Для римской элегии характерна чрезвычайная суженность; она исчерпывается небольшим кругом мотивов и ситуаций.

Любовь - центральное жизненное чувство, которое почти не оставляет места для других эмоций. Но любовь элегического поэта - трудная, скорбная; (дама ищет богатых поклонников, а влюбленный поэт не может предложить ей ничего, кроме верности до проба и вечной славы в его стихах)

Римский элегик посвящает свои стихи лишь одной возлюбленной, реальной или фиктивной.

Любовь вечна - по крайней мере до следующего сборника стихов. Характерна стилизация образа влюбленного поэта и подача любовных переживаний как средоточия жизни.

Альбий Тибулл (50-х гг. до н. э. -?)

В элегиях поэт изображает себя гораздо более бедным и невоинственным, чем он был на самом деле – фиктивный автопортрет.

От действительности Тибулл уходит в область мечтаний. Идеал — «бездеятельная жизнь» при небольшом достатке, довольство малым.

«Благочестие» Тибулла - составная часть того же антисовременного автопортрета, в который входят бедность, отвращение к войне, жажда сельской жизни. На этом фоне стилизуется грезы о любви. Контраст между мечтаниями и действительностью создает скорбный тон, возвышающийся до пафоса, когда образ любимой оказывается наделенным всеми отрицательными чертами современности.

Тибуллу принадлежат два сборника стихотворений. Первый, изданный вскоре после 27 г., имеет центральной фигурой Делию. Эта женщина реально существовала и в жизни называлась Планией, но в образе Делии типические черты античной «возлюбленной» преобладают над индивидуальной характеристикой. Было бы бессердечным отправиться на войну, когда есть возможность обладать Делией. Пусть другие совершают подвиги, для Тибулла достаточно бедной сельской, жизни с подругой.

Второй сборник, посвященный уже не Делии, а корыстолюбивой Немесиде, отличается большей взволнованностью; любовь приобретает мрачный, пессимистический колорит.

Секст Проперций (49-15 гг до нэ)

Противоположность мягкому, несколько меланхолическому Тибуллу.

Первая книга его стихотворений вышла в свет еще до издания первой книги Тибулла. Сборник этот был озаглавлен именем «Кинфия» - псевдоним некоей Гостии. Здесь уже намечены основные особенности проперцианского стиля.

Привлечение мифологического, зачастую малоизвестного материала, и любовь поэта стилизуется на фоне героических образов.

Именно у Проперция любовь становится тем средоточием жизни, которое придает римской элегии ее специфический колорит. Кинфия - первая, единственная и вечная любовь и единственный источник поэзии.

Его основные темы - муки страсти, вспышки гнева и ревности, терпеливая покорность верного до гроба и даже за гробом. Стихотворения располагаются по принципу контраста или образуют небольшие циклы.

Для изображения острого и глубокого переживания он создает затрудненный, возбужденный стиль, ярко темпераментный, богатый смелыми образами и словосочетаниями, резкими, неожиданными переходами. Он не уходит от действительности в область мечтаний, как Тибулл.

Позже наряду со стихотворениями в прежнем стиле попадаются отвлеченные рассуждения - о силе страсти, о корыстной любви, или элегии, в которых любовный мотив служит лишь привеском к совершенно посторонней тематике и притом.

51. «Серебряный век» римской поэзии: историко-культурные координаты. Трагедии Сенеки.

С водворением империи положение литературы, в течение двух с половиной столетий шедшей постоянно вперед, изменяется. Под влиянием стеснявших и искажавших её развитие политических условий, она, несмотря на обилие писателей, видимо клонится к упадку, которого не в силах задержать крупные таланты в прозе и поэзии, появляющиеся время от времени в течение всего первого века нашего летосчисления. Век этот историки назвали серебряным веком поэзии древнего Рима (пятый период по нашему счету); он обнимает собой время от смерти Августа до конца правления Траяна (14-117 гг. н. э.). Нельзя сказать, чтобы лица, стоявшие во главе государства, были враждебны литературному движению по принципу; обыкновенно они даже сами принимали в нём участие. Даже некоторые из наиболее деспотических правителей, как Нерон и Домициан, поощряли литературу премиями и состязательными учреждениями, но это, умножая число писателей, не могло поднять самой литературы. Стесняемая в свободе своего развития, она стала мельчать в своих задачах, терять оригинальность и быстро истощаться в своей производительности.

Единство поэзии создается не целостностью изображаемой картины, а показом субъективного отношения автора к предмету его повествования. Каждый эпизод сопровождается авторским комментарием; поэт рассуждает, сетует, негодует, обращается к своим персонажам с советами, увещаниями, укорами. Лукан совершенно порывает с традицией безличного эпического повествования, ослабевшей в эллинистической эпике, но в очень значительной мере сохраненной Вергилием. Авторские рассуждения и речи героев — та сфера, в которой декламационный пафос поэмы достигает наибольшей силы, и эти же средства служат для характеристики действующих лиц.

Ближайшие преемники Августа относились более или менее равнодушно к новым течениям в римской поэзии. При Нероне это изменилось. Воспитанник Сенеки был любителем стихов, сам сочинял поэмы и лично выступал в роли исполнителя трагических арий. Литературные наклонности властителя сулили стихотворцам надежду на императорские милости и вызывали оживление поэтической продукции. Делается попытка обновить те жанры, в которых выступали прославленные поэты Августовского периода. Буколические авторы прославляли наступление нового «золотого» века; находит свое продолжение также и лирика горацианского типа. Но наиболее значительные произведения этого времени — эпос Лукана и сатиры Персия.

Марк Анней Лукан, племянник Сенеки (сын его младшего брата), получил блестящее образование в духе новой реторики и был учеником философа-стоика Корнута. С юных лет он обратил на себя внимание как поэт и «декламатор». Лукан был плодовитым поэтом. До нас дошло только его важнейшее произведение, незаконченный исторический эпос «О гражданской войне» (или «Фарсалия») в 10 книгах; первые три были выпущены еще при жизни автора. По идеологической и литературной направленности поэма Лукана во многом приближается к произведениям Сенеки. Образы Лукана напоминают героев трагедий Сенеки и отличаются такой же однотонностью.

К аристократическим кругам, увлекавшимся стоической философией, близко стоял и другой известный поэт этого времени, сатирик Авл Персий Флакк (34 — 62). Он был воспитанником философа Корнута, того самого, у которого учился и Лукан, и тесная дружба с философским наставником сыграла, по собственному признанию Персия, решающую роль в формировании его личности. Скромный и застенчивый, он вел спокойный образ жизни обеспеченного книголюба, находясь в постоянном общении с видными приверженцами стоического учения. Персий писал мало и медленно; небольшой сборник из шести сатир, составивший его литературную славу, был издан уже посмертно при участии Корнута.