Глава 10. Входя в свой рабочий кабинет в Гильдии, Розалинда зевнула

Входя в свой рабочий кабинет в Гильдии, Розалинда зевнула. Она полночи потратила на поиски пропавших мехов. Но не нашла ни единого следа ни на кузнях, ни на литейных заводах, ни в анклавах, где они могли бы работать со сталью. Зато весь город гудел слухами по поводу кровавой резни.

Закрывая дверь, Роза прищурилась. Кажется, что-то не на своем месте.

Ну разумеется. Весь рабочий стол оказался завален грудой папок, наверху ненадежно балансировали исписанные документы.

А вот виновника беспорядка нигде не было видно.

Он нашел ее записку.

Розалинда шагнула вперед, осматривая сцену разгрома. После всего случившегося прошлой ночью она совсем забыла про свою выходку.

Возможно, поступок опрометчивый, но в тот момент Роза просто не смогла сдержаться.

«Главное – сохранять холодную голову», – напомнила она себе, рассматривая огромную кипу на столе и стараясь подавить инстинктивное желание отомстить. Этому ее научил Балфур, и несмотря на ненависть к наставнику, Роза собиралась воспользоваться полученными навыками, дабы управлять опасными порывами.

А вот навести порядок в этом хаосе... Она вздохнула и потянулась к лежащему на кипе листочку бумаги. Написано от руки, практически не читаемо, будто Линч накарябал слова второпях.

«Миссис Марбери,

Раз уж вам, по-видимому, совсем нечем заняться, я нашел материалы по архивным делам, которые требуется разобрать. Некоторые из них – думаю, документы от 1863 года – относятся к ряду нетипичных отравлений в городе. Эти папки должны быть на моем рабочем столе к полудню. Так же там есть список всех кузниц города. Необходимо сделать перекрестные ссылки с записями Гильдии мастеров по металлу, чтобы понять, кто из них способен создавать биомеханические протезы. Данные из Гильдии – где-то в этой стопке.

С уважением,

Линч.

P.S. Я редко грешу, но когда такое случается, это происходит преднамеренно. И спасать меня нужды нет».

Губы Розалинды приоткрылись, пока она рассматривала чудовищную кипу бумаг, а затем изогнулись в редкой улыбке. Если он считает, что на этом все закончится, то ошибается. Сощурив глаза, она потянулась за листом бумаги и пером.

***

Часы на каминной полке пробили двенадцать.

Розалинда отложила последний из документов и уставилась на циферблат. Линч так и не появлялся, что ее вполне устраивало. Как раз хватило времени поразмыслить о следующем шаге в поиске пропавших мехов и Джереми.

Джереми. Ну хоть где-то же должен был остаться хоть какой-то след, хоть малейший слух. Роза не верила, что брат погиб при взрыве. Она бы знала. Разве могла не почувствовать? Она же его практически сама и вырастила.

Однако впервые Роза стала рассматривать и такую возможность. В газетах писали, что все тела опознаны. А вдруг репортерам не позволили узнать точное количество тел? А что, если по каким-то причинам настоящее число жертв решили не разглашать?

Дыхание участилось. Непривычный корсет, словно огромный кулак, сдавливал ребра; глаза защипало. «Не смей! – Розалинда оттолкнулась от рабочего стола и неосознанно передвинулась к мягкому дневному свету, льющемся из окна. – Не думай об этом. Продолжай двигаться дальше. Продолжай выслеживать. Ты его найдешь».

Она потерла костяшки пальцев механической руки, чувствуя каждый гладкий шарнир и паз под тонкими атласными перчатками до локтей. Иногда рука побаливала, будто конечность все еще была на месте. Прямо как сейчас…

Мир внизу двигался без остановки: крошечные мужчины в кепи и пальто, дамы в строгих шляпках и темных платьях. Это вам не центр города, где цвет Эшелона бродит в своих павлиньих нарядах.

Тут жили степенные люди среднего класса. Тот самый тип, к которому относилась и сама Роза. Те, ради которых она сражалась. Те, ради которых жертвовала собой.

«Те, ради кого ты оставила без присмотра своего впечатлительного братишку», – шептало чувство вины. Бросив все силы на создание Циклопов, она едва ли могла найти время для Джереми, сосредоточившись на исполнении обещания, данного Нейту.;

«Ну почему я не могу его отыскать?» Боль в груди была столь сильна, что Розалинда едва могла дышать.

«Действовать. Пора начинать действовать».

Эмоции ослабляют. И если не можешь их подавить, то лучше отвлечься на какие-нибудь серьезные дела.

Розалинда медленно вздохнула. Линч – вот ключ ко всему. Ей необходимо проникнуть в его голову и выяснить, что он знает о Джереми и взрыве в башне.

И не важно, что придется сделать для получения нужной информации.

***

Несмотря на тепло осеннего солнца, в обсерватории царила прохлада. Линч подошел к северной стене с нарисованной картой звездного неба, одним движением пальца отомкнул рычаг и потянул его на себя, открывая крышу. Раньше приходилось долго и муторно крутить ручки, пока лет десять назад Фитц не механизировал систему.

Очень кстати, особенно сейчас, когда недавно зашитая рана предупреждающе заныла. Хотя Линч и доказывал своим ребятам, что по-прежнему в хорошей форме, Дойл, взглянув на него, настоял на дне отдыха. Словами не описать, как это раздражало.

Взгляд остановился на мензурках на противоположной стороне комнаты, откуда доносился размеренный шум падающих каплей дистилляции. Обсерватория служила не только для наблюдения за звездами – напротив, с лондонским смогом здание редко использовалось по назначению. Вместо этого Линч устроил тут лабораторию и убежище одновременно. И только здесь мог удержаться от мыслей о работе.

Латунный купол со скрежетом открылся, словно цветок навстречу солнцу. Свежий ветерок пробежался по отворотам пальто, а свет разлился по каменному полу, не дотянувшись до стоящего Линча. Он двинулся по краю солнечного пятна, всматриваясь в первую мензурку с бледной безвкусной жидкостью внутри. Редкий яд, над которым он трудился месяцами, мог ввести жертву в ступор, практически смертеподобный транс.

Меркурий больше не появлялась – ни на улицах, ни в его снах. Нет, в муках прошлой ночи Линч виноват сам – представлял себе соблазнительницу, которая сейчас разбирала его папки и заставляла держаться подальше от собственных покоев. Его жаркие сны были полны всевозможных грехов.

Сжав губы, он повернулся к дистиллятору, который разработал для него Фитц. Корпус маленького бойлера, содрогнувшись, ожил, и вода внутри стала потихоньку дрожать. Через пять минут пар наполнит этот маленький уголок обсерватории, бесшумно перегоняя яды.

Внимание Линча привлекли тихие шаги. Слишком тихие, чтобы принадлежать кому-нибудь из его подчиненных. И вот его носа достиг первый легчайший аромат лимонной воды.

«Только не это. Я еще не готов».

Прорычав проклятие себе под нос, Линч обернулся как раз в тот момент, когда миссис Марбери с подносом в руках вошла в комнату. Солнечный свет пролился на нее, и она посмотрела вверх, округлив глаза в робком изумлении. Несмотря на сдержанность реакции, Линчу показалось, что впервые он видит на этом лице естественное выражение.

«Искреннее», – подумал он и удивился, почему это кажется таким правильным.

– Доброе утро, – поздоровался Линч, отметив, что серое платье облегает тело Розы словно перчатка.

Черные бархатные пуговки сбегали от ее горла к талии, а ткань туго обхватывала бедра и ниспадала до пола. Когда гостья, по-прежнему глядя вверх, медленно повернулась, турнюр очертил округлость ягодиц. У Линча пересохло во рту при виде длинной шеи. Медно-рыжие волосы мягкими завитками спускались из пучка на затылке, лаская ее горло. В солнечных лучах Роза сияла, словно дитя огня, а ее фарфоровая кожа казалась почти неземной.

Ему хотелось схватить эту ткань, разорвать, раздеть Розу догола. Мир вокруг начал потихоньку обесцвечиваться, и, резко вздохнув, Линч отвел взгляд. Пульс предупреждающе стучал в ушах.

– Полагаю, сейчас уже день, – заметила Роза, ставя поднос на грязный стол. – Дойл передал мне вашу просьбу принести поднос в обсерваторию. – Ее голос стал тише, видимо, она повернулась к нему спиной, с интересом рассматривая комнату. – Черт побери, что это за…

Линч обернулся в тот момент, когда она потянулась к странному предмету с шипами, лежавшему на одном из верстаков.

– Нет! – рявкнул он, бросаясь к ней через всю комнату.

Его руки сомкнулись у нее на талии, и Роза лишь чиркнула затянутым в перчатку пальцем по стальным иглам на спине механического ежа. Приведенный в действие, он взрывался при нажатии.

Линч пришел в себя, обнимая теплую и мягкую охапку саржи и бархата, которая судорожно вздохнула у его груди, вцепившись в галстук. Роза смотрела на него одновременно испуганно и настороженно, но вскоре взяла себя в руки.

– Боже, – сказала она, прерывисто дыша. – Вы меня напугали.

Линч прочистил горло:

– Вы меня задушите.

Она тотчас же высвободилась из его объятий.

Линч потянулся к ее правой руке, но помедлил и спросил:

– Можно?

Она нерешительно посмотрела на протянутую руку, а потом медленно вложила пальцы в его тут же крепко сжавшуюся ладонь.

– Что такое? Что случилось?

Он перевернул ее руку, рассматривая кончики пальцев.

Розалинда резко вдохнула, и Линч замер, подняв на нее глаза.

– Иголки смазаны кураре, это очень опасный яд из Южной Америки. – Он медленно потянул перчатку. – Я должен убедиться, что вы не поранились.

От внутреннего сопротивления ее спина одеревенела. Обнажая кисть Розы, Линч случайно коснулся ее поясницы и почувствовал, как она дрожит.

– Я же едва прикоснулась к иголкам...

– Пожалуйста.

Ее ладонь на фоне его руки казалась такой маленькой и бледной, а кожа такой мягкой. Линч медленно ее повернул, пристально рассматривая нетронутые подушечки пальцев. Облегченно выдохнув, он провел большим пальцем по линии ее ладони.

– Порезов нет.

– Я и так могла вам это сказать. – Голос Розы уже не дрожал, но что-то в ее интонации привлекло его внимание.

Она настороженно наблюдала за ним, полуприкрыв глаза. Линч замер, вдруг осознав, насколько интимным было прикосновение. Голубые вены ее запястья дразнили – истинный соблазн и издевка. Роза застыла, будто почувствовав, где остановился его взгляд.

Он выпустил ее руку и отступил.

– Я не пью кровь прямо из вены.

Роза резким движением прижала руку к груди, встретив его взгляд затуманенным взором темных глаз.

– Правда?

Линч помотал головой и пересек комнату, направляясь к подносу на столе. Кровь все еще грохотала в ушах. Весь мир казался серым, но миссис Марбери каким-то образом умудрялась оставаться в нем сияющим лучиком, а частый стук ее сердца привлекал нежелательное внимание.

Кто-то – скорее всего, Дойл – счел нужным обеспечить его бладвейном. Линч налил себе бокал и тут же осушил его, чувствуя затылком взгляд Розы.

– Миссис Марбери, я неофициально обращенный. Покупаю кровь на сливзаводах, тех, что остались. – Эшелон уже много лет назад обязал все население ежегодно платить кровавую дань. Линч медленно закрыл пробкой графин. – При моем образе жизни, я не могу позволить себе трэль.

– Но ведь…

– Нет. Я никогда не пил из вены.

Тяжелое молчание повисло в комнате. Линч собрался с духом и обернулся. Роза, все еще прижимая руку к груди, смотрела на него с горящим во взоре живым любопытством, которое он часто за ней замечал.

– Вы хотите знать причину, – произнес он, и вдруг мир снова обрел краски.

Ее щеки запылали румянцем.

– Нет, конечно.

– Неожиданно, – заметил Линч себе под нос. – Вы раньше редко выказывали такую сдержанность в вопросах, которые не касались вас лично, или если вы не обращались ко мне как к голубокровному. – Роза не смогла скрыть легкую дрожь, но Линч запретил себе поддаваться чувству вины. – Вам не нравится воспринимать меня как голубокровного. – На этот раз никакой реакции, хоть он знал, что задел за живое. – Вы меня крайне интригуете своим прошлым, Роза. И вашей приверженностью идеям гуманистов.

Кровь отхлынула от ее лица.

– Моей… чем?

Любопытно. Линч снова взялся за графин. Устроившись на диване, он закинул сапоги на стол и налил себе еще бокал. Роза по-прежнему стояла без движения, но от ее тела исходило такое напряжение, будто она готова сбежать в любой момент. Ее обнаженная рука обхватила перчатку, словно спасательный трос.

Сжалившись над ней, Линч пояснил:

– Вы читали памфлеты. И по крайней мере поддерживаете идеи гуманистов. Очень немногие знают про яд из болиголова и особенностях его применения. Я также подозреваю, что в вашем прошлом был какой-то эпизод, связанный с голубокровным.

Краски начали возвращаться на ее лицо.

– Что заставляет вас так думать?

– Пистолет, – прямо ответил он. – Ваш страх передо мной и моими людьми. Еще вы не любите прикосновения или находиться со мной в тесном помещении. Единственный раз, когда вы не были напуганы – тогда, в карете. Я был ранен и, согласно вашей точке зрения, уязвим.

Роза уставилась на него, словно загнанный в угол зверь:

– Я вас не боюсь.

Линч поднял бровь.

– Нет! – рявкнула она, сжав кулаки.

– Тогда опасаетесь. И это дает мне основания подозревать, что однажды вы не поладили с голубокровным.

Роза резко натянула перчатку на руку, будто броню.

– Мой отец – голубокровный. Мама была его трэлью, но сбежала, когда… когда родился мой младший брат. К сожалению, она скончалась, и нам пришлось заботиться о себе самостоятельно. Отсюда и пистолет. Старым привычкам трудно изменить. – Темные ресницы прикрыли ее глаза. – Отец нашел нас, когда мне исполнилось десять, так что… я здраво оцениваю голубокровных и то, что они могут сделать. Вот и все.

Может, она и говорила правду, но уж точно не всю. Если ее отец – голубокровный, значит, Роза связана с аристократическим обществом Эшелона. «С кем?» Линч постарался выбросить эту мысль из головы. Для таких вопросов время еще не пришло. Ему следует быть терпеливее, ведь все, что он про нее знал, буквально кричало: терпение еще пригодится.

Линч сделал глоток бладвейна, зная, что это ее нервирует.

– Отец обижал вас?

– Милорд, – холодно ответила Роза, – полагаю, это совершенно неуместно. У вас нет права…

– Совать нос в чужие дела? А может, я так же любопытен, как и вы, но вместо того, чтобы вламываться в запертые комнаты – кстати, мне до сих пор интересно, что вы искали, – я просто задаю вопрос.

Взгляд, которым она его одарила, уж точно нельзя было назвать дружелюбным.

– Я не вламывалась, дверь была не заперта.

Линч выпрямился, поставив бокал на стол.

– А вот это ложь. Хотя должен признать, врете вы отлично. – Ответом ему послужило ледяное молчание. Линч указал на кресло напротив. – Садитесь. Почему бы нам не обойтись без этих плясок вокруг да около?

– Мне надо работать.

– Я крайне благодушен и дарую вам час на обед.

Помощница по-прежнему колебалась.

– А еще готов ответить на любой ваш вопрос в обмен на вашу откровенность, – продолжил Линч, зная, что любопытство – ее слабость. Он потянулся и снял крышку с подноса. Там оказались маленькие бутерброды с огурцом, тарелка ароматного пирога и блюдо печенья. Рядом стоял горячий заварник с чаем. – Кроме того, я заказал еду не себе. С тех пор, как вы начали здесь работать, я крайне небрежно относился к вашему питанию.

– Не имею ничего против.

– Проще говоря, вы не желаете со мной откровенничать. – Линч заметил вспышку возмущения в глазах Розы. – У меня четыре с половиной сотни Ночных ястребов, миссис Марбери. Не заставляйте меня проявлять излишнее любопытство. И предупреждаю, вы и так уже вызвали мой интерес, хотя сомневаюсь, что это было вашей целью.

Она села напротив, хотя скованность позы прекрасно отражала ее настроение. Линч откинулся на спинку стула, вытянув перед собой длинные ноги.

– Ешьте.

– Я не голодна.

Он внимательно посмотрел на нее:

– Нет, голодны.

– Милорд, вы никогда не ошибаетесь?

– У меня было много времени, чтобы научиться распознавать чужую ложь. – Он налил ей чай. – Лимон и кубик сахара, так?

Роза уставилась на него:

– Вы знаете, какой я пью чай?

– Я замечаю все, Роза. – Он специально назвал ее по имени.

Это не допрос, пока нет, но кое-что надо было прояснить. А заодно развеять собственные сомнения. И раз у Линча выдалась минутка – так называемый вынужденный отдых, – то почему бы не удовлетворить свое любопытство?

– Спасибо, – пробормотала она, приняла чашку и блюдце и поставила их на колени, будто преграду между ними.

Хорошо. Ему хотелось, чтобы она чувствовала себя неловко. Ему хотелось, чтобы она выдала ему все свои секреты.

Будто в попытке согреться Роза сжала чашку.

– Могу я тогда начать первой? Раз уж вы и так много обо мне узнали?

Линч закинул руки на спинку стула и склонил голову.

– Полагаю, что лишь часть из сказанного была правдой, но как джентльмен я пропущу даму вперед.

– Как мило. – Она отпила немного чая и задумалась. – Вы любили Аннабель. А еще к кому-нибудь чувства испытывали?

Прямой удар. Она попробовала выбить его из колеи. Линч лениво улыбнулся.

– Нет, Роза, мне хватило одного урока. Я не жажду повторить этот опыт.

Ее глаза сузились.

– Но это…

– Моя очередь, – оборвал он. – Вы никогда не отрицали моих предположений, что вы сочувствуете гуманистам. Мне это кажется крайне любопытным.

– Хм. – Роза уткнулась в чай. – Вряд ли это можно назвать вопросом.

– Так вы симпатизируете гуманистам?

Она со звоном отставила чашку и стала рассматривать поднос с бутербродами.

– Я – человек, сэр. И естественно, сочувствую гуманистам. – Она подняла глаза, и в них вспыхнули такие эмоции, которые даже Линч не смог бы назвать. – Вам не понять. У вас есть права, у меня же их нет. Каждый мужчина и женщина в этом городе втайне гадают, а может, действительно станет лучше, если гуманисты смогут воплотить свои идеи.

– Оказывается, у меня есть права? – задумчиво пробормотал себе под нос Линч. – Надо сообщить об этом принцу-консорту при нашей следующей встрече.

– Я не забыла, что вы неофициально инфицированный. Но вы уж точно не живете в страхе, что однажды на вас нападут на улице ради вашей крови. – Роза ловко перекладывала бутерброды себе на тарелку. – Я недостаточно сильна, чтобы оказать сопротивление голубокровному. Меня могут бросить истекать кровью в канаве на улице, и никто им и слова не скажет. Так что да, я симпатизирую гуманистам.

Она выглядела совершенно спокойно, но перчаток так и не сняла, хотя за столом во время еды женщине дозволялось обнажать запястья.

Линч отметил эту странность и задумался, почему в перчатках Роза чувствует себя в безопасности. Почему не вспоминает о своем обнаженном горле, которое так соблазнительно смотрится в окантовке черного кружева?

– Я бы предпочла, чтобы вы не наблюдали за мной во время еды, – прошептала она, вытирая губы салфеткой.

«Не буду». Он опустил взгляд. На столике под лампой лежала шахматная доска. Линч указал на нее:

– Вы играете?

– Немного.

Нахалка его дразнила. Линч взял доску и расчистил место на столе.

– Так у вас будет хоть какое-то ощущение личного пространства.

А ему игра даст возможность получше узнать ее характер.

Он быстро расставил фигуры на гладкой лакированной поверхности.

– Не любите черные, сэр?

– Белые ходят первыми, – блеснул зубами Линч. – Я мужчина. И я атакую.

– Громкие слова, – парировала Роза, наблюдая за его первым ходом. – Да, ход агрессивный. Но бывают варианты и пожестче. Полагаю, вы пытаетесь скрыть от меня свою истинную цель. Это намного больше подходит вашей натуре.

Он даже улыбнулся:

– Туше.

– Итак, у вас на уме иная стратегия, – ответила она, с любопытством рассматривая доску.

Ее изящная ладошка зависла над конем, а потом Роза вернулась к пешке и поставила ее прямо напротив его фигуры. Проверяла, заглотит ли Линч наживку.

Он передвинул коня, ставя под удар ее пешку, и иронично посмотрел на Розу. Ей хотелось атаковать первой, но она сдержалась. Интересно.

– У меня всегда есть иная стратегия.

– Хм. – Она придвинула свой стул поближе. – Моя очередь. Что вы имели в виду, говоря герцогу Блайту, что увидитесь с ним в атриуме, если он опять пойдет против вас или ваших людей?

– Он всегда боялся моих амбиций, – ответил Линч, следя за противницей словно ястреб. Конь в центр. – Блайт стареет, и у него нет прямого наследника, кроме своры дальних родственников. А мысль, что я могу вызвать его на поединок за титул, заставляет герцога держать себя в руках.

– А вы когда-либо думали бросить ему вызов?

– Роза, я ведь инфицирован неофициально. – Он не стал заострять внимание, что это уже второй вопрос, и передвинул своего коня, чтобы нейтрализовать ее фигуру. – И не могу иметь ни титулов, ни положения в обществе. Блайту следовало бы давно это осознать, но он слишком ослеплен своим страхом передо мной.

– А если он нарушит соглашение, вы его вызовете?

– Да, – твердо ответил Линч и взял ее пешку. Роза сыграла так неосторожно. Он нахмурился. Неосторожность, или это попытка усыпить его внимание? – Я не бросаю слов на ветер и не могу позволить себе пойти на попятную. Даже если ничего этим не достигну.

– Вы не нарушили бы своего слова, даже если бы могли? – спросила она, поднимая взор, в котором плескался океан эмоций. – Я восхищаюсь вами, милорд. Вы не такой, как я думала.

– Линч, – поправил он, не отрывая от нее глаз. – И я не лорд.

– Но вы могли им быть. – Взгляд Розы смягчился. – Наверное, вы их ненавидите за то, чего они вас лишили.

Напряженная улыбка слегка коснулась его губ.

– Лишили? А вдруг это был мой собственный выбор?

От удивления она уронила ладью:

– Я… Я не понимаю.

– Не понимаете? Неужели не слышали эту историю? Ее почти все знают. – Линч потянулся вперед и поднял ладью, легко задев руку Розы. Она вздрогнула, но не отстранилась. – Позвольте мне.

В него словно бес вселился. Линч поставил фигуру на доску и обхватил мизинцем пальчик помощницы, ощущая теплый атлас перчатки. Он прикрыл веки и представил, как эти руки скользят по другим частям его тела. Представил Розу на коленях, без одежды. Как восхитительные рыжие волосы ниспадают по обнаженной спине до бедер. От такой картины во рту пересохло.

Их взгляды встретились.

Губы Розы беззвучно приоткрылись, будто она тоже увидела его фантазии. В комнате повисло тяжелое молчание, и только ленивое тиканье часов на каминной полке казалось удивительно громким. Воздух между ними дрожал от напряжения. Линч должен был ее отпустить, но легкое переплетение пальцев казалось таким безобидным. Невинным.

Безопасным.

Линч опустил взгляд и потер большим пальцем костяшки хрупкой кисти. Почему он так очарован ее руками? Может, потому, что Роза их прячет? Ему так хотелось стянуть перчатку с ее ладони и прижаться губами к нежной коже запястья, почувствовать языком биение пульса. Кровь шумела в ушах. Наконец он понял, почему женские руки всегда должны быть скрыты.

Роза резко втянула воздух, будто все это время не дышала.

– Милорд? – хриплым от желания голосом прошептала она.

Проклятье.

Линч выпустил ее и вцепился в напряженные мышцы своих бедер. Член натягивал тугую кожу брюк, а мышцы живота судорожно сокращались.

– Моя очередь, – осипшим голосом произнес Линч.

Он тщательно прокрутил в голове варианты. «Почему вы не любите прикосновений? Что с вами сделал отец? Кто научил вас пользоваться пистолетом?» На все эти логичные вопросы он хотел бы получить ответ. Но остановил свой выбор на другом.

– Вы говорили, что сперва не любили своего мужа. Любили ли вы его вообще?

Роза прижала ладони к юбкам:

– Это уж чересчур!

– Я же рассказал вам про Аннабель. И не надо делать вид, будто вы застенчивая. Расскажите мне, каким он был.

Тишина.

– Натаниэль был очень хорошим человеком. Честолюбивым, но добрым. Сначала доброта казалась мне недостатком, он ведь всегда видел в других только хорошее, даже если они того не заслуживали. Я смотрела на мир иначе. И не сознавала, что чувствую к мужу, пока его не стало.

Ну вот, наконец-то хоть какая-то правда. Хотя Линч не предполагал, что это так его заденет. Он кинул взгляд на шахматную доску и понял, что позабыл всю свою стратегию из-за одного лишь прикосновения руки Розы. Он пихнул коня вперед.

– А теперь расскажите, что вы имели в виду, говоря, будто сами приняли решение стать грязнокровным, – заявила помощница, покраснев. Вопрос о муже задел ее за живое.

– Я еще не закончил. Я ответил на три вопроса подряд. И вы мне должны еще два.

Гнев вспыхнул в ее глазах, но тут же угас.

– Ладно.

– Как давно умер ваш муж?

– Восемь лет назад, – слишком быстро ответила Роза.

– И вы больше не выходили замуж?

– Как вы больше никого не полюбили, так и я, – отчеканила она.

– Вам не бывает одиноко?

Зря он это ляпнул.

Она замерла, сверкнула глазами, и вероломное воображение тут же подсунуло Линчу очередную непристойную картинку.

– Это уже четвертый вопрос, – заметила Роза, увлажнив язычком губы.

– Ответьте.

– У меня есть братья.

– Я не это имел в виду.

Ее трясло от ярости и желания. Двойственность ее характера сильно интриговала Линча. Роза держалась спокойно и игриво в любой ситуации, но не сейчас, когда он на нее давил. Ему хотелось надавить сильнее, разбить это ледяное самообладание и выяснить, сколь глубока страстность ее натуры.

Слишком опасный шаг. Линч остро осознал, что Роза находится совсем рядом, а между ними лишь хрупкий столик. Было бы так просто отбросить его в сторону и заключить ее в свои объятия.

Если бы не принципы.

Жар ее взгляда врезался в него словно нож.

– Конечно, мне бывает одиноко. Я же вдова, а не девственница. – Отведя взгляд, Роза взяла конем его ладью и небрежно бросила трофей к остальным захваченным фигурам. – А вам?

– Я – мужчина, и мне всегда доступны другие способы, – ответил Линч, рассматривая доску в попытке предположить дальнейший ход.

– Верно. – Он чувствовал на себе ее горячий взор. – Хотя это не ответ, а просто увертка, в которых, как я уже успела заметить, вы весьма поднаторели. Не нравится столь пристальное внимание, милорд?

Его челюсти слегка напряглись. Линч взял пешку и начал выводить свою композицию, чтобы побыстрее закончить партию.

– Я слишком занят, чтобы искать женского общества.

– А теперь, – пробормотала Роза, – врете уже вы.

И своей ладьей тут же съела его пешку. Как он и планировал.

Их взгляды встретились.

– Вы думаете обо мне, – бросила она, откидываясь на спинку стула и качая захваченную пешку меж затянутых в черный атлас пальцев.

Легкая улыбка играла на ее лице: какое бы превосходство в игре Линч ни создавал, противнице удалось отыграться. Кончик пешки задел ее губы, потом заскользил по линии этой таинственной улыбки.

Линч заставил себя безразлично пожать плечами:

– Конечно. Вы красивая женщина подходящего возраста, и я вынужден проводить рядом с вами кучу времени. И я просто мужчина.

– Какое… пылкое заявление. – Ее улыбка стала шире, глаза засияли. – А знаете ли вы, о чем я иногда думаю, когда вы со мной?

«Опасность». Линч с видимой холодностью принял вызов:

– И о чем же?

Роза медленно провела пешкой по кружеву на горле и дальше по серой французской сарже, очерчивая все округлости фигуры. Линч неотступно следил за ней.

– Я думаю обо всех этих пуговицах, которые так хочу расстегнуть. Может, стоит начать вот с этой? – Пешка куда-то пропала. Вместо этого Роза взялась за бархатную пуговицу прямо под подбородком и расстегнула ее одним ловким движением.

Соблазнительница не обнажила ни сантиметра тела, но комната вдруг словно уменьшилась в размерах. Линч тяжело сглотнул и сжал бедра, скрипнув кожаными брюками. Что, черт побери, происходит? Как он перестал управлять ситуацией?

– Мне нравится, как яростно вы себя сдерживаете, – промурлыкала Роза, не отводя глаз. Она явно чувствовала себя в безопасности, ведь теперь именно он так очевидно страдал. – Еще одну пуговичку, сэр?

Линч поджал губы и откинулся на спинку стула. Проклятье, он не собирался поддаваться.

– Как пожелаете.

– М-м-м, ни намека на беспокойство. А вы хороши, милорд. – Настала очередь второй пуговицы, и на сей раз мелькнула обнаженная кожа.

Аромат духов стал сильнее. Линч отчаянно жаждал отбросить этот чертов стол с пути и затащить Розу к себе на колени. Жилка на виске запульсировала. Но он ведь не просто так учился сдерживаться все эти годы.

– Очень заманчиво. Хотите еще чаю?

– Я хотела бы расстегнуть все эти проклятые пуговицы, – промурлыкала Роза.

– Если начнете эту игру – я ее закончу, – предупредил Линч.

Их взгляды схлестнулись в противоборстве. Чертовка улыбнулась:

– Рискните.

Наклонившись вперед, он налил ей еще чая, лишь бы хоть чем-то занять разум и тело. И напрягся, когда Роза завозилась с еще одной пуговицей. Поднять взгляд он не осмелился.

– Я бы хотела расстегнуть и все ваши пуговицы, милорд.

Рука дрогнула, и чай пролился на блестящий серебряный поднос. Черт. Линч мрачно посмотрел на Розу и замер при виде ее оголенного декольте. Оно вряд ли демонстрировало больше, чем недавнее зеленое платье, но то, как она сидела перед ним и спокойно раздевалась, чуть не сразило Линча на месте.

– У меня нет пуговиц, – резко ответил он, проклиная собственный охрипший голос.

– На куртке – да, – Роза опустила взгляд, и темные ресницы затрепетали над гладкими щечками. Наклонившись вперед и позволяя заглянуть в декольте поглубже, она забрала у него чайник и приняла чашку и блюдце. – Но ведь я не о ней говорила.

Пуговицы у Линча были исключительно на брюках. Боже милосердный! Член дернулся, и пришлось поерзать на месте, скрывая реакцию тела.

– Мне больше интересны ваши пуговки, – напряженно улыбнулся Линч, решив снова стать хозяином положения. – Еще одну пуговицу, дорогая?

Роза отпила глоточек чая, элегантно держа блюдце.

– А что мне за это будет?

«Все, что хочешь».

– А что бы вы хотели?

Ее яркие карие глаза победно сверкнули, прежде чем она скромно потупила взор.

– Расскажите, почему сами решили стать грязнокровным?

– Вам непременно надо все знать?

– Моя слабость. – Она улыбнулась, держась за следующую пуговку. – Насколько вы хотите увидеть больше?

– Очень.

– Тогда отвечайте.

Линч прикрыл глаза.

– Когда мне исполнилось пятнадцать, я заявил отцу, что не хочу вызывать Алистера на дуэль. Отец был в ярости, но я не отступал. Тогда он решил форсировать события. Подстроил все так, что, когда пришло время кровавого ритуала, Совет предложил мне выбор – сразиться с Алистером за титул или лишиться права на инфицирование.

Роза удивленно сжала пуговицу.

– И вы отказались от того, что было вашим по праву рождения?

– Оно того не стоило. Не ценой жизни кузена. – Он махнул рукой. – Теперь, полагаю, вы получили ответ на свой вопрос.

Линч не сводил с нее пылающего взора. Роза смущенно улыбнулась и медленно, очень медленно расстегнула следующую пуговицу

– Удовлетворены?

Его тело горело.

– Едва ли.

Ее улыбки сводили с ума так же, как манера неспешно раздеваться.

– А теперь, – прошептала она, – ваша очередь.

Он уставился на нее:

– Мне показалось, вам не нравится отвечать на вопросы.

– Я собираюсь играть честно, сэр.

– Сомневаюсь.

Еще одна загадочная улыбка заставила его член дернуться.

Роза глотнула чая.

С чего бы начать? Дьявол, о чем он ее раньше-то спрашивал? Линч запустил пальцы в волосы.

– Как долго вы были замужем?

– Пять месяцев.

Тени промелькнули в ее глазах, а потом исчезли. Она смотрела на него, будто видя насквозь.

– Пуговица, милорд. Такова плата.

Чтобы понять, о чем речь, ушло больше времени, чем следовало. Линч покраснел и пригвоздил ее взглядом.

Роза отпила еще немного чая. Терпеливо. Спокойно. Бросая вызов.

Если он хочет узнать о ней больше, придется сыграть по ее правилам, даже если это самая большая ошибка в мире.

«Я могу управлять ситуацией».

Линч резко кивнул и взялся за верхнюю пуговицу брюк. Его куртка была достаточно длинной, чтобы пристойно прикрывать все необходимое, хотя о пристойности в этой комнате уже давно позабыли.

Но даже одна расстегнутая пуговица показалась Линчу первым шагом к виселице. Зрение снова поплыло, замерев на грани серых тонов и цвета, тело напряглось до предела. Он схватил кувшин и плеснул себе бладвейна – все что угодно, лишь бы прийти в себя.

– Тогда как вы стали голубокровным, если вам отказали в ритуале? – спросила Роза.

– Это была идея Алистера. Он сказал, что чувствует себя виноватым за случившееся, и предложил мне план. Мол, инфицирует меня своей кровью, и мы оба станем голубокровными и свободными от отцовского влияния.

– Какой любопытный выбор слов, – пробормотала она. – «Он сказал, что чувствует себя виноватым…»

– Тоже всегда задавался этим вопросом. Идти против указа Совета было глупостью, и я это знал.

– Но?..

– В ту ночь ко мне пришла Аннабель и открыто призналась… в своих чувствах ко мне. Мы могли соединиться, только если бы я стал голубокровным. Ее отец никогда бы не позволил ей заключить контракт консорта с человеком.

– Думаете, они сговорились?

– Полагаю, герцог хотел знать наверняка, что я никогда не свергну его сына. Произошедшее со мной было необычным и вызвало споры в Совете. Став грязнокровным, я лишился всех претензий на титул.

Роза задумчиво потягивала чай.

– Таким образом, Аннабель стала герцогиней, Алистер остался наследником – скорее в угоду отцу, чем по принуждению, – ну а властный герцог получил все, что хотел. Они очень ловко загнали вас в ловушку.

– Да, полагаю, так оно и было.

Она сдвинула брови:

– Вы выглядите столь спокойным. Я была бы в ярости.

– И к чему хорошему это бы привело? Я любил Аннабель, неважно, лгала она мне или нет. Мне не хотелось причинять вред ей или Алистеру. Вы верно оценили его отца. На самом деле Алистер получил то, что заслужил – ему пришлось жить с этим монстром.

По-прежнему хмурясь, Роза опустила глаза:

– Вы – намного лучше меня.

– Я видел месть, Роза. Во всех ее проявлениях. Я выуживал тела из Темзы и арестовывал истеричных жен или мужей. Месть холодна и одинока, она разъедает человека, пока в нем не останется ничего, кроме горечи и пепла. И всегда задевает больше людей, чем следует. – Линч поскреб подбородок. – Не знаю, был ли я зол. Оскорблен – да. Растерян, испуган. Я даже готов признаться, что смутно мечтал о мести герцогу, хотя и не предпринимал никаких действий. – Он глубоко вздохнул. – Мой отец был жестоким человеком, и я вошел в этот мир… как в помойную яму амбиций и постоянной лжи. Когда же покинул Башню из слоновой кости в том, в чем стоял, лишь примерно представляя, что делать дальше, то впервые в жизни почувствовал себя свободным. Я мог стать кем угодно и бороться за хоть какое-то правосудие в этом мире.

Роза уставилась на него, позабыв про чашку в руках.

– А теперь, – продолжил Линч, отклоняясь на спинку стула. – Думаю, вы должны мне несколько пуговок. Точнее три, раз уж задали три прямых вопроса. – Он хищно улыбнулся, позволяя взгляду скользнуть по краешку такой манящей камизы. – Если продолжите в том же духе, то окажетесь полуобнажены…