VI Международная экспедиция в Родопы.

Летом 1966 г. в Крыму проходило Всесоюзное совещание по гидрологии карста и меня, ответственного за полевые экскурсии, до последнего момента директор «держал на коротком поводке». Едва успев сменить полевую одежду, я прямо из Красной пещеры помчался в аэропорт, откуда ТУ-104 за два часа доставил меня в Москву, еще час – я на старом Арбате, в знакомой комнате Володи Илюхина. Тот смотрит на часы: «Если возьмете такси – успеете …». Возьмете? А кто еще едет? Только теперь я узнаю, что моим спутником по поездке в Болгарию будет красноярский спелеолог Игорь Ефремов.

ИЛ-18 летит неспешно, в салоне шумно от гула четырех двигателей, но мы почти все время беседуем, находим точки соприкосновения, фиксируем знания и умения друг друга. Ведь мы – уже не мы, а «группа» и не просто группа, а «представители советских спеле-ологов» хотя и в дружественной, но зарубежной стране…Оказывается, мы очень похожи и по возрасту (1938 г. рождения Ефремова не так далеко от моего 1930…), и по вхождению в спелеологию (Торгашинская Ефремова похлеще моей Бездонной), и по пониманию ее задач. А когда Игорь узнал, что я провел 1943-44-е гг. в Красноярске и даже немного полазил по Столбам, установилось полное взаимопонимание.

Самолет приземляется в Софии. Нас встречает темпераментный Петр Трантеев: «Ну, молодцы, добре дошли. А теперь – вперед!». И не успели мы опомниться, как юркий ГАЗик уносит нас в сердце Старой Планины, в город Врац. Осматриваем Врачанску пещеру, знаме-нитый каньон, но Петр торопит: нас ждет его любимая Темната Дупка…

Легкий полевой лагерь в долине Искыра, крутой подъем мимо бурного источника Житолюб (по преданию в пещеру бросали жито, а вышло оно здесь…), и вот мы у входа. Пещера примечательна многим – размерами (7 км), тем, что она заложена в доломитизированных известняках, подземной рекой, крупными галереями. Но наиболее красивые натеки – в маленькой пещере Зиданка у входа. В нее ведет узкий лаз и я впервые оцениваю спелеологические навыки Игоря, который мгновенно «просачивается» в неудобную, располо-женную под потолком щель. Я – погрузнее и приходится повозиться, тем более, что ловлю брошенный на часы взгляд Петра. Так и есть: «Вы, ребята, считаю, свои, а мне надо через два часа встречать в аэропорту чужинцев…». И Петр исче-зает, оставляя нас на попечение биоспелеолога Васила Маркова.

Следующий день мы провели в Рильском массиве. Здесь нет карста – район очень напоминает Приэльбрусье. Но самое запоминающееся – ночевка в изумительном Рильском монастыре… Мы с Игорем почти всю ночь не спим, «слушаем горы», любуемся архи-тектурой монастыря, беседуем с Василом, свободно владеющим русским языком, о Болгарии и болгарской спелеологии. Мы здесь не первые русские спелеологи: в 1964 г. тут побывали москвичи (Илюхин, Аронов и др.).

На следующий день мы вернулись в Софию, наскоро осмотрели центр города, затем нам вручили два билета – и в путь, на юг Болгарии, в Родопы. «Разберетесь сами, – машет рукой Петр, – а у меня тут дел…». И неповторимым славянским жестом показывает, как его «достали» эти самые дела… Автобус неторопливо выбирается из Софии; позади остался Пловдив с поднимающимся над городом «русским Алешей»; мы углубляемся в горы и вот перед нами небольшой городок Чепеларе. Нас встречают хозяева – два Димитра: сельский учитель, энтузиаст спелеологии Райчев, и огромный, шестипудовый геолог Себев. Мы с Игорем переглядываемся – таких спелеологов мы еще не видели…

На следующий день нас ждет полевая экскурсия в карстовый район Эркюприя. Это знаменитые естественные мосты, под кото-рыми протекает небольшая речка. С ними связана интересная легенда. Император Траян в конце первого века н.э., проезжая по этому мосту во время войны с даками, узнал, что под мостом живет пифия. Он спустился к ней и спросил о результате своего похода. Пифия ответила: «Продолжив путь, ты разрушишь большое царство». Так была создана провинция Дакия…

Нашей непосредственой целью была пещера Человешница, названная по найденному там черепу. Сопровождающий нас Себев подвижен, разговорчив (он закончил Ленинградский Горный институт и хорошо знает русский язык), но под землю не спешит, доверяя нам организацию спуска. Тут дело в свои руки берет Игорь. Навешано снаряжение (тросовая лестница и веревка) и – вниз. Спускаемся на 45 м и попадаем на вершину обвального конуса. Вдруг сверху крик: «Пази се от чук»… Пока мы разбираемся с болгарским («осторожно, молоток»), скальный «чук» со свистом проносится в нескольких сантиметрах от головы Игоря…Но он невозмутим и успокаивает взволнованного Себева.

Оказывается, вскрытая пещера Человешница не имеет плана и разреза. Наша задача – сделать их и описать геологию полости. Быстро начинаем работу. Здесь я, к своей радости, убеждаюсь, что Игорь свободно владеет не только скальной техникой, но и горным компасом. Незаметно пролетают несколько часов: мы на ходу приспосабливаемся к съемочной манере друг друга. Кроме съемки занимаемся и геологией. Я с удивлением вижу в мрамо-ризованных известняках огромные кристаллы мусковита. Выйдя на поверхность, я спрашиваю Себева, есть ли вблизи вулканические отложения. Он удивлен, но подтверждает: есть…

Поздно вечером возвращаемся домой и застаем весь лагерь в сборе – VI Международная экспедиция началась! Участники экспедиции были разделены на несколько отрядов: гео-логический, палеозоологический, биоспелеологический, микроклиматический, «прониквачей». Игорь явно тяготел к «прониквачам», но Петр был безжалостен: «Нам нужен сильный геологический отряд. Вит будет руководить, а ты, Курт Брендель, Фриц Шустер из ГДР и наша Маргарита Кирова – помогать». На общем сборе Трантеев поставил всем отрядам задачи и работа началась.

Мы побывали в 12 пещерах и шахтах Родоп: огромной (6, 4 км) двухэтажной Имамовой дупке, Хаджийской ропке, засняли несколько километров ходов в Санчевой дупке и Леде-нице. Игорь оказался идеальным напарником, немногословным, все понимающим и умею-щим. Он очень быстро схватывал все новое, с чем мы сталкивались, живо интересовался вопросами геологии, происхождением пещер, где мы работали. Под землей часто возникали интересные дискуссии, на которых русский язык соседствовал с болгарским, немецкий – с польским, французский – с сербским.

Мы с Игорем составили великолепную съемочную двойку, с которой негласно конкурировала двойка «дипломированных геологов» – Курт и Фриц. При сьемке Санчевой Дупки произошел смешной случай. Времени было мало и для ускорения работы я предложил разделиться. Мы с Игорем снимаем план и продольный разрез, а Брендель и Шустер по нашим пикетам делают поперечные профили. Но немцы быстро отстали от нас. Засняв более километра пещеры, мы стали возвращаться, делая их часть работы. Встретившись, мы говорим: «Пошли наверх!». – «А как же работа»? – «А мы уже все сделали…».

Выйдя на поверхность, Курт придирчиво проверил нашу съемку, удивленно покрутил в руках маленький, совмещенный с эклиметром компас ГК-2 (они работали очень точными, но громоздкими цейссовскими приборами), а затем заключил: «Я бы у себя в Нордхаузене взял Вас на работу. Вы хорошо работаете…». На что Игорь не задумываясь ответил: «А я бы у нас в Красноярске вас не взял. Вы работаете слишком медленно…».

Последние дни мы провели, обрабатывая результаты экспедиции. Димитр принес пишущую машинку, Игорь строил планы и разрезы, я составлял и тут же печатал геологические и морфологические описания пещер. Позже они были опубликованы в журнале «Родопский пещерняк», где фамилии Дублянский, Ефремов, Брендель и Шустер стоят рядом. Петр высоко оценил работу нашего геологического отряда, отметив, что это одна из самых продуктивных экспедиций. Ну, а у меня, кроме впечатлений о прекрасных пещерах и чудесных людях Болгарии, на всю жизнь осталась память о скромном русском парне Игоре Ефремове, который брался за любое порученное дело, всегда стремился познать новое и выполнить свою работу как можно лучше…

Юрий Ковалев