Одна иллюзия не может быть лучше, чем другая иллюзия. Иллюзии — это просто иллюзии; тут нет качественного различия.

Прямо среди шума и гама вы не должны забывать дело бамбукового стула и тростниковой подушечки. Он не может сказать вам прямо: «Не забывайте медитацию». Слово «медитация» каким-то образом задевает всех интеллектуалов, потому что это нечто за пределами хватки интеллекта. Они хотят быть на вершине всего — и вдруг чувствуют, что есть кое-что большее за пределами их охвата. Поэтому вместо того, чтобы просто воспользоваться словом «медитация», он говорит: «Не забывайте дело бамбукового стула и тростниковой подушки».

Может быть, он считает себя очень умным, но это всего лишь его бессознательная демонстрация самого себя — своего антагонизма с медитацией. Он вообще не является человеком медитирующим.

Обычно (для медитации) вы настраиваете свой ум на неподвижную точку концентрации... Это же абсолютно неправильно! Вот почему я говорю, этот человек — человек не медитирующий.

Концентрация — это не медитация; концентрация — это способность ума. Концентрируется ум; медитация — это отсутствие ума. Ум не имеет никакого отношения к медитации. Он просто не знает медитации, и не существует внутренней возможности для ума когда-либо войти в контакт с медитацией. Точно так же я говорил прежде, что темнота не может войти в контакт со светом, потому что темнота — это всего лишь отсутствие; так же обстоит и с умом.

Ум — это отсутствие медитации.

В то мгновение, когда в вас возникает медитация, ума уже нет нигде.

Суфийский мистик Джуннаид, который сам, в конце концов, стал великим мастером, жил со своим старым мастером. Однажды рано утром мастер сказал ему: «Выгляни наружу и посмотри, темно ли еще».

Джуннаид ответил: «Ладно» — и взял лампу.

Он собрался, было выйти, но мастер сказал: «Подожди! Если ты возьмешь лампу, как же ты узнаешь темно там или нет? Оставь лампу здесь».

Джуннаид был еще только учеником. Он сказал: «Если ты говоришь так, то я оставлю лампу, но как же я увижу без нее, темно там или нет? Нужно немного света, чтобы разглядеть что-нибудь». Это верно в отношении чего угодно, но не темноты. Если вы, разыскивая темноту, войдете с лампой в дом, то вы темноту не найдете. То же самое верно в отношении ума и медитации.

Да Хуэй думает, что медитация — это настройка ума на неподвижную точку концентрации. Точка концентрации находится в пределах способности ума; это имеет свои преимущества. Вся научная работа исходит из способности концентрировать ум, фокусировать ум, не позволяя ему никуда сдвинуться, стоять только на одной точке.

В древней истории Махабхараты — великой индийской войны, которая происходила пять тысяч лет тому назад, — был знаменитый лучник Дроначарья. Все принцы ходили учиться искусству стрельбы из лука к нему. Его самым близким учеником был Арджуна, чья способность концентрации и послужила причиной этой близости, потому что стрельба из лука зависит от концентрации.

Однажды Дроначарья экзаменовал своих учеников. Он спросил одного ученика, Юдхиштхиру, старшего брата Арджуны... Дроначарья подвесил мертвую птицу на дереве, и правый глаз мертвой птицы был мишенью. Он велел Юдхиштхире — тот стрелял первым, как старший, — «Возьми лук и стрелу, но, прежде чем ты выстрелишь, я должен спросить тебя кое-что». Тот приготовил лук и стрелу, а Дроначарья спросил его: «Что ты видишь?»

Он ответил: «Я вижу все — все деревья, всех птиц».

Второго человека вызвали и спросили: «Что ты видишь?»

Тот сказал: «Я вижу только птицу».

Третьим был Арджуна. Дроначарья спросил его: «Что ты видишь?»

Арджуна сказал: «Только правый глаз птицы».

Тогда Дроначарья велел, всем троим выпустить свои стрелы. Стрела Юдхиштхиры прошла очень далеко; нельзя было даже назвать это промахом — дистанция между его стрелой и птицей была очень велика. У второго человека стрела прошла немного ближе, но все же не попала в правый глаз — она ударила в птицу. Но стрела Арджуны ударила точно в правый глаз птицы. А правый глаз птицы на отдаленном дереве — это такое крохотное пятнышко...

Но Дроначарья сказал: «Уже ваши ответы подсказали мне, кто поразит мишень. Если вы видите так много деревьев, вы не сфокусированы. Если вы видите только птицу, вы частично сфокусированы. Но все же вы не сфокусированы на правом глазу. Вся птица очень велика по сравнению с правым глазом. Но когда Арджуна сказал: «Я не вижу ничего другого, кроме правого глаза», — мне стало ясно, что его стрела достигнет цели».

В науке, в стрельбе из лука, в других искусствах концентрация может принести огромную пользу — но это не медитация. Вот почему я непрерывно настаиваю на том, что Да Хуэй — интеллектуал: он даже понятия не имеет, что такое медитация.

Медитация выходит за пределы ума. Она не имеет ничего общего с умом — кроме разве того, что пребывает за его пределами. Это не способность ума, это трансцендентально уму. Когда вы можете видеть без участия ума между вами и сущим, вы в медитации. Это не концентрация. Это совершенно безмолвно. Это не фокусирование... это абсолютно несфокусированное осознание.

Но вы должны быть способны пользоваться этим правильно среди шума и гама. Такая вот беда с этим человеком — он собирал от каждого источника, не зная толком, связаны эти утверждения друг с другом или не связаны. Концентрацию невозможно практиковать среди шума и гама; для концентрации необходимо пространство, где вас ничто не потревожит. Вот почему люди, которые верят в концентрацию, оставляют мир и уходят в горы, в пещеры, в пустыню, где ничто не отвлекает их. Они могут просто переключить свои умы на Иисуса Христа или Гаутаму Будду или Кришну... и ничего больше.

Пустыня всегда была одним из самых удобных мест для концентрации; это даже лучше, чем горы, потому что в горах так много всего, на что можно смотреть: там птицы, там звери, там деревья, там прекрасные снежные пики — масса возможностей для отвлечения. А в пустыне, сколько ни смотри, все пустыня и пустыня...

А медитация может быть возможна даже на базаре, потому что ей не нужно концентрироваться ни на чем. Медитация не может быть нарушена, она всеобъемлюща. Концентрация же эксклюзивна: она исключает все и просто удерживает ум на одной точке.

Медитация всеобъемлюща. Проезжает автомобиль... ум, пребывающий в медитации, полностью осознает гудок. Начинают петь птички... ум полностью осознает их пенье. Не может быть отвлечения: ничто не отвлекает. Все — ума больше нет — попросту наблюдается. Вы только осознаете, что есть гудок, что автомобиль проходит мимо, — но это не отвлечение.

Отвлечение приходит, только когда вы стараетесь сконцентрироваться; тогда чего угодно — маленького муравья, ползущего по вашей ноге, — будет достаточно, чтобы отвлечь вас. Но когда вы в медитации, вы просто знаете, что муравей ползет у вас по ноге. Если это вам нравится, вы позволяете; если вам это не нравится, вы сбрасываете его. Но не бывает отвлечения — ваше безмолвие остается неприкосновенным. Как могут шумы на улице отвлекать вас? Вы просто слушаете их — они не оказывают никакого воздействия на вас. Они приходят и уходят, а вы остаетесь просто свидетелем.