Глава 18. 19.09.1998

Снейп, аккуратно орудуя серебряным ножом, нарезал абсолютно правильными одинаковыми кубиками печень грифона, готовя образец для очередной статьи. Он совсем не переживал за вредную гриффиндорскую надоеду, которая все-таки поселилась в его квартире после того сердечного приступа неделю назад. С условием, что она съедет, как только здоровье профессора придет в норму. Правда, ему удалось заставить ее занять гостиную, в спальню он не был готов ее впустить. Черт возьми, он мужчина, а не евнух! И всю неделю частенько во время бессонницы бродя по квартире черным привидением, заглядывал в открытую дверь гостиной, любуясь рассыпанными по подушке локонами, освещенными голубоватым лунным светом.

Профессор совершенно не волновался, хотя был уже десятый час, на улице стемнело, а эта безмозглая девица и не подумала прислать патронуса с сообщением, что с ней все в порядке. Отбой в Хогвартсе в десять, так что гулянка должна закончиться не позже полдесятого, чтобы «динозавры» успели попасть в замок до того, как Филч закроет двери. Еще только десять минут десятого. Еще рано. Мерлин, только двенадцать минут десятого. Нож соскользнул, к крови грифона добавилась человеческая кровь из ранки. Ну вот! Образец испорчен! Обработав рану и убрав испорченную печень, Снейп опять посмотрел на часы. Нет, это невыносимо! Пятнадцать минут десятого! Часы, наверняка, стоят.

Он схватил из холла плащ и взметнулся вверх по лестнице, чтобы увидеть, как невысокая тонкая фигурка возникла на бортике крыши и медленно начала заваливаться назад, в пропасть. Рука сама выстрелила палочкой вперед, невербальный «мобиликорпус» приподнял девушку и перенес ее к профессору. Огромные темные глаза с испугом смотрели на его перекошенное лицо, от девушки явственно пахло огневиски. Снейп схватил Гермиону за плечо и слетел по лестнице в квартиру, толкая ее перед собой.

— Простите, профессор! Это случайно вышло! Я не знала, что это огневиски, думала, вода! Честно!

Искать блокнот не было времени, злость выплескивалась из зельевара, как испорченное варево из котла Лонгботтома.

«Как ваши друзья допустили, чтобы вы в таком состоянии аппарировали?» — огненные буквы наползали одна на другую под торопливыми взмахами палочки.

- Пэнси дала мне протрезвляющее зелье. Только оно, почему-то, не подействовало…

«Еще бы! Чтобы средство подействовало, оно должно попасть в кровь! Для этого нужно время! Бесполезно учить настолько безмозглых тупиц! Занятия окончены!»

- Нет, профессор, не надо! Это я виновата! Не выгоняйте всех, только меня! - Гермиона сидела на полу посреди холла и ревела в голос, размазывая слезы по щекам.

«Идите умойтесь. На вас противно смотреть! И ложитесь спать, раз не можете контролировать себя и не напиться, как последняя…» — не дописав предложения, Снейп хлопнул дверью кабинета.

Девушка посидела еще пару минут, потом поднялась и поплелась в ванную профессора, единственную, не переделанную под другие нужды. Там она взяла свою зубную щетку, набрала пасты и начала сосредоточенно чистить зубы. Снейп, как и другие волшебники, чистил зубы заклинанием, правда, получалось у него заметно хуже, чем у Гилдероя Локхарта. А Гермиона не хотела отказываться от этой привычки. Ей нравилось почти медитативное состояние, в которое она входила, старательно орудуя во рту щеткой. Нравился вкус и запах зубной пасты — то немногое, что еще оставалось у нее в Хогвартсе от прежней жизни. Сейчас покой не наступал. Запах огневиски выветрился после того, как вся полость рта была на несколько раз обработана ароматной пастой, она еще и немного ее проглотила, думая заглушить вкусом детства чувство безысходности и непоправимой потери. Наконец, поняв, что паста не поможет, девушка включила душ и встала под упругие теплые струи. Она стояла, машинально поворачивая кран, в голове не было ни одной мысли, кроме: «Все кончено. Все. Кончено. Все…»

Снейп нервно мерил широкими шагами пространство кабинета. Два шага от правого шкафа до стола - взгляд на дверь. Еще два шага от стола до левого шкафа. Разворот. Два шага - взгляд - два шага. «Мерлиновы яйца! Что она там делает полчаса под этим душем? Может, ушла уже, а воду забыла выключить?» С этой мыслью он быстро прошел в спальню, распахнул дверь ванной и увидел скорчившуюся на дне душевой кабины фигурку. По голове, плечам и худенькой спине с выпирающими бугорками позвонков молотили жесткие струи. Профессор выключил воду, машинально отметив, что она была почти ледяной, и, взяв нагретое полотенце, принялся вытирать волосы и спину девушки. Гермиона сжалась в комочек, обхватив колени руками и прижав к ним голову. Поняв, что полностью вытереть ее не сможет, мужчина просто завернул девушку в полотенце и поднял на руки.

Он положил ее на свою кровать, как была, завернутую в полотенце, и прикрыл вытянутым из-под нее одеялом. Заглянув в лицо девушки, профессор увидел, что она плотно зажмурила глаза, а губы подрагивают. Похоже, истерика не прекратилась, а просто перешла в тихую фазу. Снейп хотел отправиться в лабораторию за успокоительным, но тонкая холодная ручка, вынырнув из вороха ткани, ухватилась за его руку, не отпуская. Ему стало стыдно. И что он так напустился на девчонку? Похоже, она действительно напилась впервые в жизни, да еще и чуть не погибла. Страшно подумать, что было бы, появись он на крыше мгновеньем позже. Представив себе изломанное хрупкое тело на асфальте в луже крови, мужчина побледнел. Нет, все. Больше он ее от себя не отпустит. Потом, когда (или если) его осудят и приговорят, пусть за ней присматривают другие. А сейчас он просто не может оставить ее одну. Он. Не. Может. Ее. Потерять.

Профессор лег на кровать поверх одеяла и обнял девушку, прижавшись губами к мокрому затылку. Гермиона сначала замерла, а потом ловко, как ящерка, развернулась к нему лицом и, выпростав обе руки, обняла его за шею. Холодные губы прижались к его сухим, горячим от волнения губам, и он просто не мог не ответить на поцелуй. Тонкие пальчики безуспешно пытались справиться с тугими застежками сюртука, но тут в дело вступила магия, оставив мужчину белеть обнаженной кожей в полумраке спальни. Потом черная палочка полетела на пол, сверху ее прикрыло мокрое полотенце, а горячее мужское тело пыталось согреть холодное дрожащее девичье. Под его пылающими губами и руками кожа девушки сначала стала атласной, а затем вновь покрылась мурашками, но уже не холода, а страсти.

Неизведанные ранее ощущения захлестнули Гермиону с головой. Ее тело жило своей жизнью, самостоятельно отвечая на ласку тонких умелых пальцев и горячих мягких губ. Сладкие молнии пронзали тело. Позвоночник изгибался, приподнимая грудь навстречу его рту. Ноги раздвинулись сами, приглашая, колени вздернулись вверх, когда пальцы ее любимого нашли мягкие влажные складочки и необыкновенно чувствительный бугорок. Ей хотелось большего, хотелось поглотить его всего, окутать своим телом, но девушка не знала, как сказать ему об этом. Она не помнила никаких слов, кроме его имени:

— Северус… Северус…

Резкая боль пронзила ее между ног, а мужчина замер на несколько мгновений, забыв дышать. Потом он властно накрыл ее губы своими, втянув в долгий головокружительный поцелуй и начал медленно двигаться вглубь, осторожно раздвигая тугое лоно. Боль сменилась тянущим ощущением внизу живота, и постепенно Гермиона вспомнила еще несколько слов:

- Быстрее, Северус, сильнее!.. Да!.. Так!.. Еще сильнее!.. О-о-о…

Струна, которая сладко и мучительно натягивалась где-то внутри нее, лопнула, сотрясая ее дрожью, и прошелестела в ухо ее именем на пределе слышимости:

— Гермиона…

Она уже засыпала, положив голову на его плечо, когда пришедшая в эту голову мысль вдруг заставила ее резко приподняться и взглянуть в его умиротворенное лицо.

— Северус? Северус, мне послышалось, или ты прошептал мое имя?

Черная бровь вздернулась над закрытым глазом.

- Северус, ну скажи что-нибудь! Ну, хотя бы попытайся!

- Десять баллов с Гриффиндора… - еле слышный шепот, в котором еще нет знакомых язвительных ноток.

— За что?!!

— За болтовню.