Это потрясающая медитация. Если вы поймете механизм, вам не нужно ничего делать; чем бы вы ни занимались, это становится истиной.

Вы прислушиваетесь — это истина; вы спите — это истина отдыхает; вы разговариваете — это истина разговаривает; вы молчите — это молчит истина.

Это одна из самых простых медитационных техник. Мало-помалу все приходит в порядок согласно этой простой формуле, и тогда нет необходимости в технике. Когда вы излечились, вы отбрасываете медитацию, вы отбрасываете лекарство. Тогда вы живете как истина — бодрый, лучистый, довольный, счастливый, с песней внутри. Вся ваша жизнь становится молитвой без слов, или, лучше сказать, молитвенностью, милостью, красотой, которая не принадлежит нашему светскому миру, лучом света, приходящим в темноту нашего мира из-за его пределов.

Когда вы открываете рот, вы высказываете ее, а когда закрываете рот, она появляется сама собой.

Даже мистики, которые предпочитали оставаться молчаливыми, были услышаны, и люди шли к ним. Их молчание было таким громким — возможно, громче, чем могли бы быть их слова. Хоть они и жили в пустынях или в горах, люди находили дорогу к ним.

Нечто незримое соединяет всех нас в единую сеть, и стоит засиять какой-то точке, и вот уже вся сеть трепещет. Те, кто более чуток, почувствуют больше; те, кто менее чуток, почувствуют меньше; те, кто интеллектуален, чувствуют это, но интерпретируют таким образом, что упускают суть.

Вы видели паутину? Коснитесь ее в любом месте, и вся паутина ощутит ваше касание; она задрожит каждой своей фиброй.

Да Хуэй прав: «Даже когда ваш рот закрыт, она говорит». Хотите вы, чтобы кто-нибудь слушал вас, или нет, люди из отдаленных мест начнут двигаться к вам. Иначе было бы практически невозможно разыскать молчаливых мистиков.

История гласит, что, когда Иисус родился, трое мудрецов с Востока прибыли в Иудею выразить свое почтение новорожденному дитяти. Говорят, что фактически вот как Иисус получил свое имя: когда первый мудрец входил на конюшню, где родился Иисус, — дверь была небольшая, ее делали для ослов, а не для людей, — он ударился головой о дверь и воскликнул: «Иисус!» Мария сказала Иосифу: «Вот, кажется, самое подходящее имя для мальчика».

Это мифологическая история. Она гласит: «Звезда указала путь и вела их» — как же иначе им отыскать этого маленького ребенка? Они были старыми, времени ждать - у них не было, и они прошли тысячи миль. Они дождались, а звезда указала дорогу и остановилась прямо над конюшней. Это мифологический, а может быть, поэтический способ выражения, но в этом есть некая истина; это не просто фабрикация, красивая история.

Во-первых, все три мудреца прибыли с Востока. Возможно, Запад не мог быть настолько чутким, чтобы понять Иисуса, да еще в то время, когда тот был еще ребенком. Его не понимали, даже когда ему было тридцать три — когда его распяли, — и его не поняли даже сегодня! Ему поклоняются, но такое поклонение просто социально; половина мира христианская, но это всего лишь политика.

Знаменательно, что все три старика прибыли с Востока. Мое понимание таково, что свет этот не был звездой, сиявшей перед ними и ведшей их в то место. Восток имеет свои собственные объяснения, которые Запад никогда не мог понять. Светом был третий глаз тех троих старых мудрецов — его тоже называют «звезда», — и он вел их в верном направлении.

Звезды так не движутся; звезды описывают окружности, они не могут перемещаться по прямой. И звезды далеки — пусть даже звезда и остановится точно над конюшней — вам не удастся вычислить, где же эта конюшня; ведь та звезда настолько удалена, что конюшню можно было бы искать где угодно на земле.

Христиане не сумели объяснить, что это за звезда. Они приняли это буквально — что настоящая звезда указывала путь; они не понимают, что звезды очень велики. Наше Солнце не сможет вести вас. Если оно слишком приблизится, то сожжет всю Землю; оно должно оставаться на том отдалении, где оно есть.

Звезды удалены на миллионы световых лет; безусловно, то была вовсе не звезда. Это была звезда, которая сияет в вашем третьем глазу, у вас между бровями, и наполняет все ваше существо светом; она обладает магнетическим притяжением к человеку, который однажды станет просветленным или который, возможно, уже стал просветленным.

История о Гаутаме Будде такая же: великий святой прибыл из Гималаев. Он не выходил в мир вот уже пятьдесят лет, но его смерть приближалась, и в это время родился Будда. Ему об этом не сообщал посланник, никто и не знал, что этот человек будет Буддой, но у старика была абсолютная уверенность. Такая же звезда провожала и его. Он немедленно отправился туда, потому что не был уверен, что ему удастся добраться вовремя; он мог умереть в пути. Но он добрался, а так как во всей стране его знали как одного из самых мудрых людей, отец Гаутамы Будды коснулся его стоп и спросил: «Зачем вы так беспокоились? Путешествие утомительно; вам стоило лишь прислать послание, и я бы приехал. В чем причина?»

Тот сказал: «Нет, я должен был прийти. Я хочу увидеть ребенка, который родился в твоем доме».

Отец поверить не мог этому, но человек тот был весьма почитаемый, и он даже не посмел спросить его зачем. Он подумал, что, быть может, тот хочет благословить дитя; дитя принесли, и старик со слезами радости коснулся стоп младенца. Отец воскликнул: «Что вы делаете?»

Старик сказал: «Меня уже не будет здесь, когда он станет просветленным; мои дни окончились. Но он станет великим просветленным существом; а я буду счастлив от прикосновения к его стопам. По крайней мере, я первый касался его стоп — миллионы будут касаться их, миллионы соберутся вокруг него, но я первый узнал его, первый увидел его. Ты можешь видеть только дитя; я вижу его внутренний свет, так же как могу видеть и свой собственный внутренний свет».