Часть 1: инъекция

Артём Марксистский

ДЕРМАТОЗОЙНЫЙ БРЕД

ЧАСТЬ 1: ИНЪЕКЦИЯ

«1А»

Суета сует.… Все суета… Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Если мне не изменяет искалеченная память – это слова иудейского царя Екклесиаста. Или Соломона, если вам угодно. Пожалуй, его книга – единственная из всей Библии, которую я регулярно перечитываю и удивляюсь проницательности изложенных там слов. Они оставляют после себя какую-то невосполнимую, экзистенциальную пустоту, безысходность, даже отчаяние, что вся жизнь – от самого ее начала и до самого конца – беспросветный тлен. Существование человека – тление, например прелой листвы или торфа, оно-то горит, но нет огня, который порой так радует глаз, и нет ветра, способный в этом подсобить. Зато сколько едкого дыма вокруг.…

Но в тоже время слова Царя рождают твердую веру в реальность нашего бытия и… облегчение. Да, именно облегчение, что ничего в этом мире не зависит от людей, от меня, что всем без исключения распоряжается Высшая Сила и установленный Ею Закон. Назовем это таким приятным выражением, как – снятие ответственности.

А что мы? Мы – как насекомые, ползаем по земле и воображаем, что создаем то, чего изначально не существовало. Но ведь это не так.… Если мы чего-то не видели, если мы чего-то не знали - это не значит, что этого не существовало вовсе.

…Как же там было? Сейчас, попытаюсь вспомнить… " Смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Бесспорно. Как же я порой в бессилии жалею, что мне довелось родиться именно сейчас, а не, эдак, парочку тысяч лет назад.

…

Все суета.…

И нет, и не будет ничего нового под солнцем.

Для доказательства не нужно брать какие-то вселенские масштабы. Возьмем маленькое частное, константу. В моей стране «N» сильным зады, как и прежде, лижут, слабых пинают под нары, а проходимцев вновь зовут на царство. Здесь власть авторитета и авторитет власти. Государства воюют за мнимые блага, не в силах осознать, что величайшее благо – это мир, который они расчленяют, а люди.… А что люди? Любят деньги. Но это ли новое? Прав Екклесиаст.

Конечно, я ни в коем случае не обобщаю. Вернее, обобщаю, но только для простоты пояснения своих умозаключений, чтобы не слишком углубляться в дремучие дерби пустословной философии и не спугнуть тонкую, почти как ариаднина нить, мысль, по которой можно вернуться на поверхность бытия. В это трудно поверить, но на земле есть все-таки достойные люди. Это очевидно. Иначе и быть не может. Нет, они не святые, как многие из вас любят их называть, святые давно закончились, перевелись, вымерли, если вообще существовали, но достойные.… Быть может именно на их широких и смиренных плечах до сих пор и держится мир. О них я говорить не хочу. Зачем? Нет смысла. Достойных надо уважать. А негодяев ставить на место.

…

Движение.… Вся Вселенная построена на зыбучем песке. Начиная от глобального – Земля вращается вокруг Солнца, и заканчивая движением невидимого для глаза – вращение электрона вокруг ядра атома. Это ли суета, спросите вы? Нет, это тот самый Закон. А суета – понятие, относящееся сугубо к человеку. Но я не хочу быть таким, я хочу абстрагироваться от всего. Благо, что у меня есть ключ от всех дверей в мой мир, в мир, где меня не найдут… Большего я уж не желаю.

У меня два лица, как у Януса. Одно смотрит вперед, а другое назад и нет никакой суеты, нет никакого движения, я стою на месте, не в силах сделать ни одного шага, иначе меня просто разорвет напополам. Это моя константа. Одно лицо видело прошлое, другое знает будущее, но я не вижу настоящего. Оно застряло где-то посередине, органично переплелось между противоположными линиями времени. Но порой кажется, что вот, вот же оно, протягиваю руку, пытаюсь ухватить этот жалкий, крохотный кусок времени, но, увы, оно всегда ускользает. Нет в мире такой настолько маленькой единицы исчисления, которая помогла бы обнаружить настоящее.

Во всяком случае, мое.… Во всяком случае, сейчас…

…

Что же, похоже, я вновь увлекся беседой с самим с собой, а между тем нужно переходить от слов к делу. К какому? Я покажу вам на пальцах...

КЛЮЧ

Раскрыть, сложенную во много раз, засаленную давно не мытыми руками, бумажку.

Высыпать содержимое на грязную столовую ложку, согнутой буквой «г», добавить чуть-чуть растворителя, и варить, перемещая тонкий язычок пламени зажигалки по всей выгнутой, закопченной от, наверное, уже сотого приготовления, поверхности металлического прибора.

Судорожно наблюдать за тем, как белый порошок, состоящий из небольших комочков, медленно, но уверенно исчезает под разъедающим действием ацетона.

Дождаться кипения.

Приготовить шприц. Такой грязный и отвратительный, но именно сейчас один-единственный.

Аккуратно заполнить вакуумное пространство шприца дурно пахнущей смесью.

Успокоить трясущиеся от нетерпения конечности.

Перетянуть жгутом руку чуть выше локтя.

Поднести иглу.

Стереть капли пота, проступившие на лбу.

Все в точности, как в прошлые разы…

Эти действия стали давно автоматическими, как умение дышать или ходить – вряд ли я когда-то смогу забыть этот навык. Это как езда на велосипеде: если хотя бы раз сел в седло и сумел проехать пару метров – ты будешь уметь это всю оставшуюся жизнь и не сможешь забыть, как бы ни старался. Разве что жизненные обстоятельства сами лишат тебя возможности реализации этого опыта.

Обстоятельства могут поступить так абсолютно с каждым. Для них нет любимчиков, и выбор порой падает не справедливо. Это х#ево. Жизнь вообще штука суровая и не справедливая. На квартале, в котором я живу, уже многие сковырнулись от передоза. Один лишний куб и тебя ждет легкая, приятная, даже для многих завидная, но все же закономерная смерть.

Увы, но для меня - не сегодня. Я лишь туда и обратно. Уж больно мне хочется послушать историй Мудреца …

Напряг правую руку. Вен нет. Зажал шприц во рту, постучал двумя пальцами по сгибу. Появилась. Едва заметная, но мой цепкий взгляд все-таки смог уловить слабую ленту синевы. Взяв шприц левой рукой, я стал аккуратно подносить его к вене, но едва ли игла не коснулась кожи – вена провалилась куда-то в основание руки.

- Сука!

Меня охватило раздражение.

Колоть в слепую слишком опасно, попаду в мышцу - и через неделю рука превратится в бесполезный кусок гниющей плоти. Но что же делать? Левая уже исколота вдоль и поперек, на ней днем с огнем вен не сыщешь. Ну, что же, придется в ногу.

Закатив штанину, я с облегчением заметил в районе щиколотки паутину набухших вен. Перетянув ногу чуть выше колена, мои руки аккуратно вонзили иглу в выступающий мягкий бугор. Привычная боль, легкое жжение. Правый глаз едва заметно подрагивает, наблюдая за действиями рук, где-то в основании головного мозга появилась ощутимая нервная пульсация. Дрянь, смешавшись с резко впрыснутой кровью, медленно, но уверенно покидает сосуд под неумолимым давлением поршня.

Меня стало накрывать еще до окончания инъекции. По телу побежало приятное тепло, разносимое чудодейственной силой дерьма, организм мгновенно расслабился, веки потяжелели, а душа начала потихоньку отрываться от моего бренного тела, отрываться от этого безбожного мира, в котором я не мог продержаться и дня.

Наконец-то, свобода.

Если уж говорить начистоту, то мне ничего не нужно от этой жизни. А те идиоты, которые пытаются «взять от жизни все», потакая бессмысленному лозунгу на банке с газировкой, бегая по планете и по головам людей, стаптывая свою обувь, для меня они наподобие навозных жуков. Собирают дерьмо, катят дерьмо, но в итоге все равно сдохнут, как бы много дерьма они не собрали. Как правило, в своем же дерьме. Я лишь хочу малость: кусочек тепла, кусочек покоя, и кусочек счастья. И я уже имею это. Имею по два раза в сутки в одном флаконе.

Стоило мне слегка ослабить жгут, и я почувствовал, как для моей персоны без единого скрипа открываются идеально смазанные маслом двери. Меня так накрыло, что я даже не смог вытащить шприц, который так и остался безвольно висеть на щиколотке.

Ох, и дерьмо.

Только уже сквозь радужную пелену нового, чистого мира, по привычке пробормотал:

- Ох#ительный приход…

И погрузился в бессознательное состояние.