Внук — внучка. Было такое расхожее слово, ко­торое и сейчас ещё встречается в ли­тературе, «инок»

Б ыло такое расхожее слово, ко­торое и сейчас ещё встречается в ли­тературе, «ИНОК». Означало оно не просто юношу, а молодого человека, который стремится овладеть знания­ми. Более всего обучить уму-разуму иноков, конечно же, мечтали де­душки и бабушки. Додать им то, чего

недодали собственным детям. «ИНО­КИ», в которых ВЕРЯТ, и есть «ВНУКИ». Так что, если по-старинному, «ВНУ­КИ» — это молодое поколение, кото­рое стремится стать образованным. А по-современному — просто моло­дое поколение, которое к образова­нию не имеет никакого отношения.

Бабушки и дедушки на Руси осо­бенно любили свои «подрастающие надежды». Поэтому по отношению к ним в русском языке тоже не было грубых слов: «ВНУЧЕНЬКА», «ВНУ­ЧОК», «ВНУЧЕЧКА», «ВНУЧЕЧЕК», «ВНУЧЁНОЧЕК»...

ТЁТЯ

С естра матери или отца. От того же дитячьего первослова «ТЯТЯ». Детишки произносили его нечётко: «ТЯТЯ», «ТАГА», «ТЁТЯ»... Когда речь

у взрослых стала членораздельнее, по каким-то непонятным законам фи­зики, связанным с природными резо­нансными явлениями, слово «ТЯТЯ» примерилось и подошло почему-то отцам, а «ТЁТЯ» — их сестрам. Ско­рее всего, потому что «ТЯТЯ» более ласковое. А значит, больше подхо­дит для того, кто роднее. «ТЁТЯ» зву­чит чуть жёстче, но тоже достаточно нежно. Понятное дело тёти люби­ли играться с детьми своих сестёр и братьев, приносили им гостинцы, ле­денцы, игралки, бренчалки, чесалки, забавлялки... Детям нравились сюсю­канья и улюлюканья тёть. Поэтому, завидев гостью, которая не будет вос­питывать, радостно восклицали не­что среднее между «ТЯТЯ» и «ТЁТЯ». Когда же «атомы» слов начали спе­каться в «молекулы», появились ещё более ласковые производные: «ТЁ­ТЕНЬКА», «ТЁТУШКА», «ТЁТОЧКА»,

«ТЕТУНЬКА», «ТЕТУНЯ», «ТЕТУСЯ»... Ни в одном языке по отношению не к самым близким родственникам нет такого количества ласковостей.

Однако шло время — челове­чество всё очевидней разделялось на бедных и богатых. Большинство «ТЁТЬ» обеднело. Побрякушки и бряцалки дарили всё реже. Прежней нежности к ним детишки уже не ис­пытывали. Сюсюканья без подарков не впечатляли. Появилось новое и даже чуток насмешливое «ТЁТКА». Многие их тёток превращались в приживалок. Приходили к зажиточ­ным братьям и сестрам в дом уже не с детьми поиграть, а просто поужи­нать и попить чайку на дармовщин­ку. Приветствие: «Здравствуйте, я ваша тётя» — у родственников не вызывало былой радости. Скорее, нервный тик. Даже появилась посло­вица: «Водка — вину тётка!»

Вот так постепенно, от столетия к столетию, бывшие «ТЁТУШКИ» и «ТЕТУСИ» становились почти чужи­ми «ТЁТКАМИ». Однако свято слово пусто не бывает! И «ТЁТЯ» распро­странилось на всех женщин среднего возраста — от 30-ти до 70-ти. А то и старше. Чужие и родные тёти как бы сравнялись. Появились новые выра­жения: «Деточка, подай вон той ни­щей тёте!», «Тётка, куда ты прёшься со своими сумками?»

Закрепились, и я бы даже сказал, к нашему времени набрались сил слова «ТЁТЯ» и «ТЁТКА». «ТЁТЯ» и «ТЁТКА» имеют разный смысл. «ТЁТИ» прак­тически не отличаются друг от друга. Это безликая масса женщин, живущая своими тётушными интересами. Они мирные, ходят по магазинам, кормят голубей, ездят в трамваях, троллей­бусах, читают газеты, смотрят теле­сериалы, умудряются жить на пенсию

и ни во что не вмешиваются. Одна из бывших медсестёр, к которой я в юности ходил на уколы, уже в сорок лет превратившись в тётю, так полю­била сериалы, что, когда ей сообщи­ли о серьёзной болезни, неподдель­но расстроилась и спросила у врача: «А не могли бы вы поточнее сказать, сколько мне жить осталось? Успею я свой любимый сериал досмотреть?» Другое дело «ТЁТКИ»! Они того же возраста, что и «ТЁТИ», но в них сохранилось гораздо больше недо­использованной энергии. Поэтому помимо сериалов у них есть ещё одно любимое занятие — ходить на демонстрации! Словом, «ТЁТ­КИ» — это те, кто делают вид, что заботятся о людях, на самом деле с удовольствием бы нагрубили всему человечеству! Более всего «ТЁТОК» интересует политика! Они всегда,

даже в скверах, гуляют с газетами под мышкой. В газетку на всякий случай завёрнут кирпич. Я думаю, не случайно известную в 90-е годы пар­тию «Женщины России» в народе на­зывали «ТЁТКИ РОССИИ».

В общем, теперь редко услы­шишь: «Тётушка, приходи к нам в гости» или: «Тетуся, дай денежку на дискотеку».

Но радикальней всех вопрос с тётями решили западные наро­ды. Они вообще признают за род­ственниц только богатых тёть. И только о них заботятся — а вдруг от наследства что-то перепадёт? Их стараются окружить как можно большим количеством врачей и лекарств, поскольку никто так надёжно не приближает момент делёж­ки наследства, как современные врачи и лекарства.

Ещё была пословица, которая мне казалось нелепой с детства: «ГОЛОД НЕ ТЁТКА». Все мои тётки к слову «го­лод» не имели никакого отношения. Они расширялись книзу, как чайные бабы. Оказывается, у этой послови­цы тоже существовало продолжение: «ГОЛОД НЕ ТЁТКА, А МАТЬ РОДНАЯ!» Как я теперь понимаю, с «высоты» человека пожившего, это был про­сто совет «НЕ ОБЖИРАТЬСЯ». Причём искренний — от матери, а не фальши­вый — от сюсюкающей тётки.

ДЯДЯ

Б рат отца или матери. Ещё более жёсткое, чем «ТЁТЯ», произнесение того же детского «ТЯТЯ». По сравне­нию с «ТЁТЕЙ» «ДЯДЯ» — это жесть! Дядя слезу просто так не пустит при виде улюлюкающего младенца. Ле-

денец у него не выклянчишь. Хотя за счёт мягкого звука «Я» что-то от «ТЯТИ», достаточно заботливое, со­хранилось и в «ДЯДЕ». Со сменой ро­дового устройства общества на госу­дарственное, как и «ТЁТИ», «ДЯДИ» тоже в большинстве своём обеднели. Сегодня слово «ДЯДЯ» редко отно­сится к какому-нибудь богатею. Труд­но представить себе, чтобы олигарха назвали «ДЯДЕЙ». В крайнем случае добавят: «Это богатый дядя!»

«ДЯДИ»» не ездят на «бентли», «мерседесах» и «ламборджини»... У них нет собственных самолётов. «ДЯДИ» ходят по улицам, «катаются» на трамваях, троллейбусах... Они, как и «ТЁТИ», безлики. Поэтому слово «ДЯДЯ» приобрело в наше время не­сколько ироничный оттенок. До сих пор нередко можно услышать: «Ты чего, дядя, сдурел?» или: «Дядя, вы тут не стояли!» Наконец: «Скажи-ка,

дядя, ведь недаром Москва, спалён­ная пожаром...» Не говоря уже: «Мой дядя самых честных правил...» В об­щем, слово «ДЯДЯ» лишилось всяко­го уважения. И о том, что они когда-то тоже были заботливыми, остались лишь воспоминания в литературе. Благодаря Гоголю, Тургеневу, Чехову мы знаем, что когда-то «ДЯДЬКАМИ» называли воспитателей в богатых се­мьях. У Пушкина в «Капитанской доч­ке» один из главных героев — дядька Савельич. Да и народная пословица подтверждает, что «ДЯДИ» не всегда были безликими: «БОГ — ТЯТЬКА! ГОСУДАРЬ-ДЯДЬКА!»

Была ещё одна пословица, от­вечающая на извечный россий­ский вопрос: почему мы так «мут­но» живём? «Каков дядька, таково и дитятько!» Судя по всему, под «ДЯДЬКОЙ» в данном случае под­разумевается любой правитель, от

царя-президента-премьера до на­чальника домоуправления.

* * *

Интересно, что совсем давно брата матери или отца называли не «ДЯДЯ», а «ВУЙ». Или просто «УЙ». Почему? Трудно сказать. Приходится включать сатирика. Скорее всего, те перводяди в первотолпе выглядели так, что при их виде хотелось вос­кликнуть: «Уй!»

Но ещё интересней, что ироничное отношение к слову «ДЯДЯ» в советское время выли­лось в насмешливое название сим­волического правителя Америки. «Дядя Сэм». Он изображался в журнале «Крокодил», как прави­ло, с большим животом в виде мешка, на котором было написа­но «1 000 000 долларов». Крючко­ватый нос - намёк на семитское

происхождение американских бан­киров. На голове - цилиндр: хочет казаться аристократом! Омер­зительные коротенькие ручонки-«загребушки», курит сигару, раз­валившись в кресле и закинув ноги на стол, мол: «Посади свинью за стол, она и ноги на стол!» Такое существо могло родиться толь­ко от греховной связи старика Хоттабыча с прабабкой старухи Изергиль!

P. S. Конечно, сточки зрения науки, делового мышления, умения устраи­вать свой быт человечество в истории развилось необычайно. А вот мно­гие ласковости и нежности по доро­ге к этому развитию были потеряны. Правда, воспоминания о них хранит наш родной язык: «ДЯДЮШКА», «ДЯ­ДЕЧКА», «ДЯДЕНЬКА». А как замеча­тельно, что в театрах до сих пор идут постановки по повести Достоевского

«Дядюшкин сон»! Какое-никакое, а всё-таки напоминание о том, что не все дядюшки должны превращаться в дядю Сэма!

ЛАСКОВЫЙ СУФФИКС «-ШК»

Б абушка, дедушка, тётушка, дя­дюшка, мамушка... наконец, солныш­ко! Повторюсь специально, чтобы ещё раз подчеркнуть — ни в одном языке нет такого количества ласко­вых слов по отношению к родствен­никам. А еще невестушка, братушка, свекровушка... и много других — все не перечислишь. Сколько бы сол­нечной радости добавилось в нашу жизнь, если б эти слова мы чаще упо-требяли!

Все знают со школьной ска­мьи, что суффикс «-ШК» называется

уменьшительно-ласкательным. Как и «-ЧК». Но «-ЧК» всё-таки звучит не так нежно, поскольку «ЧЕКА» — это первое название КГБ. Поэтому для меня — бывшего советского гражда­нина — словосочетание «ласковый суффикс «-чк» звучит так же нелепо, как «нежная гильотина».

Однако вернёмся к суффиксу «-шк». Почему же он и в самом деле так ласкает наш слух? Дело в том, что слог «КА» в нашем праязыке означал «ДУША». Современное слово «поКА-яться» — в переводе с древнего «по­чистить душу»! Много других слов произошло от «ДУШИ-КА». «КАПИ­ЩЕ» — «пища для КА». Для тех, кто не знает или забыл, что такое капи­ще, напоминаю — это поляна или холм со святыми камнями, а также идолами и кумирами. Туда приходи­ли люди для поКАяния. После чего успоКАивались.

Слово «КАМЕНЬ» тоже начина­ется с «души-КА». Судя по всему, к камням в каменном веке относились,

как гаы в наше время ко всякого рода

записывающим устройствам. Люди верили, что камни впитывали в себя, как модно теперь говорить, «инфор­мацию»: чувства и мысли того, кто на них сидел, горевал о своей жизни. Недаром всем так нравится картина «Алёнушка на камушке». Старожилы-«очевидцы» рассказывают, что даже не в столь давние времена можно было в какой-нибудь забытой дерев­не встретить чудного старикана, кото­рый мог приложиться ухом к валуну и радостно воскликнуть: «Слышу, как наши побеждают в Куликовской бит­ве!» Так что вполне возможно, в ка­менном веке разбросанные по всей земле ледником валуны, а также ме­галиты были первым КА-Интернетом на нашей планете! Я вообще считаю,

что в названии «каменный век» есть второй, более тонкий смысл: «заду­шевный век». Почему? Да потому что люди тогда не воевали, не торговали, слушались пращуров, ценили свой Род... И, зная КОНЫ природы, были радостной частью этой природы, как птицы, бабочки, пчелы... Недаром даже в исторической науке есть такое образное понятие «золотой век чело­вечества».

Ещё одно из самых популярных сегодня слов — «ПОКА» — тоже древнее. Оно напутствует: «ИДИ ПО ДУШЕ!» Вот почему мы до сих пор, попрощавшись раз десять-двадцать, не можем уйти из гостей, пока не ска­жем «ПОКА».

Казалось бы, слово «КАДЫК» не имеет к душе никакого отношения. Имеет! Как говорят про друзей? «ЗаКАдычный друг». То есть заДУ-Шевный! Более того, сам кадык на-

ходится в том месте, где легче всего задушить человека. То есть взять за «ДУШУ-КА».

Вот почему мы до сих пор благо­даря нашей родовой памяти имена детей «обласкиваем» суффиксом «-К»: Мишка, Ленка, дочка, даже... сынку! И многие другие слова: бать­ка, мамка... И, не удивляйтесь... вод­ка! Да-да, я не пошутил. Водкой ещё во времена Ярослава Мудрого на­зывали безалкогольные целебные водяные настои на лечебных травах. Перед тем как их выпить за здравие, надо было согласно «КОНУ» чокнуть­ся, чтобы звоном бокалов дозарядить снадобье. И произнести здравицу! Добрые слова особенно заряжают. Конечно, наши предки не были кван­товыми физиками. Но чувствовали природу гораздо лучше сегодняшних ученых, многие из которых рассвет не видели никогда.

* * *

Слово «ВОДКА» изменило свой смысл, когда на Русь хлынули ино­странные торговцы. Слова «марке­тинг» в то время не было, но сам маркетинг уже был. Торговцы и маркетинг, как Ленин и партия, — близнецы-братья. Именно своим мар­кетинговым чутьём средневековые торгаши и выявили слово-«бренд». После чего назвали самые дорогие и крепкие алкогольные напитки «ВОД­КОЙ». «Бренд» сработал! Доверчи­вое славянское ухо начало превра­щать целый народ в алкоголиков. До сих пор приходится иногда слышать, что водка лечит! Мол, будешь пить каждый день, не будет бляшек в со­судах, помрёшь здоровеньким. А то, что печень скукожится и превратит­ся размером в пуговицу, при этом все забывают. То есть по отношению к российскому пьянству вполне под-

ходит первая фраза из Библии: «В начале было слово»! Так и хочется продолжить: «И слово это было — водка!» Но это уже кощунство.

В общем, напитки сменились, а желание чокаться, говорить хвалеб­ные слова-здравицы в адрес друг друга и дозаряжаться осталось и по сей день. Только здравицы превра­тились в тосты, а чтобы, не дай Бог, люди не вспомнили о былой правде и не начали чокаться валокордином и растворённым аспирином «Упса», запустили в народ псевдопримету, будто чокаться разрешается только бокалами, в которых дорогие алко­гольные напитки. Чокнешься водой или лимонадом, не говоря уже о ми­неральной воде, — беда неминуема!

В общем, борьба с «душой-КА» продолжается. Обласканные суф­фиксом «-К» имена считаются нын­че грубыми. Конечно! На Западе

ведь Джона не называют Джонка, а Тома — Томка, а Буша — Бушка, а Обаму — Обамка...

P. S. Не верьте разводящим нас политикам, торгашам и прочим рули-лам: чокайтесь и валерьянкой, и на­стоем пустырника, и отваром семени льна, и раствором марганцовки... и ромашкой! Если, конечно, она налита в стакан, а не в промывочную грушу. И, конечно же, заряжайте друг друга добрыми словами! И тогда оживет наша «КА», и Сашки не будут себя на­зывать Алексами, Ваньки — Джона­ми, Ленки — Хеленами, Юрки — Жор­жами, Петьки — Питерами...

ТЁЩА

М ать жены. Произошло от глаго­ла «УТЕШИТЬ». Даже не верится, что были времена, когда тёщи утешали и

тешили. Правда, однажды я сам слы­шал, как в одной старообрядческой алтайской общине кто-то из мужиков сказал не «теща», а «теща»!

В те же времена всенародного российского обеднения тёщи, види­мо, не просто обеднели, но ещё и обозлились. Причём, естественно, на зятьёв. А на кого же ещё? Надо ж было найти в семье стрелочника. Зять не родной родственник, боковой. Вро­де как приблудился. Значит, на роль стрелочника сгодится. Зятья тоже в долгу не остались и ответили посло­вицами: «У ТЁЩИ КАРМАН ТОЩИЙ!» и «БЫЛ У ТЁЩИ ДА РАД УТЁКШИ!»

«Мудрости» сработали. Скомо­рохи всегда изображали тёщу то­щей. Якобы от постоянной злости на молодых. В советское время слово «ТЁЩА» вообще стало любимым у эстрадных юмористов и входило в спецнабор тем-смешинок наравне

с давкой в автобусе, взяточником-ментом, очередью за колбасой и гру­зинской кепкой-аэродромом...

В другой староверческой дерев­не одна милая тётечка в платочке неожиданно меня похвалила: «Среди юмористов мы вас уважаем за то, что никогда не шутили над тёщей! Воз­дастся! Нельзя шутить над святым!»

Во как! Есть ещё на Земле целые деревни, в которых тёщу почитают за святую! Значит, не так всё плохо — не у всех тёщ карман тощий! А если кар­ман и тощий, то душа богата. Ведь как гласит народная пословица: «Худо не когда в кармане пусто, а когда на душе грустно!»

* * *

Один из юмористов убеждал меня, что слово «ТЁЩА» произошло от двух слов: «ТЁТЯ» и «ША», мол: «Тётя, ша! Замолчь! Надоела». Ну что ж, обе

версии можно объединить. Судя по классической литературе, тёщи дей­ствительно были говорливыми. И не было большего уТЕШения, чем когда они замолкали!

ТЕСТЬ

Отец жены. Как бы обнялись два слова: «ТЕШИТЬ» и «ЧЕСТЬ». Именно тесть в семье должен был наблюдать за соблюдением законов чести. Это особенно хорошо видно из народной поговорки: «ЗЯТЬ ЛЮБИТ ВЗЯТЬ, А ТЕСТЬ ЛЮБИТ ЧЕСТЬ!»

Как и тёщи, тести постепенно те­ряли свою первоначальную силу. И хоть над ними, как над их жёнами, не смеялись, всё равно лёгкая иро­ния закралась даже в народную муд­рость: «ЗАЧЕМ МНЕ ТЕСТЬ, КОГДА НЕЧЕГО ЕСТЬ!» Хотя в народе прижи-

вались достаточно добрые поговорки в их адрес: «ТЕСТЬ НЕ ЛЮБИТ МЕСТЬ, А ЛЮБИТ ПОЕСТЬ!» Тонко подмече­но! Полный человек редко бывает мстительным. Ему вообще лень ше­велиться. Тем более ради такой ме­лочи, как месть.

Многое изменилось с приходом на Русь крепостного права. Народ работников превратился в народ рабов. Разделился не по мудрости и старшинству, а по количеству на­житого, завоёванного и украденно­го. Одно не терял — чувство юмора: «УВАЖАЙ ЧЕСТЬ СМОЛОДУ, А ТЕСТЯ С ГОЛОДУ!»