Новая социальная организация

В течение третьего тысячелетия до н.э. в культуре человечества произошли глубокие изменения. Возникла история в виде передаваемых от поколения к поколению письменно зафиксированных событий; в некоторых местах в долинах больших рек образовалась новая сеть общественных институтов, которую мы и называем цивилизацией. Археологи пытались объяснить эту трансформацию главным образом как результат технологических изменений — изобретения письменности, гончарного круга, ткацкого станка, плуга, способов изготовления оружия и орудий труда из металла, крупномасштабной культивации зерновых на открытых полях. Гордон Чайлд даже ввел сомнительное понятие " городской революции", обозначающее кульминационный момент развития предшествовавшей " аграрной революции".

Все эти технические усовершенствования, играли весьма существенную роль, но за ними скрывалась куда более важная движущая сила, которой ученые пренебрегли: изобретение мощной социальной организации новою типа, способной повысить человеческий потенциал и вызвать изменения во всех аспектах существования — изменения, которые едва ли могли представить себе мелкие, привязанные к земле общины ран­нею неолита.

В попытке гипотетической реконструкции предыстории я стремился показать, что каждое техническое достижение было прочно сцеплено с необходимыми психосоциальными трансформациями, предшествовавшими технологическому прорыву и следовавшими за ним; с эмоциональным единением и неукоснительным следованием ритуалу, с началом коммуника-

* Сокращенный перевод 8—9 глав книги: Mumford Lewis. The Myth of the Machine. Technics and Human Development. Harcourt Brace Jovanovich, Inc., N. Y., 1966, pp. 163—205. — Прим. ред.

ции идей в языке, с морализующим упорядочением всех видов деятельности под контролем табу и строгих обычаев, обеспечивающих групповое сотрудничество.

На трех указанных фундаментальных камнях — единении, коммуникациии кооперации — была воздвигнута базовая де­ревенская культура. Но за пределами ограниченной территории племени или деревни эти основные способы социализации про­являлись лишь спорадически и неэффективно. Сама общинная культура была универсальной, но каждая группа оставалась социальным островом, отрезанным от других групп. Повсюду, где деревенская культура была предоставлена самой себе, она подвергалась окостенению и если впоследствии она вновь начинала развиваться, то это происходило либо благодаря принужде­нию со стороны более крупного сообщества, либо путем ассимиляции институтов, просачивавшихся в нее из более высоко­развитых цивилизаций.

Из раннего неолитического комплекса поднялась иная социальная организация, не рассеянная в мелких единицах, но объединенная в большую; уже не " демократическая", то есть основанная не на соседской интимности, обычаях и согласии, но авторитарная, управляемая из центра, контролируемая господствующим меньшинством; не прикованная более к ограниченной территории, но умышленно переходящая границы, чтобы захватить сырье, поработить более слабых, расширить свой контроль, наложить дань на покоренных. Эта новая культура способствовала не только росту богатства, но и экспансии кол­лективной власти. Усовершенствовав новые орудия принуждения, правители этого общества к третьему тысячелетию до н.э. достигли такой индустриальной и военной мощи, масштабы которой оставались непревзойденными вплоть до нашего времени.

В этот период человеческие усилия перемещаются с горизонтальной плоскости деревни и семьи в вертикальную плоскость общества в целом. Новая общность сформировала иерархическую структуру, — социальную пирамиду, включающую от основания до вершины множество семей, множество деревень, множество занятий, нередко множество регионов, и не в последнюю очередь множество богов. Эта политическая структура была базовым изобретением новой эпохи: без нее ни ее монументы, ни ее города не могли быть построены — нужно добавить — без нее не происходило бы так часто их преждевременное разрушение. [ … ]