Михаил косармыгин

Первый раз мы встретились с Михаилом в лагере Юный спелеолог в 1994 году. Тогда нас познакомила Наташа Торгашина, которая работала в лагере инструктором. Приземистый коренастый парень, в прошлом занимавшийся борьбой, без намека на какой-либо гонор и с постоянной улыбкой на лице, сразу вызывал у всех окружающих симпатию. В то время он вроде бы занимался водным туризмом, а в лагерь приезжал в гости к Наталье. А поскольку жить в стороне и одиночестве было скучно, Михаил помогал Наташе проводить занятия и походы с ее отделением. У ребятишек он сразу стол бесспорным авторитетом. Они с удовольствием выполняли его задания, и порой было непонятно, кто в этом отделении главный? … После лагеря Михаил стал периодически заглядывать в клуб, а на следующий сезон в лагерь «Юный пелеолог» он уже поехал полноправным инструктором.

Я не помню точно в каком году, наверное зимой, в 1996, мы вместе с Михаилом, Сашей Прилеповым и Витей Прохоровым устроили копания в ручье на дне Торгашинской. После двух дней раскопок удалось выйти в небольшую галерею, окончание которой опять было замыто глиной. До и после этого у нас было много походов в пещеры, в которых мы все стали друзьями, а Мишка выделялся из всех своей неприхотливостью ко всем бытовым неурядицам, трудностям. Он как-то легко с улыбкой, переносил то, от чего все другие матерились и нервничали. Наверное, это такая черта характера. С ним было легко в походе, он не стеснялся ни какой работы, не ныл, хотя и особой инициативы тоже не проявлял. Делал то, что в этот момент нужно было делать.

В 1996 году мы проводили семинар по спелеотуризму с последующим выездом на Кавказ, на Алек. Мишка отличился тем, что набрал по суммарному количеству спусков в пещеры 1890 метров, больше, чем кто-либо из участников спелеолагеря. В то лето мы все пели мишкину песню «Август». Иногда передразнивая его. Он не обижался. А может не показывал виду – мы же друзья. К сожалению, отчет о наших похождениях мы так и не довели до ума… Может память о друзьях есть один из смыслов делать отчеты о походах, ведь кто его знает, как все может обернуться?

Он принял участие в экспедициях «Большая Орешная 98» и зимней «Большая Орешная –99». В январе 1999 года, когда вдруг к нам присоединился Михаил, мы все обрадовались. Жить будет веселее! Когда после окончания работ мы вышли из пещеры, температура опустилась ниже 30 градусов, к тому же вдоль Баджея дул бодрящий ветерок. С большим трудом запихнув девушек в рейсовый автобус, мы отправились пешком в Нарву, где шансов уехать было больше. По пути кое-кто из ребят, чуть не отморозил ноги, и всю дорогу мы пытались ему помочь. Когда же наконец пришли в Нарву, я обратил внимание на то, что Мишка был в дырявых «саламандерах» даже без шерстяных носков! Ни тогда, ни в какой-либо другой раз я не слышал от него слов о том, что ему тяжело, или больно.

Он не успел побывать на Кавказе второй раз, хотя я приглашал, поскольку в нем был уверен на 200 %, что не подведет, выдержит и пройдет.

Еще в начале 1998 года, по предложению исполкома РСС мы на правлении решили начать подготовку и провести в Красноярске в 1999 году Чемпионат России по спелеотуризму. Михаил сразу попал в число спелеологов, претендующих на место в сборной. Регулярные тренировки нам удалось начать только в конце февраля – начале марта 1999 года. Каждые выходные на Такмаке собирались и готовились к соревнованиям «активисты». На тренировку 3 апреля Михаил не пришел, хотя и обещал… Он только месяц устроился на работу к Василию Щербакову, и я тогда подумал, что работа конечно важнее – жить то на что-то надо, а денег у Мишки не было никогда. Когда они у него были – друзья пользовались его добротой…

В понедельник утром в клуб приехал Леша Пашинов, он жил вместе с Михаилом у него на квартире. Он принес трагическую весть о смерти Миши. Вася Щербаков позже рассказал мне, что в пятницу Михаил предупредил его, что завтра он обещал быть на тренировке и ушел домой. Поздно вечером в этот же день Леша не смог попасть домой, хотя свет горел, но у него не было ключа. На следующий день вечером, заподозрив неладное, ребятам удалось открыть дверь… Мишка лежал на полу возле ванной, рядом лежал включенный в розетку торшер…

В ванной сломался патрон светильника и он, принимая душ, поставил в ванную комнату торшер, с древними, кое-где оголенными проводами. Пока мылся, на пол попала вода. Сделав шаг, ступив на пол он упал на пол от удара током, а может просто поскользнулся. Повалил торшер, выбраться из ванной комнаты уже не смог….

На кладбище Михаила провожало множество друзей. Как назло валил дождь со снегом. Ветер заглушал слова прощания. Но в ту последнюю минуту, перед тем, когда нужно было закрыть крышку, непогода вдруг рассеялась, выглянул веселый лучик солнца. Тогда мне почудилось, что на Мишкиных губах мелькнула улыбка. Он как будто попрощался и приободрил нас: «Все будет хорошо!»…

Бурмак Игорь