В чем разница между подчинением мастеру и следованием его предписаниям?

Многогранный вопрос.

Прежде всего, мастеру не нужно, чтобы ему подчинялись. Ему надо, чтобы его понимали. Он не станет давать предписаний. Ваше любящее сердце само отыщет их в его присутствии. Это означает, что те, кто отдает приказы и ожидает их исполнения, не являются подлинными мастерами. Мастер не командир. От него не может исходить ничего подобного «Десяти Заповедям». Конечно, он поделится с вами своим опытом, своим пониманием. А правильный выбор поведения будет зависеть от вашей сознательности. Здесь не прямое указание, а лишь призыв к вашей сознательности.

В случае приказа ваша сознательность не играет роли. Приказ никогда не требует от вас понимания. Суть всех приказов в низведении людей до уровня роботов. По всему свету, в каждой армии людей миллионами превращают в машины. Но, разумеется, так, что они об этом и не подозревают. Это делается косвенно.

Почему тысячи людей каждое утро маршируют, повинуются приказам: «Напра-во! Нале-во! Впе-ред! На-зад!» — чего ради весь этот цирк? А это продолжается за годом год. Чтобы уничтожить вашу сознательность.

Стратегия состоит в том, что на протяжении лет вы непрестанно исполняете всякого рода тупые, бессмысленные приказы. Ежедневно, утром и вечером... И попробуйте спросить, зачем. Вы просто обязаны это делать, и делать как можно лучше. Вам не нужно понимать, зачем. И если подобная дрессировка длится годами, ее естественным результатом становится то, что у человека более не возникает вопроса «зачем». А почему? Да потому, что в основе сознательности лежат вопросы.

С момента, как вы перестанете задаваться вопросом «зачем», рост вашей сознательности остановится.

Как-то в годы второй мировой войны...

Один отставной вояка... Он воевал в годы первой мировой войны и удостоился высоких наград. Это был бравый солдат. Но с тех пор минуло уже, без малого, двадцать пять лет, и он вел тихую жизнь, распоряжаясь небольшой фермой. И вот как-то он шел с фермы к себе домой с ведром, полным яиц. Как несколько кабацких завсегдатаев решили забавы ради подшутить над незадачливым старым воякой. «Смирно!» — гаркнул один из них. Бедняга выронил ведро и застыл по стойке «смирно».

Двадцать пять лет минуло с тех пор, как он проходил обучение. Но это вошло в его плоть и кровь, срослось с его костями и проникло в костный мозг; сделалось частью бессознательного. Он абсолютно не отдавал себе отчета, что делает, делая это чисто механически.

Как же он рассердился! «А чего сердиться? — сказали ему шутники. — Мы вольны выкрикивать любые слова. Вас-то кто просит подчиняться?»

«Мне уже слишком поздно решать, подчиняться или не подчиняться, — ответил тот. — Мой разум устроен как машина. Двадцати пяти лет как не бывало. «Смирно!» значит «смирно». Из-за вас мои яйца разбились. Эх, я несчастный!»

И подобное творится во всем мире. И не только сегодня. С самого начала в армиях обучали не прибегать к разуму, а лишь следовать приказам. Вы должны понять одну вещь очень ясно: следование приказу и понимание — явления диаметрально противоположные. Если посредством понимания вы удовлетворили свой интеллект и на основании этого совершили определенное действие, это уже следование не внешнему приказу, а собственному интеллекту.

И подлинный мастер не станет вами командовать. Он любит вас и стремится, чтобы в вас было больше понимания, больше сознательности, способности к отысканию собственного пути, к озарениям, больше интуиции. Приказами этого не

добиться. Вспоминается еще один случай времен первой мировой войны. В Берлине на военную службу был призван один немецкий профессор логики. В то время была острая нехватка солдат, и всех, кто был физически пригоден к военной службе, призывали вступать в армию добровольно. В противном случае их принуждали к этому силой... И это потому, что все общества, все нации, все культуры убеждены в том, что личность находится у них на службе, а не наоборот. А на мой взгляд, дело обстоит в точности наоборот: это общество существует ради личности, культура — ради личности, нация — ради личности. Всем можно пожертвовать, но не личностью.

Личность — это сам цвет бытия. Выше нее ничего нет. Однако никакая культура, никакое общество и никакая цивилизация не согласится принять эту простую истину.

Профессора заставили. «Я не способен воевать, — протестовал он. — Я могу спорить. Я же логик. Если вам понадобится некто способный сразиться с врагом в споре, я к вашим услугам. Но воевать не по мне. Воевать — это варварство».

Однако никто не стал его слушать, и, в конце концов, он был препровожден на плац. Начался парад, и командующий воскликнул: «Налево!» Все повернулись налево, и только профессор остался стоять, как стоял. Командующий слегка обеспокоился: «В чем дело? Он что, глухой?» И он еще громче воскликнул: «Теперь снова налево!» Все снова повернулись налево. Профессор же не изменил позы, будто ничего не слышал.

«Вперед! Назад!» — командующий отдавал приказы, и все им подчинялись. Профессор оставался на месте.

Это был известный профессор. Его знал даже командующий. С ним нельзя было обращаться, как с обычным солдатом, поскольку он имел определенный вес в обществе. В конце концов, когда парад окончился, и все стали в исходное положение, командующий подошел к профессору и спросил: «У вас что-то не в порядке с ушами? Вы что, не слышите?»

«Слышу», — ответил тот. «Но почему же тогда вы оставались на месте и не подчинялись командам?» — возмутился командующий.

«А какой смысл? — отвечал профессор. — Ведь все равно в результате всех этих движений вперед, назад, налево, направо, все вернулись в исходное положение и ничего не достигли».

«Дело тут не в достижении, а в обучении», — пояснил командующий.

«Но я не нуждаюсь ни в каком обучении, — возразил профессор. — Какая тупость! Прийти на то же самое место в результате дурацких выкрутасов, в коих я не усматриваю ни малейшего смысла. Не могли бы вы мне объяснить, зачем я должен крутиться влево и вправо?»

«Странно, — удивился командующий, — ни один солдат подобных вопросов не задает».

«Я не солдат, а профессор, — возразил тот. — Меня вынудили здесь присутствовать. Но совершать вещи, противные моему разуму, вам меня не заставить».

Тогда командующий обратился в высшие ин­станции: «Что мне с ним делать? Он может нега­тивно повлиять на окружающих. Все насмехаются надо мной и говорят: «Молодец, профессор!» Я не в силах с ним справиться. Он задает вопросы... Все ему надо объяснять: «Пока я этого не пойму, пока мой интеллект это не одобрит, я не собираюсь делать этого!»

«Я знаю этого человека, — сказал главнокомандующий. — Это великий логик. Всю свою жизнь он только и делал, что упражнялся в постановке вопросов ко всем жизненным явлениям. Не волнуйтесь. Я возьму его на себя».

Он вызвал профессора к себе в кабинет и сказал: «Я весьма сожалею, но тут уж ничего не доделаешь. Вы призваны в армию. Стране нужны солдаты. Но я дам вам работу, которая не создаст проблем ни для вас, ни для окружающих. Следуйте за мной в армейскую столовую».

Приведя туда профессора, он показал ему большое ведро зеленого горошка. «Сделайте, вот что, — обратился он к профессору. — Садитесь сюда и переберите этот горох: большие горошины кладите с одной стороны, маленькие — с другой. А через час я приду взглянуть, как у вас продвигается работа».

Через час он вернулся. Профессор остался на прежнем месте. Горох тоже.

«В чем дело? Вы и не думали приступать к работе!» — возмутился главнокомандующий.

«Заявляю вам первый и последний раз: до тех пор, пока вы мне не объясните... — сказал профессор. — Зачем я это должен перебирать? Вы оскорбляете мой интеллект. Я что, идиот, горох перебирать? Более того, возникают еще кое-какие проблемы. Пока я тут сидел, я подумал, что если есть в этом некая необходимость, остается решить кое-какие вопросы. Есть большие горошины, есть маленькие, но есть еще множество горошин других размеров. А как быть с ними? Вы не дали мне никакого критерия».

Мистическая школа, духовный путь — это не путь солдата.

Здесь приказы запрещены.

Здесь апеллируют лишь к сознательности. Решение всегда остается за вами.

Только псевдомастера станут отдавать вам приказы, поскольку они не в силах удовлетворить ваше сознание. Подлинные мастера всегда в состоянии сделать это, а затем предоставить вам решать самостоятельно. Это ваша жизнь, и окончательное решение должно оставаться за вами и ни за кем иным. Вы должны возлагать ответственность на собственные плечи. Так что от настоящего мастера приказов вы не дождетесь.

Вы также спрашиваете о предписаниях. Человеческие головы веками забивали всякой чушью, делая духовность подобной географии. Вам даются карты и предписания. Следуйте верным предписаниям — и придете к цели.

Однако мир не такая дешевка. У сущего нет карт. И твердых предписаний тоже. Ведь каждый индивидуум столь уникален, что, то, что является предписанием для одного, может лишь сбить с верного пути другого. И то, что для одного лекарство, может оказаться для другого ядом. Индивидуальность столь многообразна. И если мастер не улавливает этой разницы в индивидуумах: в уникальности их свойств, талантов, гениальности, — кто же ее уловит? Не может быть никаких общих предписаний. Мастер просто забрасывает вас всеми видами намеков. Запомните: я сказал «намеков», а не «предписаний». И вам требуется выбрать из них то, что вам соответствует. И поэкспериментировать, работает ли это для вас лично. Если да, углубляйтесь в это. Если нет, не ищите в этом своей вины. Вы не совершили греха, вам просто не удался эксперимент.

Под влиянием мастера ваша жизнь превратится в научный эксперимент. Это уже не вопрос рая или ада, награды или наказания. Это вопрос исследования.

И каждый должен выбирать в этом исследовании собственный путь.