Августа. — Я читал этого парня, Гардена

— Я читал этого парня, Гардена... Чардена — или как там, черт возьми, это произносится, и... — Фрэнк, как обычно, был раздражен. Он смотрел на меня так, как будто я лично оскорбил его, и у меня возникло сильное желание ответить соответствующе. Постепенно, очень постепенно я приучал себя смотреть сквозь эту хмурую маску.

— Я не могу догадаться, кого вы имеете в виду.

— Ох, ну этого французского священника, вы знаете. Он написал “Феномен человека”. Черт возьми!

— Вы имеете в виду Тейяра де Шардена?

— Да, его самого. Паршивые французские фамилии. Ну так вот, я читал его работу о том, как, по его мнению, должен развиваться новый человек, и... вы знаете его теорию?

Я был потрясен. Я знал, что Фрэнк много читает, но как-то не осознавал, что он читает столь глубокие вещи.

— Да, в общих чертах, Фрэнк. Хотя я не читал многое у Тейяра.

Я должен был показать ему: мне известно, что этого автора обычно называют по имени, разве нет? Думаю, меня задело, что Фрэнк, который получил свой диплом о среднем образовании в армии, кажется, лучше меня знал автора, которого я ценил.

— Ну, как бы то ни было, думаю, эта теория — полное дерьмо. Я имею в виду эту умилительную картину, что человек эволюционирует, ну, знаете, что эволюция работает в направлении создания более совершенных видов. Но меня-то этим не купишь. Я думаю, большинство людей — мерзавцы, и, насколько я могу судить, они становятся хуже, а не лучше. Возможно, то, что он священник, заставляет его думать, что Бог совершенствует вещи, но мне так совсем не кажется. Однако помимо этого я просек его идеи о “конвергенции” и “дивергенции”. Я имею в виду, что если посмотреть вокруг, именно так все и происходит. Возьмем все это реакционное дерьмо, которое происходит в стране сейчас...

И Фрэнк продолжал в том же духе. Я не знал, то ли мне остановить и вернуть его к самому себе, то ли нет. Думаю, бессознательно он говорил гораздо больше, чем хотел, — о своей жажде идей, о потребности поделиться мыслями, о желании знать и стремлении к моему одобрению. Фрэнк настолько одинокий парень, что, возможно, ему не с кем было поговорить таким образом, и, кроме того, я был абсолютно уверен, что его рассуждения — нечто вроде предложения мира, демонстрация того, что он может делать что-то еще, а не только ворчать, и что он увлечен идеями, которые, как он думал, интересуют и меня. Я некоторое время размышлял над этим. Фрэнк действительно понял то, что прочел: фактически он заставил меня самого снова взяться за Тейяра.

Через некоторое время Фрэнк остановился. Разговор увлек его, и теперь он внезапно устыдился своей увлеченности.

— О черт, не знаю, почему я трачу время на это дерьмо. Какой-то интеллектуальный онанизм. Просто мне встречаются одни козлы, которые думают, что “Капитан Марвел” — это высшее достижение литературы, и...

— Мне было действительно интересно то, о чем вы говорили, Фрэнк.

— Да, здорово, но я не для того прихожу сюда и плачу вам, чтобы заинтересовать вас своей болтовней о всякой ерунде, которая не имеет никакого отношения к моей жизни.

— Я так не думаю.

— Что вы имеете в виду? Какая, к черту, разница при моей паршивой работе, разделяю ли я взгляды этого чокнутого французского священника на будущее человечества или нет?

— Я думаю, если бы вы никогда не читали подобных вещей, разница была бы существенной.

— Да? Не понимаю. Возможно, было бы лучше, если бы я просто спустил все это в унитаз.

— Вы просто хотите спорить со мной сейчас, потому что чувствуете себя неудобно, волнуясь по поводу этих идей.

— А что плохого в том, чтобы поволноваться по этому поводу?

— Вам правда нужно это замять сейчас, не так ли?

— Не знаю, что вы имеете в виду под словом “замять”. Получается, что вы все время говорите мне, что я делаю что-то не так?

— Фрэнк, не хочу опять ходить кругами, как это у нас обычно бывает. Думаю, на каком-то уровне вы прекрасно понимаете, что просто пытаетесь отвлечь мое внимание, и я думаю также, что нам необходимо преодолеть эту чертовщину.

— Не знаю, что означает “на каком-то уровне”, на котором я якобы знаю, что вы всегда правы, а я всегда неправ.

— Вы не перестанете, не так ли?

— Перестать что?

И так далее. Фрэнк не собирался сдаваться.

Я не хотел на него давить. Сегодня он сделал большой шаг вперед из своей пещеры отшельника. Фрэнк рискнул показать мне что-то, что действительно имеет для него значение. Он рискнул быть осмеянным или удостоенным снисходительной похвалы, вторгаясь в область, которая находилась более в моей компетенции, чем в его. Он отважился обратиться ко мне иначе — не в своей обычной грубо-агрессивной манере. Конечно, ему нужно было продвигаться вперед — медленно, осторожно, и периодически отступать назад.