Председатель: Крестьянин Симон Картинкин

Председатель: Вы обвиняетесь в том; что 17 января 188* года вы, в сообществе с Евфимьей Бочковой и Екатериной Масловой, похитили из чемодана купца Смелькова принадлежащие ему деньги и потом принесли мышьяк и уговорили Екатерину Маслову дать купцу Смелькову в вине выпить яду, отчего последовала смерть Смелькова.

Председатель: Признаете ли вы себя виновным?

Симон Картинкин: Никак невозможно, потому наше дело служить гостям…

Председатель: Вы после скажете. Признаете ли вы себя виновным?

Картинкин: Никак нет-с. Я только…

Председатель: После скажете. Признаете ли вы себя виновным?

Картинкин: Не могу я этого сделать, потому как…(суд. пристав подскочил к нему и шепотом остановил его)

Председатель: Евфимья Бочкова, вы обвиняетесь в том, что 17-го января 188* года в гостинице «Мавритания», вместе с Симоном Картинкиным и Екатериной Масловой, похитили у купца Смелькова из его чемодана его деньги и перстень и, разделив похищенное между собой, опоили, для скрытия своего преступления, купца Смелькова ядом, от которого последовала его смерть. Признаете ли вы себя виновной?

Бочкова: Не виновата я ни в чем. Я и в номер не входила… А как эта паскуда вошла, так она и сделала дело.

Председатель: Вы после скажете. Так вы не признаете себя виновной?

Бочкова: Не я брала деньги, и не я поила, я и в номере не была. Если бы я была, я бы ее вышвырнула.

Председатель: Вы не признаете себя виновной?

Бочкова: Никогда.

Председатель: Очень хорошо.

Председатель: Екатерина Маслова. вы обвиняетесь в том, что, приехав из публичного дома в номер гостиницы «Мавритания» с ключом от чемодана купца Смелькова, вы похитили из этого чемодана деньги и перстень, – говорил он, как заученный урок, склоняя между тем ухо к члену слева, который говорил, что по списку вещественных доказательств недостает склянки. – Похитили из чемодана деньги и перстень, и, разделив похищенное и потом вновь приехав с купцом Смельковым в гостиницу «Мавритания», вы дали Смелькову выпить вина с ядом, от которого последовала его смерть. Признаете ли вы себя виновной?

Маслова: Ни в чем не виновата, как сначала говорила, так и теперь говорю: не брала, не брала и не брала, ничего я не брала, а перстень он мне сам дал…

Председатель: Вы не признаете себя виновной в похищении двух тысяч пятисот рублей денег?

Маслова: Говорю, ничего не брала, кроме сорока рублей.

Председатель: Ну, а в том, что дали купцу Смелькову порошки в вине, признаете себя виновной?

Маслова: В этом признаю. Только я думала, как мне сказали, что они сонные, что от них ничего не будет. Не думала и не хотела. Перед богом говорю – не хотела.

Председатель: Итак, вы не признаете себя виновной в похищении денег и перстня купца Смелькова. Но признаете, что дали порошки?

Маслова: Стало быть, признаю, только я думала, сонные порошки. Я дала только, чтобы он заснул.

Председатель: Очень хорошо. Так расскажите, как было дело. Вы можете чистосердечным признанием облегчить свое положение.

Председатель: Расскажите, как было дело.

Маслова: Как было? Приехала в гостиницу, провели меня в номер, там он был, и очень уже пьяный. Я хотела уехать, он не пустил.

Председатель: Ну, а потом?

Маслова: Что ж потом? Потом побыла и поехала домой.

Председатель: Вы желаете сделать вопрос?

Прокурор: Я желал бы предложить вопрос: была ли подсудимая знакома с Симоном Картинкиным прежде?

Маслова: С Симоном? Была

Прокурор: Я бы желал знать теперь, в чем состояло это знакомство подсудимой с Картинкиным. Часто ли они видались между собой?

Маслова: В чем знакомство? Приглашал меня к гостям, а не знакомство.

Прокурор: Я желал бы знать, почему Картинкин приглашал к гостям исключительно Маслову, а не других девушек.

Маслова: Я не знаю. Почем я знаю. Кого хотел, того приглашал.

Прокурор: Подсудимая отрицает, стало быть, то, что у нее были какие-либо близкие отношения с Картинкиным? Очень хорошо. Я желаю допросить по этому делу свидетельницу Китаеву!

Председатель: Введите пожалуйста, свидетельницу – Китаеву.

Судебный пристав: В зал суда приглашается свидетельница Китаева!

Председатель: Китаева вы клянётесь говорить говорить только правду и ничего кроме правды? Дача ложных показаний наказуема.

Китаева: Я поняла.

Прокурор: Очень хорошо. Расскажите нам как обстояло дело?

Китаева: Прежде всего к ней в заведение приехал знакомый коридорный Симон за девушкой для богатого сибирского купца. Я послала Любашу. Через несколько времени Любаша вернулась вместе с купцом. Купец был уже в экстазе и у нас продолжал пить и угощать девушек; но так как у него недостало денег, то он послал к себе в номер эту самую Любашу, к которой он получил предилекция.

Прокурор: Не объяснит ли нам свидетельница Китаева, содержательница дома терпимости, почему коридорный Картинкин приглашал гостям только Маслову?

Китаева: Самый хороший. Девушка образованный и шикарна. Он воспитывался в хороший семейство и по-французски могли читать. Он пил иногда немного лишнего, но никогда не забывался. Совсем хороший девушка.

Председатель: У обвинения к свидетелю есть вопросы?

Прокурор: Никак нет.

Председатель: Итак, суду ясна картина произошедшего. Свидетельница Китаева может быть свободна.

Китаева: Спасибо. Очень прошу.

Председатель: Что же дальше было?

Маслова: Приехала домой. Отдала хозяйке деньги и легла спать. Только заснула – наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой купец опять приехал». Я не хотела выходить, но мадам велела. Тут он, – он все поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли. Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И сказал, где деньги и сколько взять. Я и поехала.

Председатель шептался с одним из членов и не слышал, что сказала Маслова.

Председатель: Вы поехали. Ну, и что же?

Маслова: Приехала и сделала все, как он велел: пошла в номер. Не одна пошла в номер, а позвала и Симона Михайловича и ее.

Бочкова: Врет она, и входить не входила.

Председатель: После скажете!

Маслова: При них взяла четыре красненьких.

Прокурор: Ну, а не заметила ли подсудимая, когда доставала сорок рублей, сколько было денег?

Маслова: Я не считала; видела, что были сторублевые только.

Прокурор: Подсудимая видела сторублевые.

Председатель: Ну, что же, привезли деньги? (глядя на часы)

Маслова: Привезла.

Председатель: Ну, а потом?

Маслова: А потом он опять взял меня с собой.

Председатель: Ну, а как же вы дали ему в вине порошок?

Маслова: Как дала? Всыпала в вино, да и дала.

Председатель: Зачем же вы дали?

Маслова: Он все не отпускал меня. Измучалась я с ним. Вышла в коридор и говорю Симону Михайловичу: «Хоть бы отпустил меня. Устала». А Симон Михайлович говорит: «Он и нам надоел. Мы хотим ему порошков сонных дать; он заснет, тогда уйдешь». Я говорю: «Хорошо». Я думала, что это не вредный порошок. Он и дал мне бумажку. Я вошла, а он лежал за перегородкой и тотчас велел подать себе коньяку. Я взяла со стола бутылку финь-шампань, налила в два стакана – себе и ему, а в его стакан всыпала порошок и дала ему. Разве я бы дала, кабы знала.

Председатель: Ну, а как же у вас оказался перстень?

Маслова: Перстень он мне сам подарил.

Председатель: Когда же он вам подарил его?

Маслова: А как мы приехали с ним в номер, я хотела уходить, а он ударил меня по голове и гребень сломал. Я рассердилась, хотела уехать. Он взял перстень с пальца и подарил мне, чтобы я не уезжала.

Прокурор: Я бы желал знать, сколько времени пробыла подсудимая в номере купца Смелькова.

Маслова: Не помню, сколько времени.

Прокурор: Ну, а не помнит ли подсудимая, заходила ли она куда-нибудь в гостинице, выйдя от купца Смелькова?

Маслова: В номер рядом, в пустой, заходила

Прокурор: Зачем же вы заходили?

Маслова: Зашла оправиться и дожидалась извозчика.

Прокурор: А Картинкин был в номере с подсудимой или не был?

Маслова: Он тоже зашел.

Прокурор: Зачем же он зашел?

Маслова: От купца финь-шампань остался, мы вместе выпили.

Прокурор: А, вместе выпили. Очень хорошо. А был ли у подсудимой разговор с Симоном и о чем?

Маслова: Что говорила? Ничего я не говорила. Что было, то я все рассказала, и больше ничего не знаю. Что хотите со мной делайте. Не виновата я, и все.

Прокурор: Я больше ничего не имею

Председатель: Вы не имеете еще ничего сказать?

Маслова: Я все сказала