Январь. Часть 1

10 января

Сегодня воскресенье. Позвонил Ян. Что-то внутри резко напряглось. Его голос невозмутим, он просто говорит, что через час за мной заедет машина. Кладу трубку, вытираю тыльной стороной ладони пару капелек на лбу. Еду в логово зверя. Поездка на удивление быстрая. Я поднимаюсь на второй этаж и медленно захожу в комнату Яна. Увидев меня, он чуть улыбнулся и поздоровался. Я немного прифигел. Со мной здороваются? Чем я заслужил такую честь?
— Ну, что ты встал в дверях? – Ян в прекрасном расположении духа. – Иди ко мне.
Эм… Ладно.
Ян вольно расположился на диване. Босые стопы, одна нога закинута на другую. Сажусь рядом. На максимально далеком от него расстоянии. В его взгляде что-то непривычное.
— Держи, — он протягивает мне пакетик.
Беру пальцами, держа дальше от себя, словно там бомба. Что мне с этим делать?
— Посмотришь?
Ладно. Осторожно достаю из пакетика большую ракушку. И что это значит?
— Это мой подарок тебе. Сам нашел.
Блять. У меня сердце в пятки ушло. Подарок от Яна? Это не просто напрягает, это убивает наповал. Не думал, что доживу до такого.
— Знаешь, Тём, я подумал, что мы не с того начали. Ты неплохой парень. Давай в школе делать вид, будто ты по-прежнему мой питомец, а вне ее постараемся стать друзьями.
У меня даже заболели глаза от того, как широко я их раскрыл. Что за?.. Ян получил солнечный удар? Нахлебался морской воды? Кстати, выглядит он посвежевшим, загорелым. Но я отчетливо помню новогоднюю вечеринку и случай в туалете. Яну нельзя доверять. Однако… Высказывать это открыто не стоит. Вот только парень отлично меня изучил, все читает по моему лицу, чуть склоняет голову:
— Я тебя больше не обижу.
Даже так? Вспоминается старинная русская пословица про горячее железо. Подумав, я быстро спрашиваю:
— И не будешь трогать? – вкладываю гораздо больше смысла в слово «трогать».
— Не буду.
Глядя в такие честные глаза невозможно не верить. Киваю со вздохом. У меня такое чувство, что я об этом пожалею.
И все? Так просто? Типа мы друзья теперь? Что за игру он затеял? Не доверяю ему.
— Пошли в бассейне поплаваем? – предлагает Ян.
То, что у меня с собой плавок нет – не проблема. У парня их сотни. Одни подходят мне идеально. Я не смущаюсь, да и Ян ведет себя дружелюбно. Так же выдает мне халат, полотенце.
Бассейн у него шикарный. Крытый, со стеклянным куполом над головой. Повсюду зелень, у правой стены струится водопад, слева шезлонги и столик, на котором запотевший графин с соком и парочка стаканов.
Ян скидывает свой халат на шезлонг и с разбегу прыгает в воду, которая разлетается веселыми брызгами по помещению. Выныривает он совершенно в другой стороне, спрашивает:
— Ну что стоишь как вкопанный? Прыгай ко мне!
Пожимаю плечами, тоже скидываю халат и аккуратно ныряю в бассейн. Когда выныриваю из-под воды, парень уже рядом со мной.
— Как провел каникулы?
— Нормально.
— Ну, а что делал? – Ян лениво перебирает руками.
— Да ничего.
— Даже не занимался? – он становится серьезным. Вот так наша «дружба» и кончилась.
Киваю обреченно. Он вдруг смеется:
― Я шучу, ты чего? Каникулы же, какой заниматься? А я был на Мальдивах. Хорошее место. Остров, океан, красота. Видел акул.
— Акул? – ужаснулся я.
— Ага, — он беспечно вытягивается на воде. – Рифовых. Они не трогают человека, но тоже не по себе, когда проплывают рядом.
Некоторое время мы болтали. В основном болтал Ян, рассказывая о своем путешествии. Он был доволен, живо отвечал на мои редкие вопросы, и я даже поверил, что мы можем вот так вот просто дружить.
Наплававшись, мы вылезли из воды. Я жадно набросился на сок, а Ян развалился на шезлонге. Обсохнув, чуть отдохнув, мы снова плюхнулись в бассейн, играли с мячом. Я поражался реакции парня, он двигался очень быстро. Один раз заехал мне мячом по лбу, правда, это было совсем не обидно.
— Что хочешь на обед? – спросил Ян, аккуратно подавая мне мяч.
— Эм, а есть выбор?
— У меня всегда есть выбор. Что хочу, то мне и готовят. Чего бы хотел ты?
— Ну, — замешкался я. – Пиццу.
— Отлично, — Ян выбирается из бассейна, легко подтянувшись на руках и звонит по сотовому. – Да, я хочу сегодня пиццу. Угу. С чем? – это уже парень ко мне.
— С грибами.
— С грибами, — повторяет Ян. – Еще?
— С курицей.
— С курицей, — говорит парень в трубку. — Еще пожелания?
— Ага, бекон!
Ну, просто пицца моей мечты. Может быть, жизнь не так уж и плоха, как кажется? Я тоже выбираюсь из бассейна и укутываюсь в махровый халат. Приятная расслабленность и усталость после воды. Что может быть прекраснее собственного бассейна?
Ян, не утруждая себя халатом, садится за столик и открывает ноутбук. Смотрю, как капельки воды скатываются по его бронзовой коже. Как так может повезти одному человеку: и внешность, и деньги? Парень проверяет почту, узнаю интерфейс гугла. Минут через десять нам приносят пиццу на большой тарелке, к ней вилки, ножи, перец и соль.
Подниматься мне лень, полежу еще чуток. Зеваю, вижу, как Ян перескакивает на фейсбук. О, он и там есть. Надо же, ничто людское ему не чуждо. Кто там у него в друзьях? Чуть приподнимаюсь, чтобы рассмотреть лучше. И вижу, как он, щелкая мышкой, открывает у кого-то фотографии. С первых двух узнаю ту самую вечеринку без хозяев. Сердце ухает. Парень тихо хмыкает, перещелкивает дальше. А дальше я… Сначала в свитере, потом без, пьющий на брудершафт, прижимающий к себе Таю, целующий ее. Вижу, как Ян замирает. Его спина окаменела. Действительно. Он в одно мгновение становится будто высеченным из гранита. Я тихонечко сползаю с шезлонга, не представляя, что мне делать и чувствуя, как в воздухе витает опасность. Сейчас мне попадет… Но неожиданно парень поднимается, срывается с места и оставляет меня одного. В полном недоумении. Я дергаюсь к двери, останавливаюсь, возвращаюсь к шезлонгу. Что мне делать?! Ян это так не оставит. Зная, каким он может быть, лучше всего мне бежать отсюда. Но я не успеваю. Едва делаю шаг к двери, как залетает Ян. В его руке кнут. Длинный такой, волочится по полу. Выглядит парень, не смотря на то, что на нем одни лишь плавки, грозно.
— Ян, я…
— Закрой рот, — отрубает сразу он. Если бы я верил во всю чушь на счет Ада и Рая, то сказал бы, что в него вселился демон.
Он щелкает кнутом. Этот звук будто раскат грома посреди ясного летнего дня. Мне страшно. Такая резкая перемена из хорошего в плохого сбивает с толку. Ремень рассекает воздух и лижет мое плечо и грудь. Место удара тут же вспыхивает. Я инстинктивно прижимаю к нему руки и в ужасе замечаю, что они в крови. Багровая жидкость быстро пропитывает белоснежный халат, и от этого меня мутит. Одно дело все эти унижения, издевательства, а другое кнут, который не просто может нанести мне увечья. Ноги подгибаются, я оседаю на пол.
— Придурок! – Ян надо мной. Его грудь бешено вздымается. – Ослом меня решил выставить?
— Я не… — он снова замахивается, а я кричу:
— Не нужно, мне больно!
— Ах, больно? – он опускает руку и к моему облегчению отбрасывает кнут. Зачем-то идет к столу, хватает соль. Через секунду он срывает с меня халат, посыпая обильно белой специей рану.
Однажды, когда я был маленький, и мама еще была жива, мы с ней готовили пирожки. Мама не уследила, я схватил нож и порезался. Спустя десять минут слез и хлюпаний носом, я успокоился и мы продолжили. Тут же стал хватать все со стола: муку, сахар, яйца. На мое горе там стояла уксусная эссенция. Когда пара капелек этой жидкости попали на ранку, я подумал, что умру. Так больно мне не было никогда.
Сейчас ощущения были стократ сильней. Казалось, что Ян капает на рану расплавленным железом или кипящим маслом. Я заорал. Нечеловеческая боль придала мне сил, я вывернулся, сделал шаг, но парень успел схватить меня. Толкал он меня или нет, я не помню. Его цепкие руки на плече, мое резкое, порывистое движение, скольжение, снова боль, но уже тупая, затем меня принимает в объятия вода. Я вздыхаю, забывая, что у меня не жабры, а легкие. Вода тут же заполняет их. Но я не пугаюсь. Два-три гребка вверх и я вздохну полной грудью. Пытаюсь пошевелить руками, и не могу. Просто не могу… Кажется, что бассейн вовсе не бассейн, а глубокий колодец. Меня тянет вниз, в черную пустоту. Глаза сами закрываются. Затем я обнаруживаю себя лежащим на теплой плитке, надо мной Ян. На его лице такое беспокойство, что за это я готов простить ему все. Да, знаю. Придурок. Я полный придурок.
— Тёма, Тёма, — он держит мою голову чуть приподнятой. – Дыши, умничка, давай. Как ты?
Открываю рот, но ничего не получается сказать. Слезы сами капают из глаз.
— Что такое? – голос Яна испуганный. – Что болит, малыш, что, скажи? Чем ты ударился?
Не хочу, чтобы он переживал. Вот просто не хочу. Мы оба виноваты. Напрягаюсь и отвечаю:
— Все нормально.
— Как голова?
Прислушиваюсь к ощущениям. Удивительно. Затылок будто онемел. А на саму голову будто повязали тугую повязку.
— Как-то не очень.
Ян тяжело вздыхает:
— Ты можешь подняться?
Пытаюсь, почти удается, но затем падаю. Парень поддерживает меня, доводит до шезлонга. Усаживает на него, прикрывает сухим полотенцем. Хватает сотовый со словами:
— Я вызову скорую.
— Нет! – вскрикиваю я и пытаюсь ему помешать, перехватываю его руку. Тут же в мое запястье врезаются тысячи тоненьких иголок. Я бледнею так, что парень молча откидывает трубку.
Почему у меня такая нелюбовь к скорым? Как и у всех других, наверное. Папа вот будет умирать, но скорую не вызовет. Так, в принципе, случилось и с мамой, только он не имел права за нее решать. Сейчас я, представляя врачей в белых халатах, испытываю нечто подобное панике, как в самолете. Ничем они не помогут. Тогда же не помогли… Только сделали больно, вкололи какую-то гадость рыдающему шестилетнему мальчику.
— Я не хочу скорую, — тихо произношу я. Холодно.
— А что ты хочешь, котенок? – Ян замечает мурашки на моем теле и ничего не придумывает лучше, как осторожно прижать меня к себе.
— Ничего не хочу.
Это приятно. Эта неподдельная тревога, забота. Как давно я этого не испытывал. Воспитанный отцом я не знал ласки. Батя у меня никогда не понимал этих сюсюканий. А я завидовал детям, которых забирали из школы мамы, папы, бабушки, дедушки, чмокали в нос на глазах у всех одноклассников. Все мы дружно протягивали: «Фу-у-у», один я лицемерил.
— Прости меня, — Ян шепчет это моим волосам. Осторожно убирает прилипшие пряди с моего лба, смотрит прямо в глаза, — я такой идиот… Мне так снесло из-за тебя крышу… Я думал, поиграюсь и все, но, похоже, просчитался.
Не понимаю… Это признание? Разум не понимает, а сердце поняло. Оно разлилось теплом по телу, обозначило губы улыбкой.
— Но нам все равно нужно к врачу.
Нам. Все еще тупо улыбаюсь. Да. Офигенно сильно я стукнулся головой. Я такой невероятный дурак. Таких больше нет.
— У тебя что-то с рукой и… — он замялся, — по-моему, с головой.
— Ни фига, — я улыбаюсь все так же глупо.
— Тём, — он чуть наклоняется ко мне. Выглядит несколько обескураженным и рассеянным. – Скажи… Как тебе целоваться с ней?
«Хуже чем с тобой в сотни раз!», — хочется ответить мне, но я не произношу ни слова. Ян вздыхает, отстраняется, снова вздыхает. Никогда его таким не видел. И не думал, что увижу. Он немного потерянный, жутко виноватый, встревоженный. Не знает, что ему делать: подчиниться моей просьбе или вызывать МЧС, чтобы меня увезли в какую-нибудь клинику.
Парень уходит, возвращается через некоторое время с моей одеждой, сам уже в джинсах и свитере. Когда он тянется помочь мне надеть все это, я отвергаю его помощь. Он возводит глаза к потолку, берет сотовый, и я слышу незамысловатый монолог:
— Через пять минут нужна машина… Что? – от этого простого «что» даже у меня кровь холодеет. – Как это водителя нет? Я его не отпускал. Передайте ему, что он…
Сжимаю ладонь Яна. Шепчу губами: «Не нужно». Парень выдыхает. Нажимает отбой.
— Теперь ты из меня веревки вить будешь? – мягко интересуется он.
Радостно киваю и тут же охаю от боли, распространяющейся из затылка.
— Так, срочно к врачу.

***

Врач меня утомил. Заставил меня сделать рентген, на завтра назначили кучу анализов, так же наложил повязку на руку. Я был не рад, что согласился на больницу. Ян выпроводил меня из кабинета и один на один долго беседовал с хмурящимся мужчиной. Потом вышел, какой-то довольный, при мне набрал моего отца, сказал, что берет меня на дачу на пару дней. Это он ловко придумал, я как-то не догадался, что такой мой вид вызовет у родителя ненужные вопросы. Батя был счастлив, для него Ян вообще был эталоном. Всего. Затем мы зашли в аптеку, Ян сам все купил, довел меня до такси и повез к себе домой.
Мне выпала честь занять его кровать. Пока мы доехали, я уснул. Вернее, меня сморило. Ян хотел было взять меня на руки, но я тут же проснулся, раскричался, и голова только сильней заболела. Он сокрушенно вздохнул и даже дал мне самому подняться, хоть я и чуть не упал несколько раз. На этом мои силы иссякли. Меня раздели, уложили в кровать, укрыли теплым одеялом. Чуть погодя парень занялся следом от кнута. Я думал, там огромная зияющая рана, а на самом деле небольшой багровый отпечаток, чуть содрана кожа. Наверное, халат помог. Ян осторожно продезинфицировал ранку, наложил тонким слоем мазь и залепил лейкопластырем.
— Теперь таблетки и укол.
Первое выпиваю, а от второго отказываюсь.
— Я ведь могу и не спрашивать.
— Не можешь. Я сегодня больной.
Кивая мне и своим мыслям, парень набирает лекарство из ампулы в шприц, достает из маленького пакетика проспиртованную салфеточку. Присаживаясь на краешек кровати, Ян внимательно смотрит на меня:
— Тём, как думаешь, инопланетяне существуют?
Ну, я такого вопроса не ожидал. Конечно, понял, что он мне зубы заговаривает, а вдруг ему правда интересно мое мнение? Отползая, не спуская с него глаз, я ответил:
— Думаю, да, знаешь. Потому что многие вещи на этой планете совершенно не объяснимы. Взять, к примеру, пирамиды. Ты был в Египте? – он кисло кивает. – Ну вот, видел пирамиды. Это же невероятно, их построить в то время…
— Это, — перебивает он меня, — как раз-таки объяснимо. Есть почти доказанная версия…
— Почти! – перебиваю я его в ответ. – Это ключевое слово. Почти – это значит, стопроцентной уверенности нет. А значит, остается место для чего-то неизведанного. Хорошо. Тогда возьмем «Секретные материалы».
— Что? – кажется, он поперхнулся.
— Ну, Малдер там, Скалли… Неужели не смотрел? Я все ждал, кстати, когда же они переспят, не помню, правда, дождался ли… Так вот, сколько там было загадок. Думаешь, они с потолка взяты? Нет! Многие…
Продолжать мне не дают его губы, его язык, настойчиво раздвигающий зубы, так и рвущийся внутрь. Кажется, я стону его имя. Головная боль чудом исчезает. Он нависает надо мной, опираясь на руки. Дразнит поцелуем. То углубляет его, то словно отступает назад. Через пару десятков секунд, я сам притягиваю его здоровой рукой. Он легко перекатывается на бок, придерживая меня. Да, этот поцелуй не сравнится с Таиным. Он будоражит, то замедляет, то ускоряет сердце.
Что-то кусает за ягодицу. Отрываюсь и вижу пустой шприц в руке Яна. Смеряю его взглядом, выражающим одно простое слово «предатель», отворачиваюсь.
— Прости, маленький.
Он прижимается ко мне сзади, крепко обнимает.
— Прости, я не хотел, чтобы так получилось. Я обещаю, что больше не причиню тебе боли. Только и ты не смей ни с кем целоваться. Нет, даже думать не смей.
Хорошо, что он не видит мою улыбку.