Глава Ван

- ФИО, число-месяц-год рождения – уже в который раз пробормотал старлей, вновь садясь за столик и попутно дуя на только что сбитые костяшки пальцев – Я слушаю, птица-говорун.

Я пытаюсь улыбнуться, но из-за фингала под правым глазом выходит как-то не ахти. Попытка ответить заканчивается неудачей – во рту слишком много крови, чтобы вести вразумительный диспут, так что приходится сплюнуть ее на загаженный пол темной камеры допроса с одиноко моргающей лампочкой кровь, вместе с отломанной половинкой переднего зуба. Да блин, теперь из меня выйдет отличный солист группы «Король и Шут», ну возможно я малец посимпатичнее. Я улыбаюсь все еще окровавленным, уже без двух передних зубов и с несколькими сломанными, но все еще моим ртом, правда левый глаз заплыл, как Чапай в свой последний заход, так что эффект вышел несколько удручающим:

- Гегелев Иммануил Кантович, а число месяц год…Я, знаете ли, считаю, что время не есть что-то объективное и реальное, оно не субстанция, не акциденция, не отношение, а субъективное усло…

Следующий удар выбивает изо рта остатки зуба и заставляет всерьез задуматься о приобретении абонемента к стоматологу в будущем… Если таковое у меня вообще будет. Перед глазами… глазом все плывет, в башке гудит, как мои соседи с получки, а во рту соленый привкус железа. А пока лишь 9 часов утра… Ну так себе понедельник, можно с уверенностью констатировать: неделя не задалась. Как говаривал в таких случаях мой батя, «Бывают, сынок, такие дни, когда тебе хронически не везет, и сегодня у тебя такой день» отбирая у меня «на опохмелиться» деньги, которые мне дала на день рождения бабушка.

- Гоголев говоришь? А в прошлый раз ты представлялся как Шопенов Артур Гаурыч. Заведомо ложные показания?

- Боже сбавь, просто… ну знаете как по компам и всякой прочей оргтехнике кулаками хреначат для более тонкой настройки аппаратуры… Так вот с мозгом человеческим тоже самое… Вчера Шопенов, сегодня Гегелев, а завтра ты уже на броневике ручкой делаешь и революцию организовываешь…

- Ладно… Гоголев как там тебя дальше… С какой целью вы пытались пересечь охраняемый периметр Чернобыльской зоны экологического бедствия?

- Я же говорил. Художник я, постимпрессионист, последователь Ван Гога, ученик Гогена, подмастерье Шутцен…Бер…Кер…Хер…Француза короче какого-то. Прибыл сюда чтобы, так сказать, вновь обрести утерянную в духоте безликого и циничного города музу, любуясь красотой местных пейзажей.

- Слышь ты, художник, от слова худо…

- Какая оригинальная шутка! У вас явно талант! О большой эстраде не думали? Сейчас как раз Аншлаг где-то по Волге выступает, могу достать билет в первый кла…

Достойный Кличко и Тайсона апперкот валит меня вместе со стулом на пол, пропахший болью, страхом и мочой. Старлей хрустит шеей и поднимается со стула, который облегченно скрипит, устав от его громоздкой туши. Кажется, пора завязывать на сегодня с петросянством, или я не то что до завтра, а до обеда не доживу. А сегодня обещали макароны. Я матерюсь от боли и злобы, вот угораздило же дебила так попасть… Надо было не выпендриваться со своим «дико охренительно хитрым гениальным планом», а, скрипя, тогда еще целыми зубами, накопить эти несчастные 15 штук и попасть в Зону с проводником – как все нормальные люди. Нет же блин, я же как первокурсник с золотой медалью: все бы выпендриться, все бы по-своему сделать… Старлей становится надо мной и глядит в лицо, попыхивая своей беломориной.

- Слышь ты, моржовый ху…дожник… Максимум, шо может сойти за картину, найденное у тя при обыске, так это пририсованные усы и рожки к портрету Лепса в газетке… В которую был завернут белый порошок непонятного происхождения, на поверку оказавшийся хренового качества кокаином.

- Ааа… Тащ Генерал, так вы пробу сняли? Хреновый говорите? А ведь тот парнишка выглядел так интеллигентно, косуха, туннели в ушах, дреды…ну никому нельзя верить, даже своему поставщику.

- Я не генерал, дебил, а старший лейтенант Звягинцев, ты меня понял, скотина?!

- Плох тот лейтенант который не мечтает стать… А впрочем понял-понял, давайте обойдемся без рукоприкладства. Мы же с вами взрослые люди, а у меня еще права есть…вроде бы…

Старлей несколько раз знакомит мои почки с качеством своих берцев, пока я не начинаю кашлять и задыхаться от боли. После чего он одним резким движением умудряется вернуть в вертикальное положение и меня, и стул. Ему бы с такими способностями в медицине работать, в отделе по борьбе с проблемами потенции – миллионы бы зарабатывал, ей-богу. После чего дознаватель вновь садится в свой жалобно стонущий под его массой стул и пристально глядит на меня.

- Ну чо, художник, мать твою. Ты, бля, долго тут мне будешь комедию ломать? А то у меня пол-роты таких художников, все стены своими художествами пообоссали…

- Ну…. Обидеть художника может каждый, знаете ли… Молчу-молчу. Не поднимайтесь, а то еще ручку, не дай бог, о мою мерзкую рожу отобьете, а вам еще отчет писать, как заключенный в порыве бешенства своим лицом яростно атаковал ваш беззащитный кулак. Ладно, меня зовут Мюллер, Алексей Борисович… Мелкий предприниматель…

- Не хочешь значит по хорошему - Старлей хмыкает, достает из ящика стола и швыряет мне под нос папку, уже пару раз мною виденную ранее – Орлов Евгений, он же Орел, уроженец города Брянска, неженат. Подозревался в связях с преступной группировкой криминального авторитета Воланда, однако несколько месяцев назад сбежал в связи с обвинением в стукачестве. Я все верно излагаю?

Я осторожно подвигаю к себе папку скованными наручниками руками и неуклюже пролистываю ее содержимое окровавленными пальцами. Да, так и есть. Мое досье, которое у федералов хранится на всех лиц занятых в незаконном обороте артефактов. Только откуда оно у этого внебрачного сына кинг-конга и той бабы из фильма? Ежи-моржи, по ходу Воланд эту макулатуру всем своим «ручным» воякам разослал, чтобы меня при первой попытке проникновения в Зону перехватили… Мдя, теперь эта ходячая реклама пользы контрацепции с погонами старлея сдаст меня Воланду с потрохами и получит причитающийся куш.

- Ну, «Орел» уже пару лет как неактуально… меня все Арлюней называют, это уменьшительно-ласкательное… Меня так моя девушка звала… Впрочем, что-то мне подсказывает, что вам это интересно так же, как слесарю четвертого разряда программа о поэзии Шиллера на канале Культура… И хочу засвидетельствовать, что я не сбежал, а, скажем так, несколько разошелся во мнениях со своими коллегами и решил несколько отойти от дел, дабы все обдумать в тишине Чернобыльских пейзажей.

- Хм, что, козел отпущения ты, да? Вот так оно и бывает, горбатишься на братков… Сколько? 6? 7 лет? А потом, чуть што, они на тебя всех собак вешают, шоб свою шкуру спасти, а одного лошка-юмориста не жалко. Да и «работничек» из тебя никудышный, послужной список не ахти… – старей отобрал у меня досье и полистал пару страниц - подделка документов, продажа наркотиков, мошенничество…ох, в особо крупных? Участие в незаконном обороте артефактов, торговля оружием и армейским снаряжением… Даже убийство с вымогательством числятся… За таким-то хлюпиком? О… вот еще что… «Подозревался в принуждении к сношению»… Втроем… С мужиком? Это чо за хрень? Извращенец штоли?

- Не совсем… Брянские представительницы древнейшей профессии порой такие цены заламывают, что мне одному не по карману.

-Я б тя пристрелил как собаку бешеную… Но шо характерно, такое досье, в таком подозревался… А, сука, ни разу не взяли с поличным… А тут на тебе, на ровном месте попался. Чо делать-то с тобой? Местным сдать, как сталкера? Или на родину экранировать?

- Экстрадировать.

- Один хрен. Ладно, месяц уже в КПЗ просидел, и еще посидишь, пока не придумаем шо с тобой сделать… Или пока не заговоришь по-человечески. Комаров! Уведи это говно с глаз моих… Кстати о говне, Гоголев-Шопенов, ты не забыл шо у тя сегодня наряд по сортирам офицерским? Я там давеча славную кучу наложил, подстать тебе. Вот и займешься уборкой ближайшего родственника.

Сержант Комаров, бритоголовый детина, с лицом среднестатистического джентльмена удачи и завсегдатая обезьянника, хватает меня за шкибот и под гогот своего командира – недалеко ушедшему в плане умственного развития от своего подчиненного, никак из одного инкубатора под названием «мелочь есть а если найду» - вытаскивает меня в коридор, покуда я, делая вид (хотя не особо-то и делая, по ходу эта сволочь, старший лейтенант, мальчик молодой, мать его, ребро мне сломал), что мне больно, как Джастину Биберу в период менструации, прячу в рукавах одежды скобку, вытащенную во время «якобы изучения досье». Сержант толкает меня в спину и конвоирует вдоль коридора, смачно харкнув в сторону и поправляя какой-то калашоид на плече – я не особо спец, какие у них там модели бывают, каюсь.

Мы выходим во двор армейской базы из тюремного корпуса, я поеживаюсь, и терпеливо жду, повинуясь окрику и переминаясь с ноги на ногу, пока сержант закурит. Весенняя погода мать ее, конец марта, сугробы, снежок и минус 12. Охренительно! Глобальное потепление в своей лучшей ипостаси. А ведь это даже не пресловутая Зона, в которой можно сослать на всякие там аномалии и феномены природы, а… Пинок под зад вырывает меня из размышлений и свидетельствует о том, что конвоир справился с нелегкой задачей подкуривания и приглашает меня продолжить движение в штаб, где собственно, и располагается офицерский туалет. Я стряхиваю со своей изрядно заросшей шевелюры снег и, почесав скованными руками кровоточащий и саданящий подбородок, на котором за полуторамесячный срок без бритья успела отрасти бородка, покорно двигаюсь вперед, тихонько покряхтывая от боли.

Да уж, мне еще повезло. Снегопад сегодня по ходу будет идти долго, вояки не шибко любят сами территорию базы чистить и привлекают для этих целей задержанных… Так что, как по мне, так уж лучше в относительной теплоте драить офицерские толчки, чем мерзнуть на улице. Мы огибаем мирный армейский БТР – наследие советской эпохи – когда сержант вытягивается по стойке смирно с рвением 20летней девушки с задатками профессиональной полигамной самки, старающейся всячески угодить и обслужить своего нового кавалера, в надежде получить новый айфон. Я услужливо опускаю взгляд, тихонько изучая землю, ожидая пока мимо пройдет предмет интереса сержанта – процессия во главе с местным Эйзенхауэром, полковником Ковальским, командующим военной базой Д-3, чьим гостем я являюсь последний месяц. Да уж, «полковник на белом коне», старый вояка и ветеран, самолично решил проверить все посты и своих людей, словно барин осматривает свое поместье, выслеживая очередную симпатичную крестьянку, которую будет угнетать всю ночь. Полковник, глядя на меня, брезгливо поморщился и вновь стал распекать стоящего рядом капитана за весящую около штаба на просушке офицерскую одежду. Ласковое напоминание прикладом между лопаток, и мы с сержантом опять движемся в штаб. Часовой у дверей штаба глянул меня, как преподаватель консерватории на валяющегося в луже собственных испражнений бомжа (на которого я, справедливости ради, и правда смахивал, в грязной-то одежде, бородатый и волосатый, больше похожий на какого-то моджахеда из далекого кавказского аула) в подворотне, и, мельком глянув на предъявленный пропуск, впустил нас внутрь, в очередной раз смерив меня презрительным взглядом.

Здание штаба было отделано не в пример лучше КПЗ, несмотря на те же обшарпанные стены и явную потребность в капитальном ремонте. Комаров довел меня до двери офицерского сортира и, особо не церемонясь, упер меня лицом в стену. Сержант стянул автомат с плеча, толкнул дверь и, выдав парочку фраз о проблемах с пищеварением у штабных, развернулся ко мне, попутно прислоняя калашников к стенке и стаскивая с себя бушлат, на котором он, видимо, предполагал сидеть, ибо обычный стул был слишком жестким для нежной сержантской задницы.

- Ну чо ты уставился, мудак? Двигай давай, чисти-драй-полируй, шоб из толчков жрать можно было!

- Жрать из толчков? Месье знает толк в извращениях. А как я драить-то буду? В наручниках? Мне как-то с закованными руками не шибко удобно будет в мистера Пропера играть…

- Слышь ты, придурок, скажи спасибо, чо они у тя аще есть. Двигай давай, чистоту в очках наводи – процедил сержант и выудил из кармана вилку

- Да вы что, совсем охренели – пробормотал я, ошарашено глядя на это ужас столово-кулинарной инженерной мысли – Как я буду вилкой-то чистить?

- Ты чо, совсем долбанулся? Какой нахрен вилкой? – сержант по ходу от удивления забыл, как надо мозгом пользоваться и уставился на меня, как мать, заставшая сына за просмотром порнухи, причем гейской - Это я жрать буду, дебил, тряпку в сортире возьмешь и будешь драить! А ну быстро, твою мать, пошел!

Я поспешно скрылся в туалете от сержантского гнева и фыркнул. Каким бы насмешищем над биологическим видом Хомо Сапиенс не был этот гопник в камуфляже, в одном он прав: у местных офицеров и правда что-то явно не так с пищеварением. Вонь стояла такая, что в первую секунду мне показалось, что я нашел склад химического оружия Саддама, который так тщательно изыскивали доблестные рыцари демократии. Неудивительно, что Комаров предпочел вопреки уставу, (хотя можно подумать сидение на бушлате и пожирание сухпая вилкой полностью соответствует уставу), остаться снаружи, а не следить за заключенным воочию. Хотя оно и понятно, окон нет в принципе, вместо них стальные пластины, сваренные если не намертво, то слишком уж качественно для такой дыры… Ну есть конечно маленькая форточка, но надо очень постараться чтобы через нее вылезти… А если и вылезешь – идти особо некуда, вокруг патрули и охрана. Ну что же, пока все идет так, как я и планировал. Я тихонько простонал, позволив минутку пожалеть себя любимого, и вытащил скобку. То, что из этого Алькатрса надо сваливать, я понял уже давно, еще до того как осознал, что прибытие бывших «коллег по цеху», а возможно и самого Воланда вопрос времени. Ну как давно, как только услышал сирену, вопли в мегафоне и предупредительный выстрел в спину, стоивший мне, по счастливому стечению обстоятельств, лишь рюкзака и нескольких банок тушенки и пива. Примерно в тот же день, когда я попал в КПЗ на Д-3, я перестал бриться, стричься и вообще добровольно перешел на бомжевательский образ жизни.

Справившись с наручниками, я осторожно сунул их в карман куртки – мало ли - и двинул к туалетной кабинке. Пройдя внутрь, я растер замлевшие руки и с опаской оглянулся на дверь, но судя по стукам вилки, Комарова содержимое его желудка волнует больше, чем заключенный. Крышка бочка унитаза? Долой! Надеюсь нычку не нашли, иначе все пойдет крахом…но вроде все в порядке…

Я вытаскиваю из бочка бритву, которую умудрился умыкнуть у своего соседа по камере. Убил двух зайцев одним выстрелом. Поясняю, эта скотина избивала меня не меньше старлея Звягинцева на допросах, не говоря уж о том, что поворачиваться к нему спиной я опасался, как школьник прихода матери с родительского собрания, так что когда у него пропала бритва, охрана, заподозрив его в утайке с целью создания заточки, не помедлила с взысканием. Именно из-за результатов епитимьи над моим соседом, я и узнал, что старлей бьет меня даже не вполсилы. Так что, я разжился бритвой и подставил опасного соседа. Два зайца одним махом, неплохо, да? Ножницы я умудрился стащить из лазарета, куда меня оттащили после того, как я постоянным петросянством вывел из себя дознавателя и был отправлен им в нокаут, следствием чего и стало мною посещение армейского оздоровительного лагеря.

Так что, уповая на чувствительность измученных пальцев и ловкость болящих рук, я приступил к гигиеническим, прости Госпади, или кто там, процедурам в бочке унитаза в засраном офицерском сортире. Отстригаемые кудри бурным листопадом щедро падали в мутную воду унитаза, составляя компанию не так давно отправившейся туда же вследствие бритья бороде. Спустя пару минут мучений, я спрятал ножницы в карман куртки и умылся из бочка, приводя рожу в более-менее презентабельный вид. В унитазе было столько моих волос, что ей-богу, можно было подумать, что находится труп утопленной болонки… Ну или какая там волосатая порода собак? Ну не суть. Стричься на ощупь не очень удобно, но по моим прикидкам, сейчас мои волосы были коротки, как у солдата срочника, а лицо чисто и выбрито, как попка младенца…. Ну если вы чистите и бреет попки младенцев.

Сержант Комаров, насторожившись из-за отсутствия характерных звуков, решил проведать меня лишь через минут десять. Открыв дверь и никого не обнаружив, он испустил тихий звук офигевания. Однако видимая из-под одной из дверей обувь привлекла его внимание, и он резким движением плеча вынес фанерную дверцу, ворвался в кабинку и обнаружил там… Никого, кроме пары грязных ботинок, валяющихся рядом наручников и открытой форточки. Сержант издал тихий стон и бросился вон из туалета, рождая глоткой крик, способный соперничать с громкостью взлетающего реактивного истребителя.

- Тревога! Заключенный сбежал! Заключенный сбежал! ТРЕВОГА! – разносились крики, перемежаемые постепенно удаляющимися звуками бегущих ног

- Вот идиот… - пробормотал я, выходя из соседней кабинки, резво влезая в ботинки и быстро покидая туалет.