Чтобы я вас больше никого не видела, - прервав, плачь, когда мы выходили из квартиры, сказала мать Дениса, - Это вы во всём виноваты.

Уже третий раз меня обвиняют в смерти близких мне людей, и всё время это делают женщины. Подумал я, но причинно-следственной линии провести не смог.

Не сфартило» - всё, что успел сказать Ден в операционной Вадиму, приехавшему в 4.40. на «скорой помощи» из МСЧ№4, где он дежурил, в МСЧ№9, куда «скорая» привезла Дена. Затем Денису дали наркоз, но травма была не совместимая с жизнью.

После поминок Вадим мне рассказал, что около 4-х утра Ден возвращался с компанией с вечеринки. Город ещё или уже спал, машин на дорогах не было. Может, что-то пошло не так, как хотел Денис или слишком так. Он немного отстал от компании друзей и подружек, метров на 50. Когда мимо компании проехал грузовик все обратили внимание на отсутствие Дена и бросились искать его. Нашли его лежащим на проезжей части.

Хотел сыграть, лёг между колес грузовика, чтобы машина проехала надо мной, проиграл, - объяснил Денис, пока ждали «скорую помощь».

Вечером, сев в вечерний поезд, я долго вглядывался в темноту за окном. Казалось, что поезд это подводное судно, дрейфующее в глубинах океана, куда никогда не проникает свет, или космический аппарат потерявший управление в межгалактической бездне. Не находя во внешнем мире предмета на чем можно было бы сфокусировать свой взгляд я погружался в пучину воспоминаний.

Последний раз я видел Дена живым в конце июня, когда мы после сдачи государственных экзаменов, на пару дней взяв палатку, поехали вчетвером в кратковременный поход. Выбирая направление похода, я конечно схитрил. И настоял на деревне, где провёл многие дни своего детства. Соблазняя друзей тихой петляющей рекой, рыба из которой сама выпрыгивает в котелок, а по берегам, которой утром прогуливаются лохматые бобры с длинными лопатой хвостами. После двухчасовой поездки на поезде, а затем полуторачасовой на автобусе по грунтовой дороге (хорошо давно не было дождей), оставалось пять километров дороги-тропинки через цветущие луга и дающий свежесть, наполненный таинственными звуками, лес и ты у реки, через руины плотины ГЭС, шумевшей водопадом.

Пока ребята ставили палатку и пытались наладить рыбную ловлю, я сходил на кладбище. Нашёл могилу деда по материнской линии, суровый был мужик, гонял дочерей, благо их у него было четверо, наматывая их косы на бражную кружку. Утром, после «дружеской попойки», на офицерских сборах, через пятнадцать лет после выхода в запас капитаном, служил в «СМЕРШе», выбивал три десятки из трёх выстрелов из ТТ. После демобилизации работал председателем колхоза, а затем на ГЭС, напротив развалин которой, ребята ставят палатку. Присел у могилы младшего брата, не прожившего и года. Обещал я вернуться сюда более десяти лет назад после окончания определённого ВУЗа и вернулся.

Возвращаясь к берегу реки, я увидел, что друзья осваивают новую для себя, но древнюю и специфически уважаемую на Руси профессию бурлаков. Группа туристов на нескольких плотах уже третий день спускаются вниз по реке. Но река настолько обмелела, что их времяпровождение нельзя было назвать сплавом. Большее время они тащили плоты на себе. Мы помогли компании на ближайших мелях-перекатах и пожелали им не терять мужества. Денис безуспешно пытался выловить что-нибудь на уху, но вернулся разочарованный. Мои слова, что лучшая уха, это уха из тушёнки не утешили его. А когда он узнал, что Вадим с Антоном натаскали сена, он совсем взбеленился.