Роды в счастливой ответственности

(Роды Аси Д., г. Пермь)

Меня зовут Ася. Моего мужа — Тимофей. Наш сын Илья родился 7 июня 1994 года. Дома.

С самого начала беременности я была уверена в том, что не буду рожать в роддоме. Мои детские воспоминания о пребывании в больнице смешивались с рассказами, услышанными от женщин, рожавших в роддомах, а также с впечатлениями, оставшимися у меня после того, как мы встречали у дверей роддома мою сестру с малышом. Вид у неё был уставший, измученный, она не улыбалась а ведь это был 7-й или 10-й день после родов. Дважды это происходило, и хотя оба ребёнка были желанны и родились естественным образом (без кесарева сечения, популярного у наших акушеров), она была каждый раз обессилена морально пребыванием в роддоме. Эти и другие впечатления, а также свидетельства очевидцев, рожавших или работавших там, убедили меня в том, что роддом — это конвейер, где я и мой малыш будем в ряде других.

Рождение ребёнка — радостное, неординарное событие. Я хотела играть ведущую роль, а не подчиняться указаниям медперсонала, который в роддоме решает всё: присутствовать ли мужу при родах, когда тужиться, когда кормить ребёнка, сколько лежать, а сколько ходить и т. д. и т. п.

Я знала, что я здорова, что плод предлежит правильно; я была уверена в себе и своём муже. И, самое главное, ответственность за рождение и здоровье ребёнка принадлежала мне, и я не собиралась её кому-либо передавать. Итак, я была уверена, что буду рожать дома, и убедила в этом мужа. Дабы подкрепить это необходимыми знаниями, мы обратились за информационной помощью к духовной акушерке (сейчас мы с ней близкие подруги) и, следуя её рекомендациям, стали готовиться к родам: много читали, занимались специальными упражнениями дома и в бассейне и прочее.

Осложнений или каких-либо проблем во время беременности не было, рвоты и других проявлений токсикоза тоже не было, правда, меня раздражал запах мясной пищи, когда готовила свекровь (я — вегетарианка). Никаких особых прихотей у меня не было, а мел и солёные огурцы я любила до беременности и до сих пор.

Где-то за неделю до родов я почувствовала, что мне не удаётся комфортно выспаться. Всю беременность я была очень сонлива, но, хотя живот мешал, мне удавалось выспаться.

И вот 6 июня в 5 часов вечера у меня начались первые схватки. Мужу я позвонила немного раньше (в обед), когда почувствовала тяжесть в низу живота, и он тут же приехал с работы и начал готовиться к родам: приготовил бельё, тщательно вымыл ванну, стены ванной комнаты, убрал лишнее, достал необходимое, а во время схваток успевал ещё мне помочь и время от времени проверял расширение шейки, как учила акушерка.

В 8 часов вечера отошли воды.

В 10 часов вечера я приняла ванну, чтобы облегчить схватки, т. к. тёплая вода расслабляет. Облегчение было незначительным (температуру воды уже не помню). Схватки продолжались, выйдя из ванны, я решила прилечь, т. к. усталость от схваток уже не оставляла желания ходить (в этот момент я попросила мужа позвонить нашей духовной акушерке).

В 11 часов приехала Наташа (духовная акушерка, которая нас готовила к родам), велела мне встать с постели и делать несложные упражнения. Через полчаса мы пошли в ванную, вода была тёплая, но меня знобило. Я сидела в воде и мне лили тёплую воду по позвоночнику — так было теплее.

Когда начались потуги, я не совсем осознавала, что же мне нужно делать. Сознания я не теряла, но перед глазами всё расплывалось, язык заплетался — я заикалась, но слышала, что говорю неправильно, и тут же себя поправляла.

Муж и акушерка стояли рядом, о чём-то говорили со мной, иногда выходили на кухню (там грелась вода на плите, т. к. летом у нас бывают проблемы с горячим водоснабжением), и в это время глаза у моего мужа округлялись от волнения за меня (как мне об этом рассказала позднее, после родов, акушерка), но когда он входил ко мне в ванную, он был собран, внимателен, держал себя в руках и ничем (в том числе и глазами) не выдавал своего волнения. Он поддерживал меня и физически, и морально, а акушерка давала советы.

Около 12 часов ночи она спросила, готова ли я родить сейчас, 6 июня, или через несколько минут, но уже 7 июня. Это было сказано с юмором, но мне было не до этого, хотя цифра 7 мне нравится больше, чем 6. Я не задерживалась специально, просто потуги меня «застали врасплох», я только с 3-го раза поняла, как нужно этим процессом управлять. Мысль была одна: малыш, я тебя люблю, но скорее бы всё это кончилось.

Я с ребёнком расположилась на кровати, муж—на кушетке. Он устал и сразу уснул, я же после ощущения облегчения после родов чувствовала бодрость, а спать мне не хотелось. Было непривычно наблюдать рядом с собой что-то новое, но своё, родное, и в то же время отдельное от себя (меня) существо.

Пуповину мы не перерезали сразу, плацента в чаше в постели выглядела непривычно и я, думая, что она может перевернуться, несколько раз разбудила мужа, чтобы спросить, может, уже пора перерезать пуповину. Он меня успокаивал и тут же засыпал, потому что, наверное, напереживался больше, чем кто-либо и чем я, и я за это на него не обижалась, давала поспать часок и потом опять будила, но он не сердился и был чуток ко мне.

В 8 утра мы перерезали пуповину, как нас научила акушерка, и вызвали домой врача, но не для медицинской помощи (мы в ней не нуждались), а для того, чтобы врач подтвердил документально, что этот ребёнок родился у меня. Вместо одного врача нас посетили несколько врачей по очереди (так распорядилось медицинское начальство, узнав о таком инциденте):

врач «скорой помощи»,

врач детской неотложной помощи,

неонатолог,

гинеколог,

педиатр,

заведующая отделением детской больницы.

Все нас осматривали, вернее, ребёнка — проверяли его рефлексы, предлагали госпитализацию, но мы отказывали всем врачам. В этих посещениях было много неприятного, но я не хочу сейчас об этом вспоминать, мы тогда были счастливы и сильны своими убеждениями, и сейчас поступили бы так же.

Кроме навязчивых врачей были ещё неприятности и с оформлением документов малыша, но мы и с этим сравнительно легко справились (у других рожавших дома родителей в нашем городе были проблемы, гораздо сложнее наших, например, одной женщине пришлось доказывать, что это её, а не украденный ребёнок). Первое, о чём мы задумались, как назвать ребёнка, т. к. ждали девочку, а не мальчика. Придумали. Потом — кормление. Вначале малыш не проявлял интереса к моей груди, и мне пришлось сцеживать молоко — весьма болезненный процесс, но это оказалось не самым существенным. У малыша появился аппетит, и он избавил меня от мук сцеживания, и я была ему благодарна за это, но меня ждало другое испытание — непривычные соски очень болезненно реагировали на требование малыша утолить голод, и в то же время меня словно током била и выгибала в дугу боль в низу живота — сокращалась матка, что было вызвано кормлением, как мне объяснила Наташа. Так и запомнились мне первые кормления: радость, что не надо сцеживаться, и что мой малыш уже ищет грудь, чтобы утолить голод, и боль в сосках и в животе до искусанных в кровь губ и дыбом стоящих волос на голове.

Но вот уже и это в прошлом.

И вот мы идём на первую нашу прогулку. Это 5-й день после родов. Я шла и вспоминала ощущения расхождения костей таза во время родов — кости явно ещё «не встали» на своё место, поэтому я старалась идти медленно и осторожно, казалось, что это не мои, а чужие ноги, хотя дома этого я не ощущала.

Ещё мне вспоминается, что после родов я с удовольствием спала на животе, ведь во время беременности это невозможно, да и потом, когда грудь наполнилась молоком, весь период кормления я уже не могла позволить такого удовольствия. Мой муж никогда не спит на животе, я шучу, что это оттого, что он не был беременным.

Следует сказать, что после родов смазку с кожи малыша не смывали, и до сих пор у него не было никаких кожных заболеваний. Каждый день мы с ним обливались холодной водой для закаливания, каждый день плавали, занимались бэби-йогой и динамической детской гимнастикой.

Малыш растёт здоровым, в развитии не отстаёт от других ребят своего возраста, он — вегетарианец, как и мы с мужем. Прививки мы не ставили никакие до 4 лет, после исполнения 4-х стали ставить, но только потому, что нужно ходить в детский сад (он очень мечтает об этом, о том, что будет там играть с ребятами, что у него будет много друзей, больше, чем сейчас), а в садик не берут детей без прививок, так что решение начать ставить прививки — вынужденное. Сейчас Илье 4 года 7 месяцев, со следующего месяца он пойдёт в детсад. В будущем он мечтает стать пожарным или спасателем, как папа. Ну, а мы с папой (мужем) мечтаем о девочке, которую, конечно, будем рожать вместе дома.