Мастер кузнечных дел

Свою первую подкову, если верить рассказам наших старожилов, он выковал, будучи ещё ребёнком, в пять или шесть лет от роду, тем крошечным молоточком, который смастерил для него его отец – старый кузнец, и подковать ею можно было, разве что какого-нибудь циркового пони.

Тем не менее, спустя некоторое время, он так ловко и столь мастерски научился управляться с настоящим молотом и прочими инструментами своего отца, что умудрился, невзирая на нежный возраст, снискать себе уважение среди наших горожан.

Между тем он унаследовал от своего родителя не только его природное мастерство, но и черты характера, сколь диковинного, столь и диковатого. И в этой связи, предпочитал солнечному свету и теплу – свет и жар пламени, которое пылало внутри раскалённого до бела горна, а общению с людьми – грохот, звон и прочие звуки, какие наполняли кузню.

И если он и выбирался на свет божий, то исключительно, для того, чтобы забыться, пусть и глубоким, но коротким сном, отмыть своё – загоревшее до черна – тело в бане. И ещё для того, чтобы продемонстрировать своим землякам какую-нибудь необыкновенную вещицу, которую он ковал время от времени не столько для того, чтобы поразвлечь себя и других, сколько для того, чтобы совершенствовать своё мастерство.

Вроде, той розы, которая, по словам очевидцев не только выглядела как живая, но была такой тонкой работы, что её лепестки распускались в лучах восходящего солнца и складывались в бутон на закате, и которую местное градоначальство, позднее, отправило в столицу – в дар властвовавшей, в те времена, императрице.

К этой розе можно смело присовокупить и механического сокола, какого он смастерил без каких-либо чертежей, – притом, что не умел ни читать, ни писать, ни считать, полагаясь только на глазомер и смекалку, – из тех деталей, какие он выковал своими руками. Этот механический сокол, по слухам, умел не только летать, паря часами в воздухе, но и своим криком ещё и отпугивал ворон и прочих пернатых вредителей от огородов наших горожан, а вместе с тем, служил по почтовой части, в течение тех двадцати лет, когда в нашем городе отсутствовал почтальон.

Уместно будет отметить тот факт, что его земляки, несмотря на весь тот восторг, какой у них вызывали все эти его поделки, относились к нему по-разному: одни из них, таких было большинство, полагали, что он знается с нечистой силой, знакомство с которой, согласно народной традиции, издревле приписывается человеку его профессии, в то время, как другие, будучи людьми не менее набожными, но более рассудительными, придерживались противного мнения, и полагали в основу его исключительного таланта – божественное начало.

Впрочем, как первые, так и вторые, почитали в качестве его самого удивительного изобретения – механического коня, который отдалённо напоминал нечто среднее, между «машиной для ходьбы» немецкого барона Карла Дреза и современного велосипеда. А смастерил он его, в качестве подарка для цыганского барона, в младшую дочь которого, влюбился без памяти, да так сильно, что, в итоге, отрёкся от своего ремесла и, впоследствии, даже покинул отчий дом навеки вечные.

По словам наших старожилов, этой цыганке на тот момент едва минуло двенадцать лет, и она на самом деле отличалась редкой красотой, даже на фоне своих соплеменниц, и эту красоту не смогли скрыть от восхищенного взора героя нашего рассказа ни пыль тех неисчислимых дорог, по которым пришлось пройти цыганскому табору, прежде, чем он добрался до нашего города, ни солнечные лучи, которые нещадно палили её кожу, в тех далеких и экзотических странах, в которых она успела побывать за всё то время, когда она появилась на свет.

Справедливости ради стоит сказать о том, что во всей этой истории не было, да и не могло быть решительно никакой магии и прочего волшебства, пристрастие к которым злые языки, по своему обыкновению, приписывают испокон веков цыганскому племени.

Напротив, виной всему был заурядный случай, какой в народе принято именовать «Его Величеством», и какому вся наша цивилизация обязана практически всеми своими великими открытиями, за исключением, разве что, изобретения пороха и религии. Таким-то вот образом, благодаря подобному случайному стечению обстоятельств, герой нашего рассказа и повстречал ту юную цыганку.

Она, по слухам, купалась в тот момент в тихой заводи, вместе с сёстрами, под присмотром своих старших братьев, которые в тот момент развлекали себя тем, что играли в монетку.

И влюбился в неё с первого взгляда, какого ему хватило для того, чтобы потерять аппетит и лишиться сна, кроме того, запереться в четырех стенах своего жилища на семь дней и ночей, дабы, по истечению оных, прервать своё добровольное затворничество и снова вернуться к отцу в кузню, где он только и делал, что ковал детали и мастерил механизмы, на протяжении того года, во время которого цыганский табор путешествовал по свету, до тех пор, пока, в следующий раз, не пришел в наш город и не раскинул свои цветастые шатры на берегу реки.

В тот памятный день, согласно рассказчикам, наш герой вывел своего механического коня из кузни и представил его пред восхищённым взором всей честной публики, а, вместе с тем, ещё и предложил его, взамен руки и сердца младшей дочери цыганского барона.

Удивление, какое вызвало у очевидцев тех событий это самое его выдающееся, и, вместе с тем, последнее изобретение граничило, может быть, лишь с тем восхищением, которое, согласно воспоминаниям наших старожилов, им довелось пережить, гораздо позднее, в тот памятный день, когда на железнодорожный вокзал нашего города прибыл первый в его истории поезд; какой состоял, правда, из паровоза и одного-единственного вагона.

Тем не менее, как выяснилось позднее, даже этого потрясения оказалось недостаточно для того, чтобы дрогнуло сердце старого цыгана; между тем тот не стал возражать против того, чтобы кузнец присоединился к его табору и отправился вместе с ним странствовать по свету.

К несчастью, история умалчивает о дальнейшей судьбе нашего необыкновенного земляка, в отличие, от того самого коня, механизм которого, по понятным причинам, давным-давно вышел из строя, и какой и по сию пору ржавеет под навесом заброшенной кузни, развалины которой ещё можно отыскать на окраине нашего города.

© Сергей Маркес