Новая личностно-ориентированная гражданская религия

Недавно появились две социологические статьи, которые наделали довольно много шума. Первая — это «Зарождение интегральной культуры» Пола Рэя, а вторая — «Сообщение о народной духовности». Вместе взятые, они имеют своей целью показать, что в настоящее время происходит необычайная культурная революция, движущей силой которой выступает, главным образом, послевоенное поколение. Пол Рэй делает вывод, что сейчас зарождается новая, более высокая, более преобразующая культура, которую он называет «Интегральной Культурой», состоящей из «Культурных Творческих Личностей» (КТЛ), и это вполне может быть одним из самых значительных культурных преобразований последнего тысячелетия. Во многих отношениях эти статьи не слишком отличаются от ранних манифестов послевоенного поколения — «Заговор Водолея», «Создание контркультуры», «Поворотный пункт» и «Позеленение Америки». Их выделяет лишь попытка сбора данных и использования социологической методологии: они преподносятся как что-то вроде научного социологического вывода, хотя и предварительного. И суть обеих статей состоит в том, что происходящая сейчас революция носит глубоко духовный характер. По данным Пола Рэя, «Культурные Творческие Личности» составляют 24% населения Америки — это составляет ошеломляющую цифру в 44 миллиона человек.

В то же время представляется очевидным, что 44 миллиона представителей послевоенного поколения, принадлежащих в основном к среднему и верхнему среднему классу, не переживают глубокого преобразующего духовного постижения, несмотря на та что по меньшей мере половина из них, судя по всему, на это претендует. Что же тут происходит?

На мой взгляд, мы имеем поистине удивительное культурное явление, которое в основном связано не с новым модусом преобразующей духовности, а с появлением относительно нового модуса трансляционной духовности. Не с новой подлинностью — или способом достижения настоящей трансценденции самости, — но с новым оправданием — или способом придать самости смысл. Не с новым и глубоким ростом сознания, а с новым способом чувствовать себя хорошо на теперешней стадии. Вот какова его история.

В конце 50-х годов несколько серьезных ученых (в том числе Толкотт Парсонс, Эдвард Шиле и Роберт Белла) выдвинули понятие гражданской религии. Его суть состояла в том, что многие американцы перенесли чувство священного с организованной религии (религии Церкви) на некоторые аспекты собственного гражданского общества. Получившаяся в результате гражданская религия имела тенденцию рассматривать определенные американские характеристики и исторические события как священные, божественные или вдохновленные божественным провидением. Эмиграция в Америку была Новым Исходом, а американцы — новым Избранным Народом, призванным нести духовное прозрение всему остальному миру.

Эта гражданская религия носила явно трансляционный характер; она не трансцендировала самость, но все же соединяла самость с чувством чего-то большего. Таким образом, она давала многим американцам ощущение смысла и оправданности жизни. Смысла, поскольку они оказывались связанными с чем-то большим, чем они сами; оправданности, поскольку их жизнь санкционировалась тем, что они считали священным. И это действительно то, что делает для человека любая трансляционная духовность. Соответственно для общества в целом оправданность составляет важнейший компонент культурного смысла и социальной сплоченности. И идея этих ученых заключалось в том, что гражданская религия теперь выполняла многие из тех важнейших задач (обеспечения эмоционального выражения и социальной сплоченноcти), которые оказались неспособными выполнять церкви. Таким образом, многие гражданские и мирские институты были пронизаны чувством священного, которого не могли адекватно дать церкви, но это всегда сопровождалось понимаем того, что такая священность составляет часть особой миссии, возложенной на американцев.

Однако в конце 1960-х годов мирская и гражданская религия, наряду с многими другими американскими институтами, пережила кризис оправдания. В книге «Общительный Бог» я подробно обсудил этот кризис оправдания и пришел к выводу о трех его вероятных исходах. При распаде конвенциональной оправданности индивиды (и само общество) могли (1) использовать эту возможность для роста в более надличностных направлениях, в том числе в немногих отдельных случаях, для достижения подлинно надличностных, надрациональных духовных модусов, (2) регрессировать к доконвенциональным и эгоцентрическим модусам либо (3) найти новую гражданскую религию или сравнимую с ней оправдательную систему убеждений, которая объявляла бы священными обычные трансляции изолированной самости.

По-видимому, Интегральная Культура, о которой пишет Пол Рэй, практически во всех отношениях представляет собой новую гражданскую религию. Почти нет свидетельств того, что для многих КТЛ характерны постпостконвенциональные модусы; и хотя налицо значительное количество регрессивного нарциссизма, по большей части эти индивиды, судя по всему, находятся примерно на том же общем уровне развития, что и их родители. Мы наблюдаем, скорее, новую и свежую форму трансляционной оправданности и трансляционной духовности, которая направлена не на трансценденцию отдельной самости, а на то, чтобы давать ей смысл, утешение, одобрение и обещание.

Эта новая религия, опирающаяся в основном на послевоенное поколение — я называю ее Личностно-ориентированной гражданской религией, — обладает всеми отличительными особенностями постмодернистской, постструктуралистской программы, которая до сих пор доминирует в послевоенных академических кругах. А именно она, за редкими исключениями, является антииерархической, антиорганизационной, антиавторитарной, антинаучной, антирациональной и глубоко субъективистской [см. обсуждение этих тенденций в записи от 23 ноября]. Это составляет резкий контраст с большей частью старой гражданской религии. Однако, как и при старой гражданской религии, новые верующие больше не считают, что Церковь распространяет достаточно святости (согласно Форману, «народная духовность» верит в ВКЦ — Все, Кроме Церкви). И как и при старой гражданской религии, новые верующие, как правило, считают себя авангардом нового духовного постижения или по меньшей мере новой парадигмы; и многие, кроме того, верят, что она спасет или преобразует мир, исцелит планету, исцелит Америку и т.д.

По моему мнению, конкретное содержание новой Личностно-ориентированной гражданской религии (ЛОГР) можно проследить к нескольким влияниям. Первым и главным является романтизм — акцент на чувстве вместо рассудка, на сентиментальной связи с другими и на святости природы в противоположность культуре (согласно Рэю, самая большая часть КТЛ — это «Зеленые Культурные Творческие Личности». Второй источник влияния — эмпирические методы психотерапии самости, ставшие популярными в 60-х годах (по данным Рея, КТЛ являются главными потребителями эмпирических семинаров). Третий источник влияния — религия Нового Века (которая, согласно Рэю, представляет собой одну из главных составных частей религии Интегральной Культуры, даже хотя многие возражают против этого названия). Четвертый источник — все холистическое (или, как пишет Рэй, «холистическое все», хотя, вопреки такой позиции, реальные черты этого холизма никогда не уточняются, так как это было бы «слишком сдерживающим», это холизм, почти лишенный характерных признаков, хотя он порой полагается на теорию систем флатландии). Пятый источник влияния — это глобализм, или стремление видеть, что весь остальной мир разделяет твои ценности. Шестым источником является феминизм и женская духовность (60% КТЛ — женщины).

На мой взгляд, акцент на женской духовности интересен и представляет собой ключ к большей части Личностно-Ориентированной Гражданской Религии как в положительном, так и в отрицательном смысле. Женская духовность в значительной мере основывается на исследованиях Деборы Таннен и Кэрол Джиллиген, которые показали, что женщины склонны делать акцент на общении, взаимосвязи и заботе, в то время как мужчины, как правило, выделяют действие, права и справедливость. Первые тяготеют к гетерархичности (которая означает, что никакой позиции не отдается предпочтения, но все точки зрения считаются взаимосвязанными и зависящими друг от друга); последние тяготеют к иерархичности (которая означает, что точки зрения ранжируются в зависимости от широты и глубины). Поэтому женская духовность заняла сильно антииерархическую позицию и, разумеется, склонна громогласно определять себя таким образом.

К сожалению, при этом упускают из виду действительные открытия Джиллиген, показавшие, что женщины (подобно мужчинам) проходят через три основных иерархических (ее слово) этапа развития, которые она называет эгоистическим этапом (эгоцентрическая или доконвенциональная стадия), этапом заботы (социоцентрическая или конвенциональная стадия), и этапом всеобщей заботы (мироцентрическая или постконвенциональная стадия). Развитие как мужчин, так и женщин проходит через одну и ту же иерархию, но мужчины при этом делают акцент на действии, а женщины — на общности. (И помните, что иерархия в действительности означает холархию, поскольку каждая последующая стадия превосходит, но включает в себя — или охватывает и заключает в себе — все предыдущие: развитие представляет собой расширение охвата, и это справедливо и для мужчин, и для женщин.)

Тот факт, что столь большая часть женской духовности, КТЛ и «народной духовности» агрессивно отрицает иерархию развития, вероятно, является одной из главных причин того, почему так мало подобных движений оказываются подлинно преобразующими. Преобразование означает иерархический рост, но если вы изначально отрицаете холархию, то у вас нет никаких ориентиров, никакого способа найти свое направление, никакого способа найти дорогу к подлинности и преобразованию и вам взамен приходится довольствоваться оправданием и трансляцией. И это как раз то, что делает новая Личностно-Ориентированная Гражданская Религия. Из-за этой антииерархической позиции ЛОГР, скорее всего, обречена оставаться по большей части трансляционным, а не преобразующим движением.

Как заключил Роджер Уолш в своем обзоре таких движений, как «Интегральная Культура»: «Эти движения, как правило, несовместимы с иерархиями. В то же время действительность состоит в том, что духовное развитие происходит именно поэтапно, и некоторые люди бывают более развиты, чем другие. Неспособность признать это может вести к таким проблемам, как нежелание проводить необходимые различия, отсутствие критического мышления и псевдоэгалитаризм. Если говорить прямо, главный вопрос заключается в том, в какой степени интегральная культура или народная духовность действительно способствуют духовному взрослению и в какой степени они просто позволяют людям хорошо себя чувствовать. Много из того, что в настоящее время сходит за духовность, судя по всему, представляет собой просто глубокие чувства». [См. в записи от 5 июля о «Парадигме-415» — одном из наиболее заметных вариантов ЛОГР*.]

Тем не менее о Личностно-Ориентированной Гражданской Религии как трансляционной, оправдательной духовности можно сказать немало хорошего. Это первая трансляционная религия, которая серьезно относится к экологическим соображениям. Она включает в себя многие ранее маргинализировавшиеся группы, в том числе и в особенности женщин (однако это по большей части религия белых представителей среднего и верхнего среднего классов). Она обладает осторожным, но заразительным социальным оптимизмом. Она высоко ценит образование, добрососедские отношения и особенно диалог и обсуждение в малых группах (понятие «гражданское» относится к сообществам, составляющим промежуточное звено между семьей и государством; ЛОГР ценит небольшие гражданские сообщества, но все равно сосредоточивается на личности, откуда и ее название). Мне все это представляется вполне положительным, по крайней мере, в трансляционном смысле. И разумеется, у кого угодно почти на любой стадии развития могут быть преходящие пиковые переживания — подлинный духовный опыт, — и это, безусловно, относится и к членам ЛОГР, так что они не лишены доступа к проблескам Божественного (но то же самое справедливо для всех людей, так что в этом отношении ЛОГР ничем не выделяется).

В этот конгломерат замешаны также неуемное потребительство; любовь к туризму (особенно если он называется экологическим или духовным); одержимость пищей и питанием; повальное увлечение эмпирическими семинарами. Они обожают ходит по модным магазинам и, скорее всего, имеют по меньшей мере пять сортов уксуса. Они, как правило, презирают телевидение (что определенно ставит меня вне новой Интегральной Культуры; но я всегда считал, что, если бы эти авторы больше смотрели ТВ, они бы никогда не писали таких книг, как «Заговор Водолея» или «Позеленение Америки», поскольку видели бы, что происходит в действительности).

По моему мнению, 24% населения не имеют отношения к глубоко преобразующей, надличностной духовности. Таких не более 1% — это все равно несколько миллионов человек, — но это совсем не те цифры, о которых заявляют «Заговор Водолея» или Интегральная Культура. Помимо этого 1%, остальное население ищет оправдания своей жизни: (1) в традиционной мифической библейской религии, которая по-прежнему остается огромной силой в этой культуре; (2) в традиционном республиканстве или гражданском гуманизме, выступающем в Америке в тесном союзе с библейской мифической религией; (3) в светской науке — религии образованной элиты; (4) в политическом либерализме, тесно сотрудничающем с наукой; (5) в регрессивных движениях Нового Века и (6) в Личностно-Ориентированной Гражданской Религии.

Что бы мы ни думали о «Культурных Творческих Личностях», в них (то есть в моем поколении) есть одно качество, которое я особенно ценю. Мы были первым поколением, в очень широком масштабе воспринявшим всерьез понятие преобразующего, подлинного духовного освобождения. Мы в беспрецедентной манере привносили в эту культуру восточный мистицизм; мы настаивали на возвращении христианства и иудаизма к их мистическим корням (во всем от гностицизма до Экхарта и от Лурии до Каббалы); мы требовали непосредственного духовного опыта, а не просто догмы. Мы были поколением, которое почти точно определялось девизом «Быть Здесь и Сейчас». У нас уже было все это по меньшей мере в качестве представления о больших возможностях. Нам предстояло в лучшем и самом истинном смысле ниспровергать и нарушать все условности, чтобы тем самым обрести свободу, о которой предыдущие поколения могли только мечтать.

Увы, все это в значительной степени оставалось только идеей. Одно дело — пить кофе, курить сигареты и бесконечно говорить о дзен того и дзен этого, дао того и дао этого, и совершенно другое — действительно практиковать дзен или проводить по меньшей мере шесть лет в изматывающей медитативной практике для того, чтобы на самом деле выйти за пределы мира и ниспровергнуть самсару. И потому в последующие десятилетия мы действительно отказывались, но не от условностей, а от их подлинного нарушения, от подлинной преобразующей практики, и с помощью Личностно-Ориентированной Гражданской Религии снова выходили на рынок, но не с уровня десятой из дзенских картинок Выпаса Быка, а с уровня первой. Мы, по существу, становились яппи и проводили в жизнь свою одержимость собственным «я» с капиталистическим неистовством; либо ограничивали свои духовные побуждения одной лишь грубой сферой, превращая бедняжку Гайю в единственного Бога, которого мы могли отыскать. В целом мы обратились к романтизму — горизонтальной одержимости собственным «я» — и отказались от настоящего Идеализма — вертикального превосхождения «я». А с помощью ЛОГР мы могли находить всему этому рациональное объяснение и продолжать свое грязное дело, лелея эту одержимость собой долгими днями и одинокими ночами.

Но я ценю тот факт, что из тех 24% населения, которые по-прежнему имеют, по крайней мере, представление о том, что подлинная трансценденция возможна, происходит большая часть того 1% людей, которые действительно трансцендируют, действительно заняты не просто трансляционной духовностью или периодическими пиковыми переживаниями, а подлинной практикой, опытом плато и устойчивым постижением. Остается фактом то, что 1% населения — несколько миллионов человек — действительно практикуют подлинное превосхождение и сострадательное приятие; это чрезвычайно редкое явление в любой культуре, и оно может оказаться одним из подлинных даров, которые мое поколение предлагает миру.

В то же время это задает важную образовательную программу: как нам обращаться к людям и объяснять им различие между чисто трансляционными верованиями и подлинными преобразующими практиками? Как нам помогать превращать этот 1% в пять, десять, двадцать процентов? Как говорит Джек Криттенден, это элитарность, но элитарность, к которой приглашаются все.