от холода. Но бедный свами, непривычный к горному климату, совсем окоченел и дрожал от холода. Из сострадания к нему, а также, чтобы показать, что я люблю его, я отдал ему свое одеяло. Я довел его до высоты 14 тысяч футов. Здесь он стал жаловаться, что ему трудно дышать. " Я не испытываю никаких трудностей", -- сказал ему я. " Ты молод, вот и не испытываешь их". " Не признавай своего поражения". Каждый день он обычно давал мне уроки философии, а я прельщал его рассказами о горах. " Как прекрасно быть наедине с природой", -- говорил я. На четвертый день нашего похода начал идти снег. Мы разбили лагерь на высоте 15 тысяч футов. С собой у нас была лишь маленькая палатка размером четыре на пять футов. После того как слой снега достиг толщины двух футов, я сказал: " Знаешь ли ты, что если толщина снежного покрова достигнет семи-восьми футов, тогда наша палатка окажется погребенной под снегом вместе с нами? " " Не говори так", -- воскликнул он. " Но это правда". " Можем ли мы вернуться обратно? " " Пути назад нет, Свамиджи". " Что же нам делать? " " Я буду молиться Богу". " Я верю фактам, а не тем глупостям, о которых ты говоришь". " По милости моего Бога снегопад прекратится. Если ты желаешь воспользоваться своей философией и интеллектом, чтобы добиться этого, можешь попробовать. Я буду очень рад, если у тебя что-нибудь получится". " Но откуда я узнаю, что твои молитвы сработали? Предположим, что после твоих молитв снегопад прекратится, но я и тогда не поверю в Бога, потому что снегопад может прекратиться сам по себе". Вскоре толщина снежного покрова достигла четырех футов со всех сторон от палатки, и свами начал ощущать удушье. Я пытался проделывать дыру в снегу, чтобы ему можно было дышать, но вскоре ее опять заметало снегом. Я знал: что-то, наверняка, произойдет. Либо мы оба найдем здесь свою могилу, либо он уверует в Бога. Наконец, это случилось. Он сказал: " Сделай же что-нибудь! Твой учитель великий человек, а я несколько раз наносил ему оскорбления. Может быть именно поэтому я сейчас подвергаюсь такому мучительному и опасному испытанию". -- Его начинал охватывать страх. " Если ты помолишься Богу, -- сказал я, -- то снегопад прекратится в течение пяти минут и появится солнце. Если ты этого не сделаешь, ты умрешь, а заодно убьешь и меня. Об этом сообщил мне Бог". " Правда? А как тебе удается это слышать? " " Он говорит мне". Свами начинал верить мне. " Если солнце не покажется, -- сказал он, -- я убью тебя, потому что я нарушаю свою клятву. У меня есть только одна главенствующая и безусловная клятва, и клятва эта -- не верить в Бога". Под влиянием страха смерти такой человек легко сдается и быстро приобретает сильную набожность. Он начал молиться со слезами на глазах, а я подумал: " Если снегопад не пройдет в течение пяти минут, сердце этого человека лишь еще больше ожесточится". Поэтому я тоже стал молиться. По милости божьей ровно через пять минут снег перестал идти и засияло солнце. Он был изумлен, да и я, пожалуй, тоже. " Мы будем жить? " -- спросил он. " Да, ибо это угодно Богу". " Теперь я знаю, что на свете, действительно, есть нечто такое, чего я не понимал". После этого случая он принял обет прожить в молчании весь остаток своей жизни. Он прожил еще двадцать один год, и никогда ни с кем не разговаривал. А если кто-то заводил разговор о Боге, слезы экстаза обычно появлялись на его глазах. После этого он написал еще ряд книг, в том числе комментарий на " Махимнастотру" -- Гимны Господу. Пройдя стадию интеллектуальной гимнастики, мы обнаруживаем, что существует нечто, находящееся за пределами интеллекта. Этот момент наступает, когда интеллект становится уже не способен вести нас, и лишь интуиция может показать нам путь. Интеллект проверяет, рассчитывает, решает, принимает и отвергает все то, что происходит в сфере ума, в то время как интуиция представляет собой непрерывный поток, спонтанно берущий начало из своего источника, скрытого глубоко внутри. Этот поток возникает лишь тогда, когда ум достигает состояния спокойствия, равновесия и самообладания. Эта чистая интуиция расширяет сознание человека так, что он приобретает ясное видение вещей. При этом происходит постижение жизни в ее единстве и изгнание невежества. После ряда переживаний прямое постижение превращается в путеводную нить и человек начинает самопроизвольно воспринимать интуицию. Внезапно у меня в голове пронеслась мысль, и я вспомнил слова великого мудреца по имени Тульсидаса: " Не будучи богобоязненным, невозможно любить Бога, а без любви к Богу невозможна самореализация". Богобоязненность заставляет человека осознать божественное сознание, в то время как мирской страх -- это просто страх, создающий опасность. Этот атеистический свами сделался богобоязненным, пережив богосознание. Интеллектуальная гимнастика -- это не более чем упражнение, порождающее страхи, в то время как любовь к Богу освобождает человека от всех страхов.