Слово 84. О том, как велика бывает мера ведения и мера веры

Есть ведение, предшествующее вере, и есть ведение, порождаемое верой. Ведение, предшествующее вере, есть ведение естественное, а порождаемое верой есть ведение духовное. Есть ведение естественное, различающее добро от зла, и оно именуется естественною рассудительностью, которою естественно, без научения, распознаем добро и зло. Сию (рассудительность) Бог вложил в разумную природу, при помощи же научения она получает приращение и пополнение. Нет человека, который бы не имел ее. Это есть сила естественного ведения в разумной душе; это есть то различие добра и зла, которое в душе непрестанно приводится в действие. Лишенные этой силы ниже разумной природы, а в имеющих ее природа душевная находится в надлежащем своем состоянии, и в них не погублено ничего из данного Богом природе к чести разумных тварей Его. Утративших сию познавательную силу, различающую добро от зла, пророк укоряет, говоря: человек в чести сый не разуме (Пс. 48, 13). Честь разумной природы — рассудительность, различающая добро от зла, и утративших оную пророк справедливо уподобил несмысленным скотам, не имеющим разума и рассудительности. Сею (рассудительностью) можно нам обретать путь Божий. Это есть естественное ведение: оно предшествует вере и есть путь к Богу. Ею (рассудительностью) научаемся различать добро от зла и принимать веру. И сила природы свидетельствует, что человеку подобает веровать в Того, Кто сотворил все это, веровать и словесам заповедей Его и исполнять их. От веры же рождается страх Божий; и когда он будет сопровождать дела и постепенно взойдет к деланию, тогда рождает он духовное ведение, о котором сказали мы, что рождается оно от веры[634].

Естественное ведение, то есть различение добра и зла, вложенное в природу нашу Богом, само убеждает нас в том, что должно веровать Богу, приведшему все в бытие; а вера производит в нас страх; страх же понуждает нас к покаянию и деланию. Так дается человеку духовное ведение, т. е. ощущение тайн, которое рождает веру истинного созерцания. Таким образом, не просто от одной только веры рождается духовное ведение, но и вера рождает страх Божий, и когда в Божием страхе начнем действовать[635], от действия страха Божия рождается духовное ведение, как сказал святой Иоанн Златоуст: «Когда приобретет кто волю, последующую страху Божию и правому образу мыслей, тогда скоро приемлет он откровение сокровенного». Откровением же сокровенного называет он духовное ведение.

Не страх Божий рождает сие духовное ведение (ибо чего нет в природе, то не может и родиться), но ведение сие дается, как дар, деланию страха Божия. Когда исследуешь внимательно делание страха Божия, тогда найдешь, что оно есть покаяние. И духовное ведение, за ним следующее, есть то самое, о чем сказали мы, что залог его[636] прияли мы в крещении, а дарование его приемлем покаянием. И дарование сие, о котором сказали мы, что приемлем оное покаяние, есть духовное ведение, подаваемое, как дар, деланию страха. Духовное же ведение есть ощущение сокровенного. И когда ощутит кто сие невидимое и во многом превосходнейшее, тогда приемлет оно от сего именование духовного ведения, и в ощущении его рождается иная вера, не противная вере первой, но утверждающая ту веру. Называют же ее верою созерцательною. Дотоле был слух[637], а теперь созерцание; созерцание же несомненнее слуха.

Все сие рождается от оного естественного ведения, различающего доброе и злое. Оно есть доброе семя добродетели, и о нем уже сказано. И когда естественное сие ведение омрачим своею сластолюбивою волею, тогда лишаемся всех сих благ. За сим естественным ведением в человеке последует всегдашнее уязвление[638] совести, непрестанное памятование смерти и некая мучительная забота, до самого его исхода, а после нее — печаль, унылость, страх Божий, естественный стыд, печаль о прежних грехах своих, должная рачительность[639], памятование об общем пути[640], забота о напутствовании себя к оному, слезное испрашивание у Бога доброго входа в сии врата, которыми должно проходить всякому естеству, пренебрежение к миру и сильная борьба за добродетель. Все сие обретается естественным ведением. Поэтому пусть с этим сличает всякий дела свои. Ибо когда окажется, что человек обрел это, тогда значит, что идет он путем естественным; а когда превзойдет это и достигнет любви, тогда становится выше естества и отступают от него борьба, страх, труд и утомление во всем. Вот последствия ведения естественного. И это находим в себе самих, когда не помрачаем сего ведения сластолюбивою своею волею. И на этой остаемся степени, пока не достигнем любви, которая освобождает нас от всего этого. Пусть всякий, на основании сего сказанного нами, сличает и испытывает сам себя, где его шествие: в том ли, что противоестественно, или в том, что естественно, или в том, что превышеестественно. По сим указанным образам жития может всякий ясно и скоро определить направление всей жизни своей[641]: когда не окажется он в состоянии, названном нами естественным, как мы определили, и нет также его в превышеестест-венном, тогда явно, что низринулся он в противоестественное[642]. Но Богу нашему слава вовеки! Аминь.