А. А. Стаховичу. Дорогой друг Алексей Александрович.

9 ноября 1912

Москва

Дорогой друг Алексей Александрович.

Сегодня, 9 ноября, идет пятый акт " Мудреца". Я только что сдал свою сцену и бросился писать тебе. Вот уж могу по чести сказать: с момента твоего отъезда это первый свободный момент, который я отдаю другу. Так фатально столкнулись все обстоятельства: за 2 1/2 недели мы возобновили девять старых пьес, так как " Пер Гюнта" хватает с натяжкой на два спектакля в неделю. Плюс опасная, очень опасная и тревожная болезнь сестры (заражение крови), плюс частая игра (на будущей неделе я играю 7 раз), плюс начавшиеся занятия в студии, плюс репетиции, плюс сацевский концерт в Благородном собрании¹.

Ты, блаженствуя в Меране, назвал меня эгоистом -- раскаялся бы в этом слове, если б увидал, как мы здесь мытаримся. Ты неправ и потому, что в тот самый момент, как ты катил из Москвы (т. е. около 11 1/2 час. утра), -- я говорил с твоим лакеем и в первый раз узнал о том, что ты уехал. " Не по-товарищески", подумал я, кладя трубку, и целый день вспоминал, что могло тебя обидеть. Но вспомнить не мог.

Теперь о деле: заболела Гзовская, и репетиции " Мнимого больного" пошли путаные. Пришлось их прекратить. Распределяя дальнейшее время, я вижу, что мы едва-едва успеем сладить Мольеровский спектакль. В самом деле, около 10 декабря пойдет " Екатерина Ивановна". Между 10--20 она пройдет чуть ли не ежедневно. Репетиции " Тартюфа" немыслимы². Потом, до 7 января, праздники. Только 7-го мы приступим к полным репетициям " Тартюфа" (с Качаловым, если Гзовская не сможет, и с Германовой).

Необходимо делать заготовки " Тартюфа" заранее и по частям. Вот почему пришлось в вечера " Пер Гюнта" начать " Тартюфа" (сцены). Пока была только одна репетиция-беседа. Завтра будет вторая.

Обещаю тебе повторить все важное, что будет говориться на этих репетициях, -- и войди в положение и пойми, почему против желания и предположений пришлось начать их раньше, чем думали.

Не сердись.

Тебя дублирует Хохлов, так как Вишневский отказался³.

Еще вопрос о том письме, которое ты писал Москвину и Немировичу. Меня тронули твоя добрая забота и расположение к театру. Это очень важно, и дай подумать, предугадать, что будет и как надо поступить. Позволь при свидании поговорить.

" Мудрец" идет лучше и, кажется, имеет успех у публики 1-го абонемента.

" Гамлет" и " Провинциалка" тоже идут лучше. То же скажу и про " Вишневый сад". " Три сестры" и " Дно" возобновлены плохо. Гзовской -- лучше, Грибунин -- лучше, Бравич -- ой, ой, ой!

Пора бежать на сцену.

Обнимаю, будь здоров. До скорого свидания.

Поклоны и сердечные приветы Марии Александровне, Мише, Марии Ивановне и знакомым.

Твой К. Алексеев