Почему контроль над ценами и заработной платой не устраняет инфляционного пресса?

Часто приводится аналогия между результатами прямого контроля над ценами и заработной платой и, так сказать, выходом из строя термометра, как реакцией на высокую температуру. В этой аналогии есть элемент обоснованности. Цены на товары похожи на термометр в том смысле, что последний регистрирует жару, но не создает ее; в обоих случаях регистрация происходящего не устраняет этого происходящего. Но аналогия также вводит в заблуждение. Разбитый термометр не оказывает никакого влияния на изменяемое им явление; он просто увеличивает нашу неосведомленность. Контроль над ценами, до тех пор пока он эффективен, имеет очень важные последствия. Цены не только измерительный инструмент, они также играют жизненно важную роль в самом экономическом процессе.

Более точной является, пожалуй, аналогия с паровым котлом, приводящим в движение воздуходувку. Контролируя температуру в одной комнате путем отключения находящегося в ней радиатора, вы просто увеличите температуру в других комнатах. Отключив все радиаторы вы поднимете давление в бойлере и увеличите опасность его взрыва. Отключая или включая отдельные радиаторы, вы находите способ регулировать температуру в различных комнатах. Но это плохой способ отрегулировать перегрев парового котла. Аналогично этому, колебания цен отдельных товаров являются хорошим способом приспособления к колебаниям предложения или спроса на различные продукты. Сдерживание же роста индивидуальных цен - плохой способ корректировки общей тенденции цен к повышению.

Предположим, что имеет место такая общая тенденция, но сдерживается повышение цен на некоторые специфические товары (или группу товаров), скажем, на сталь. Сдерживание роста цены на сталь не увеличит ее количества. Напротив, учитывая рост цен на другие товары и затраты по их производству, производители будут вынуждены уменьшить затраты на производство стали, поэтому, скорее всего, объем текущего производства стали сократится. Но сдерживание роста цен на сталь не разочарует покупателей; оно стимулирует рост потребления. Однако если обществу навязана искусственно низкая цена на сталь и от нее невозможно уклониться, то надежды ряда потенциальных покупателей на рост закупок окажутся тщетными - возникнет проблема нормирования. Случай, фаворитизм или взяточничество будут решать, кто из покупателей преуспеет в получении стали. Те, кто преуспеет, заплатят меньше, чем готовы были заплатить. Именно они, а не производители стали, получат возможность увеличить свои закупки. Те, кому не повезет, будут пытаться найти субституты стали, изменяя структуру своего спроса; излишнее давление на рыночные цены не исчезнет, а сдвинется в другие секторы рынка.

Точно такая же ситуация возникнет на рынке труда. Если имеет место тенденция к росту заработной платы, то подавление ее для отдельных категорий работников будет означать, что предложение труда для этого типа занятости станет меньше, а спрос здесь увеличится. И снова возникнет необходимость в нормировании. Занятые работники имеют меньший доход, но это балансируется тем, что возрастают доходы их нанимателей. А неудовлетворенная часть спроса на труд перераспределится в пользу других категорий работников.

Но за исходное, и это должно быть сказано, я принял без доказательств существование общей тенденции к росту цен. И разве не может эта тенденция сама возникнуть вследствие роста цен на ограниченное число товаров и оплату ограниченных категорий работников, которые, в свою очередь, поднимут цены на другие товары и оплату других категорий работников? В таком случае торможение первоначального роста товарных цен и заработной платы не задушит ли в зародыше развитие спирали заработная плата - цены или цены - цены?

Несмотря на свою популярность, теория инфляции издержек имеет очень ограниченное применение. Если рост издержек создаст денежную экспансию, которая иначе не возникла бы, то действие последней самое большее ограничится временным повышением общего уровня цен, сопровождаемым безработицей и последующей тенденцией к общему снижению цен.

Предположим, например, что в сталелитейном производстве сформировался сильный (или очень сильный) картель, решивший поднять цены намного выше того уровня, который преобладал бы при отсутствии картеля. Рост цен уменьшил бы количество желающих купить сталь. Потенциальные покупатели станут переключаться на товары-субституты и несомненно возникнет тенденция к росту цен таких субститутов. Но вместе с тем в настоящее время наблюдается и другое следствие. Производители стали купят меньше материальных ресурсов и наймут меньшее количество работников, оказывая тем самым давление в сторону снижения заработной платы и цен товаров. Правда, уровни заработной платы и цен могут оказаться устойчивыми и снижаться медленно, но это только временно отложит регулирование и только за счет безработицы'.

Рост издержек производства объясняет, почему большая часть прироста номинального дохода поглощалась ценами. Несмотря на невиданный уровень неиспользуемых ресурсов, оптовые цены выросли примерно на 50% в 1933-1937 гг., а стоимость жизни на 13%. Подобным же образом, рост расходов на заработную плату помогает объяснить, почему безработица была еще так велика в 1937 г., когда вслед за ограничением денежной массы последовало новое резкое снижение деловой активности.

Я уверен, что популярность теории инфляции издержек, несмотря на ее ограниченную применимость, подпитывается из двух источников: во-первых, из обманчивой видимости, во-вторых, из желания властей снять с себя вину за инфляцию.

Одной из исключительно интересных черт экономических отношений является постоянный контраст между тем, что истинно для общества и что для индивидуального субъекта.

Очень часто одно прямо противоположно другому. Каждый принимает за данность цены товаров, которые он покупает и считает себя бессильным изменить их; в то же время, потребители, как совокупность, существенно влияют на цены соединенной силой своих разрозненных действий. Каждый может сосчитать количество денег, которое он носит в своем кармане; тем не менее все вместе люди ничего не могут сказать об общем количестве обращающихся денег; это может быть определено только государственными денежными органами, а граждане свободны только тасовать деньги и передавать их один другому. В действительности, именно этот контраст между тем,

Заметим, что даже для такого временного эффекта существования монополии на коммерческую деятельность или монополии на рынке труда недостаточно; необходимо, чтобы эта власть монополии возрастала; иначе относительные цены приспособятся к новому положению, что истинно для каждого в отдельности и для сообщества в целом, лежит в основе многих, если не большинства, экономических заблуждений. Последние растут из ложного отождествления индивидуального с общественным.

Поразительным примером является широко распространенная вера в теорию инфляции издержек. Для каждого бизнесмена в отдельности, инфляция имеет тенденцию приходить в форме растущих издержек производства и каждый считает себя вправе поднимать цены, по которым он продаст товары, так как его затраты растут. Вместе с тем в этом росте затрат может отражаться увеличение спроса на какие-то товары и потому рост затрат может быть просто частью процесса, посредством которого передастся это увеличение спроса. Здесь способность бизнесмена поднять цены без существенного снижения продаж отражает наличие избыточного спроса на эти товары. Денежная экспансия и связанное с ней увеличение денежного спроса осуществляется через загадочные, широко распространенные и в высшей степени невидимые каналы. Повышение затрат производства и цен являются видимыми следами этих каналов.

Представление об инфляции, как отражении роста издержек производства, в значительной степени подкрепляется действиями государственной власти. В современный период, правительство несет прямую ответственность за создание и уничтожение денег; оно определяет, что происходит с количеством обращающихся денег. Так как инфляция обусловлена чрезмерно быстрой денежной экспансией, то правительство ответственно за появление любого вида инфляции [Чтобы повторить в особом контексте высказанное ранее мнение, заметим, что использовался бы точно тот же аргумент, если не денежная, а фискальная политика, как многие уверены, была бы в ответе за избыточный спрос.]. И еще, государственная власть, подобно всем нам, слишком заинтересована в том, чтобы приписывать себе заслугу за все хорошее, и меньше всего склонна принимать на свой счет упреки за плохое - а инфляция в общем расценивается как плохое явление. Государственные чиновники склонны упрекать других за инфляцию, которая возникает вследствие государственной политики - они предпочитают скорее обвинять хищных бизнесменов и властолюбивых профсоюзных боссов, чем государственный печатный станок.

Забавным и горьким примером является «Ежегодный отчет» Совета экономических консультантов за 1966 г. В нем содержится 31-страничная глава «Перспективы стабильного взаимодействия: издержки - цены», в которой, насколько я мог установить, только два раза мимоходом упоминается термин «денежная политика» и даже не используется слово «деньги» - трактовка денег сравнима с тем, как суровый пуританин, написавший книгу о любви, раскрыл бы содержание «секса», не упоминая о нем. В полуторастраничном разделе «Определение уровня цен» роль правительства практически отсутствует до последнего восьмого параграфа, где главное ударение сделано на роли правительства как заказчика и на правительственных мерах, прямо влияющих на издержки производства. О воздействии правительства на совокупный спрос в этом разделе просто сказано одним предложением: «... фискальная политика помогает установить предельный размер рынка». Подобным же образом, как следует из доклада, во всей обширной дискуссии Совета о денежной политике нет даже упоминания об инфляции и уровне цен, хотя имеется беглое замечание о «расходовании». Внимательный читатель этого 186-страничного доклада должен ждать до 176-й страницы, чтобы найти в исторической главе о действии «Закона о занятости» первое ясное признание того, что существует какая-то связь между денежной политикой и инфляцией!