Глава 3. Опыт реконструкции древнерусского вооружения в современных условиях.

На сегодняшний день становится весьма актуальным использование и применение достижений и выводов, полученных при реконструкции элементов снаряжения, экипировки и вооружения древних воинов в работах посвящённых данному вопросу. Почему так происходит?

Реконструкция – это воссоздание в современных условиях различным материальных объектов, основываясь на археологических данных и источниках, таких как письменные, изобразительные и прочее.

Она предполагает полное повторение какого-то предмета с использованием технологий, применяемых в исследуемое время. Реконструкция помогает восстановить внешний облик не только предмета, но и общего комплекса, входящего в экипировку воина, например, дружинника Поросья XII века (археологические материалы кургана Таганча дают такую возможность, обладая большой ценностью и сохранностью). ⁵ При этом можно «экспериментально» подтвердить или опровергнуть возможность использования отдельных элементов вооружения или, к примеру, воссоздать облик доспеха по одному или нескольким сохранившимся фрагментам.

Одним из интереснейших аспектов реконструкции современности является возможность практической экспериментальной апробации копии исторического памятника. В некотором роде такую апробацию можно охарактеризовать как практическую (экспериментальную) археологию. И это, несомненно, является новым словом на стыке академической науки и научно популярного просветительства в историко-культурном воспитании общества. Очень большое значение подобным экспериментам придаёт известный английский оружиевед А. Пирс. У нас в стране подобное новаторство широко поддерживают: классик отечественного оружиеведения А.Н. Кирпичников, известный оружиевед М.В. Горелик и прочие.

В связи с чем, мы можем наблюдать заинтересованность и сделать вывод об актуальности рассмотрения опыта реконструкции древнерусского вооружения в древнерусского вооружения в современных условиях в аспекте вышеуказанной проблемы апробирование и экспериментация.

На основе выше означенного можно показать возможности реконструкции древнерусского вооружения, в современности не отталкиваясь при этом от данных по реконструкции вооружения других временных и этнических рамок. Для достижения этого необходимо коснуться самого опыта реконструкции (опыт людей, непосредственно занимающихся реконструкцией), выявить и рассмотреть проблемы, возникающие при работе над реконструкцией и увидеть возможности в применении её в современных условиях, то есть апробирование и эксперимент, использование реконструкции в повседневной жизни. Такая постановка вопроса по отношению к реконструкции позволяет довольно полно выявить возможности реконструирования древнерусского воссоздания в современности и опыт её применения в экспериментальных условиях.

Восстановление облика прошлого нашей Родины, осознание на наглядности её творческого, культурного и военного потенциала невозможно без всесторонне охватывающего изучения археологических источников, а так же воссоздания их копий для апробации в современных условиях. Воссоздание боевого эпизода из прошедшей эпохи очень сложно, но применении реконструкции возможно (реконструировать по моментам и эпизодам можно и средневековое сражение) и даёт немаловажные результаты, помогающие понять аспекты развития определённых типов и видов боевого и защитного вооружения и экипировки. При помощи реконструкции были проведены «эксперименты» по художественному литью и ковке, по воссозданию древнерусской кузни и ткацкого станка. ⁴ Знания, полученные при этих апробациях помогают больше понять быт и жизнь наших пращуров, а так же запомнить пробелы в знаниях, встречающихся в некоторых вопросах отечественной исторической науки.

В этой главе основной интерес направлен на опыт реконструкции древнерусского вооружения. Поэтому следует упомянуть о том, как данная тема находила своё отражение в отечественной историографии.

Рассматривая данный вопрос следует упомянуть о том, что было уже сказано выше. Реконструкция до 1980 года не имела чёткой позиции и развивалась, как одна из отраслей музееведения, необходимая при обработке археологического материала, но это не значит, что её не существовало. Используя данный отечественной историографии, которые появились по оружиеведению с XIX века, реконструкция активно способствовала закрытию белых пятен во многих вопросах отечественной историографии (так же и в оружиеведнии).

Как же развивались знания по реконструкции? Выше уже упоминалось о целенаправленном изучении с XIX века, которое стало более активным со второй его половины. Тормозом в данной деятельности было отсуцтвие обобщенных знаний по этому вопросу (хотя раскопки велись очень активно).

Мешали многие устоявшиеся стереотипы нашей историографии. Качественно новый этап в развитии этого направления произошёл после революции и гражданской войны. Проводились крупномасштабные археологические раскопки и исследования, которые систематизировались по определённым проблемам. В 30е годы большой вклад был сделан А.В. Арциховским в работах «Археологические данные о возникновении феодализма в Суздальской и Смоленских землях», (1934), «Русская дружина по археологическим данным», (1939), а так же В.И Равдоникас «О возникновении феодализма в лесной полосе Восточной Европы», (1934). Эти и работы других историков, таких как Б.А. Рыбаков, М.К. Крегер и прочие дала возможность оценить воинский потенциал древнерусских дружин. В 30х годах начинает применяться реконструкция:

1. в связи с возрастающей ролью музейных экспозиций (реконструкция древнерусского вооружения);

2. с развитием кинематографа (в фильме «Александр Невский» при воссоздании облика воинов в середине XIII века пользовались услугами А.В. Арциховского).

Поэтому данный период можно связывать с началом реконструкции нашей страны.

В дальнейшем это направление только развивалось, реконструкция нашла своё место. Правда, пока как одна из отраслей музееведения, либо как неотъемлемая часть кинематографа (хотя иногда не придерживались исторического облика). При этом наша отечественная историография постоянно добавляла новые сведения, касающиеся вопроса реконструкции. Так история военно-оборонительного строительства Южной Руси были посвящены работы П.А. Раппопорта (1956).

Следующие два десятилетия были отмечены крупными успехами в изучении военного дела на Руси (например, расчистка клинков мечей и обнаружение клейм). О достижениях в исследовании закономерности развития систем обороны древнерусских княжеств и фортификационного строительства уже упоминалось, но в эти годы они приобрели системную законченность (работы П.А. Раппопорта не единственные, этим занимались и другие историки). Не менее значительны работы, посвящённые истории оружия, которые традиционно связывают с именами А.Ф. Медведева и особенно А.Н. Кирпичников, чей вклад в отечественное оружиеведение, и реконструкцию, был самым огромным, так как его систематизация и изучение оборонительного и наступательно древнерусского вооружения и снаряжения позволило, в конце концов, выступить из тени реконструкции. В нескольких выпусках свода археологических источников представлены по категориям большинство из известных находок русских мечей, сабель, топоров, копий, кинжалов, булав, кистеней, доспехов, шлемов, щитов, стремян, удил и прочее. Чёткая типология и хронология различных видов вооружения позволило воссоздать подробную картину поступательного развития техники военного дела. ³

В последующее время научная постановка вопроса по отношению к реконструкции заняла более чёткую позицию. Упомянутая раннее работа И.Я Амброзона и М.В. Горелика «Научная реконструкция комплекса вооружения русского воина XIV века, и его использование в музейных экспозициях» (1980) стало новым словом на стыке исторической науки и научно-популярного просветительства. Именно в это время оружиевед М.В. Горелик создаёт экспозицию вооружения и костюма русского воина, которая по сей день выставляется в научных музеях и гастролирует за рубежом (прил. 1). Позже М.В. Горелик повернулся к изучению реконструкции вооружения Востока и Азии. После многочисленных статей он подводит итог такими работами как «Оружие Древнего Востока»(1993), «Ранний монгольский доспех (XI-первая половинаXIV)» (1987). Но, не смотря на это, он остаётся одним из ведущих специалистов по научной реконструкции облика древнерусского воина.

В 90х годах в связи с новыми веяниями изменилась ситуация, как исторической науке, так и в реконструкции. Последнее подняло голову возникающих по всей стране клубах и ассоциациях, занимающихся исторической реконструкцией, как облика воина, так и быта различных периодов как нашей так и западноевропейской истории. Они нуждались в научной поддержке и многим новаторам она была оказана авторитетом оружиеведов А.Н. Кирпичникова и М.В. Горелик.

Ученик М.В. Горелика – Игорь Дзись в течение последних семи лет сотрудничает с изданием «Цейхгауз» реконструирует изображения древнерусских воинов для статей напрямую связанных с данной тематикой. В 2001, 2002 годах «Цейгауз» выпустил два издания с иллюстрациями И.Дзися по тематике Куликовской битвы и Ледового побоища, которые играют огромную роль в деле развития реконструкции под патронажем исторической науки.

Временем возникновения реконструкции в нашей стране можно считать 30е годы XX века, хотя это и спорно, когда для постановки кинофильма «Александр Невский» потребовалось воссоздать не только часть древнего Новгорода, но и массу элементов вооружения и экипировки для массовки, так и для ведущих актёров основного состава. Консультантом по этому вопросу выступал знаменитый и признанный авторитет А.В. Арциховский и возможно именно благодаря ему, независимо от того, что не всё было верно (а так же использовалось папье-маше), фильм смотрится и сейчас. В более позднее время реконструкция применялась в музееведении. То же происходило и на Западе, к примеру, в Кёльнском историческом музее реконструкция воинского вооружения и снаряжения представлена довольно широко (прил. 2). Поэтому использование реконструкции в отечественных музейных экспозициях так же не могло не применяться.

В 1980 году в юбилею Куликовской битвы М.В. Горелик представил свою экспозицию нескольких комплектов вооружения русского воина XIV века. Она имела ошеломляющий успех, а так же дала реконструкторам научное обоснование данной деятельности. И на сегодняшний день экспозиция не утратила своей актуальности, а её успех имел, подтверждался многочисленными вояжами по стране. Так данная экспозиция выставлялась и через двадцать лет после изготовления на выставке посвященной 620летию Куликовской битвы в одноимённом мемориальном комплексе (прил. 1). Помимо этой экспозиции во многих провинциальных музеях музейными работниками были осуществлены реконструкции вооружения, которые экспонируются и поныне (прил. 3).

Десятилетие назад в связи с изменениями, произошедшими в нашей стране с переоценкой моральных ценностей и политических обстановок в обществе сложилась ситуация при которой историческая наука почувствовала себя ненужной, как и многие другие области науки.

В это сумбурное время реконструкция начинает переходить в совершенно новое качество. Она стала одной из опор историко-культурного воспитания общества. В этот сложный для страны период возрастает интерес к историческому прошлому нашей Родины. Наверное именно этим можно объяснить взрыв популярности реконструкции среди населения. Если в конце 80х годов был один клуб реконструкции античного периода (в Крыму), а так же несколько энтузиастов-одиночек, то в 90е годы клубы исторической реконструкции (или считающие себя таковыми) стали появляться десятками. ⁷ Возникали даже ассоциации клубов, такие как «Гардарика», «Ассоциация боевого фехтования», и прочие. Стали обычным явлением фестивали и турниры при участии реконструкторов и поддержки как местных, так и федеральных органов власти. Особенно актуально это стало после принятия «Программы развития воспитания в системе образования России на 1999-2001гг.», где упоминалось, что «развитие досмуговой клубной деятельности, как особой сферы жизнедеятельности учащихся и функционирование молодёжной субкультуры». ⁶ Так как большая часть клубов реконструкции состоит из молодёжи, то данная патриотическая программа только поддержка для этого движения такие фестивали как «Рыцарский замок», г.Выборг, («хозяева» клуб «Княжеская дружина»), «Куликово поле», под г. Тулой, Новогрудский фестиваль в респб. Беларусь, стали праздниками реконструкторского движения.

Рассматривая опыт реконструкции нельзя обойти стороной проблемы появляющиеся при занятиях этим видом деятельности. Эти проблемы возникают при работе над воссозданием элементов вооружения и снаряжения комплекса воина Древней Руси и мешают достижению намеченной цели.

Прежде всего, следует указать на проблему доступа к источникам информации, а так же на их толкование.

Очень часто доступ к материалам, который нужен реконструкторам, затруднён.

Не все могут попасть в запасники Оружейной палаты либо других музеев, а тем более ознакомиться с частными коллекциями. Многие материалы, которые публикуются к печати и в специальной литературе очень часто не выдерживают никакой критики: не даются размеры и параметры, фотографии часто лишь искажают истинный облик предмета. Поэтому при реконструкции определённого изделия необходимо. Прежде всего, собрать максимальную информацию, опубликованную о данном предмете в различной литературе. Но в идеальном варианте лучше всего детально изучить оригинал, подержав его в руках, чего большинство людей, занимающихся реконструкцией, не могут себе позволить

Вторым аспектом проблемы будет разное толкование источников. В научной литературе есть разные подходы к одному предмету исследования. Это отражение реалий отечественной историографии. То же самое можно встретить и в нашем случае применительно к реконструкции и в нашем случае. Так например, существуют разные взгляды на реконструкции разных деталей доспеха, особенно ламелярных и пластинчатых. Так, прямоугольная чешуя владимиро-суздальского доспеха XIV века имеет шесть отверстий в правом левом углу, а найденных образцов не хватает для выявления истинного и полного вида доспеха. ¹ При реконструкции данного доспеха, который был воссоздан на основе клуба исторической реконструкции «Дружина», привлекались различные материалы и источники вплоть до изобразительных. Но при сборке выявились некоторые технические сложности. У найденных пластин не было центрового отверстия для соединения с основой с целью придания жёсткости конструкции. На примере подобных пластин мы знаем, что такие отверстия должны быть, если не в каждой, то по крайней мере в каждой пятой пластине. Это необходимо, чтобы пластины не расходились при движении воина, а так же при принятии доспехом ударов (через это отверстие пластина крепится к основе при помощи клёпки и держит рядом стоящие пластины в рядах). Эта небольшая деталь вызывает толки и вообще очень трудно воссоздать цельное полное изделие по нескольким фрагментам. Поэтому приходится использовать миниатюры, иконопись, граффити, письменные источники, и всё равно нет уверенности, что изделие воссоздано правильно. Такие минусы наблюдаются особенно при использовании изобразительных источников. Так как некоторые из них («Радзивиловская летопись») старше описываемых их событий на несколько столетий. Второй существенной проблемой реконструкции можно считать плохую сохранность подлинников, по которым их можно воссоздать. Для примера можно рассмотреть личины шлемов бытовавших в Древней Руси и на прилегавших к ней территориях. Большинство археологически найденных личин масок находятся в достаточно ветхом состоянии. В результате сильной коррозии железо истончилось настолько, что расчистка масок практически невозможна. У некоторых даже не возможно определить первоначальную толщину изделия. И даже без этого со временем имеют место заметные утраты фрагментов изделия по сравнению с их состоянием на момент находки. Постепенно осыпаются тонкие края, углы и тому подобное. Такие потери весьма заметны и существенны у личин из Липовца, из Изяславля. Часть масок вообще утеряна и сохранилась лишь в описаниях и прорисовках, как, например, маска из кургана у села Ковале, и маска с Кубани (найдена в 1990, при выемке с грунта развалилась). В результате невозможности расчистки оставшихся образцов ряд технологических деталей изготовления маски может быть реконструирован лишь по результатам внешнего осмотра. При этом из-за сильной коррозии многие из этих деталей (затянутые ржавчиной отверстия, швы и прочее) абсолютно не видны. Судя по изображениям у некоторых масок могли быть накладные носы (маски из Ростмировки и Волжской Булгарии). ² Судя по всему, они были припаяны, либо «прикованные» кузнечной сваркой. А другие изделия (маски) выполнены из единого куска металла и имеют монолитную конструкцию. Из данного осмотра видно, что проблема плохой сохранности довольно актуальна, стоит хотя бы отметить позднее «творчество» музейных работников Оружейной палаты – одна из масок жёстко приклёпана к шлему сквозь шарнир, чего не могло быть в принципе. Всё это создаёт неудобство при реконструкции и влияет на степень правдоподобности её исполнения.

Ещё одна проблема появляется при желании реконструктора подогнать восстанавливаемое им изделие под свои антропологические параметры. В основной своей массе все изделия, делавшиеся в то время подгонялись под заказчика оружия и снаряжения за некоторыми исключениями как, то торговля, либо трофеи, захваченные у противника. Поэтому при реконструкции перед мастером стоит вопрос: как изготовить шлем для собственного применения, если оригинал в диаметре меньше по размеру, чем антропологические параметры реконструктора? Поэтому очень часто рекоснтруируемые изделия, такие как шлемы, доспехи, защита рук и ног и прочее, выполняются достаточно достоверно, но по параметрам они не соответствуют оригиналу. Ведь люди одинаковыми не бывают. Эта проблема касается в основном защитного и оборонительного снаряжения, почти не затрагивая наступательного вида оружия. Данная особенность достаточно актуальна и судя по всему неистребима. Так при попытке восстановления нами шлема, хранящегося в коллекции Хойковского (Польша) за номером 651, она проявила себя полностью. ⁸ Данный шлем по объёму на 11 сантиметров меньше диаметра диаметра головы среднего размера, из-за чего от реконструкциии данного экземпляра шлема пришлось отказаться.

Но самой злободневной проблемой на сегодняшний день для реконструкции является недостаток финансирования (стоит перед любым реконструкторским клубом, либо объединением). Если в обеих наших столицах (г. Москва, г. Санкт-Петербург) с этим как-то справляются: находят спонсоров, члены клубов регулярно вносят взносы (не меньше 10 у.е., как в клубе «Варяг»), то на перефериии дела обстоят на много хуже. Можно констатировать, что движение зиждется на энтузиазме людей, посвящающих этому львиную долю своего времени.

Не смотря на уже упомянутую «Программу развития воспитания…» местные власти никак не помогают движения, за некоторыми исключениями, когда им самим это нужно (проведение какого-либо мероприятия). Можно сказать им спасибо лишь за то, что они не вмешиваются во внутренние дела этих объединений и не препятствуют их регистрации, как общественных движений (пример, клуб исторической реконструкции «Дружина» в г. Белгороде).

Перечисленные выше проблемы, так или иначе, касаются всех, кто занимает реконструкцией воинской реконструкцией Древней Руси. Они мешают, но, с другой стороны, подталкивают многих энтузиастов как, например, один к одному воссоздать маску, найденную у села Ковали, ведь она исчезла в годы войны (экспонировалась в г. Киеве). Зарисовки и описания никогда не смогут заменить оригинала, которое можно не только потрогать руками, но и опробовать её применение в современных условиях. Реконструкторам при таком положении дела остаётся надеяться, что хоть последняя проблема (финансирование) исчезнет, в связи с осознанием необходимости этого движения для патриотического и историко-культурного воспитания общества.

Итак, мы выяснили, что реконструкция – это воссоздание и восстановление различных памятников материальной культуры на основе оригинала, либо по изобразительным и письменным источникам с применением технологических методов, при помощи которых был изготовлен сам оригинал.

Но что же даёт реконструкция исторической науке?

Прежде всего, реконструкция помогает изучить процесс изготовления, технологические приёмы, которые применялись в определённом промежутке, а если говорить о реконструкции древнерусского вооружения, то мы получаем ответы на многие социальные, экономические, политические и культурные вопросы. Так же, одним из интересных аспектов современной реконструкции является возможность практического применения изделия. Прежде всего, это практически апробировать и «поэкспериментировать» с копиями различных исторических памятников, используя их в моделировании военных столкновений в «реальных» боевых ситуациях. Данную апробацию можно проводить как в клубе, так и на фестивале («Рыцарский замок», г. Выборг). При помощи апробации реконструироваемых комплексов древнерусского доспеха мы получили возможность проверить на практике эффективность боевых построений. Так при использовании ресурсов клубов: «Копье», «Дружина», «Спас», была доказана эффективность наступления волнами, как в конном, так и в пешем бою, на организованной, но не меняющийся плотный строй. Практика показала, что данный тактический приём эффективен для разбивания строя путём много часового изматывания бойцов противника, что возможно при некотором превосходстве сил тех, кто ведёт атаку. Так же было испробовано тактическое построение с использованием выбрасывающихся клиньев из строя, которые показали себя достаточно эффективными при хорошей выучке бойцов и отточенной слаженности их действий (прил. 4). Данные опыты на практике помогают рассмотреть эффективность применения тех или иных тактических построений в боевых условиях, и дают возможность по новому взглянуть на военное дело. Это новое слово, которое поддерживает отечественные и зарубежные историки. И такую возможность, которую даёт экспериментальная апробация можно назвать практической археологией, построенной именно на реконструкции.

В клубе «Княжеская дружина» (г. Санкт-Петербург) при имитации различного рода боевых действий с применением копий средневекового защитного и наступательного вооружения и снаряжения древнерусских дружинников XIII-XIV веков активно использовалась вышеупомянутая реконструкция, «в металле», стальных личин, как в пешем строю, так и на коне. Использовались реконструкции личин из Изяславяля и шлема с забралом, экспонируемого в Оружейной палате Московского Кремля (тип «друшлаг»). По результатам подобных экспериментов можно сказать следующее:

Боевое значение личин несомненно, никакого «плотного прилегания» маски к лицу не происходит. По своим высоким защитным качествам и достаточно ограниченным возможностям обзора личины аналогичны некоторым типам закрытых рыцарских шлемов конца XIII-XVI веков, но при этом у шлемов с личнами (именно антропоморфными) несколько хуже, чем у западноевропейских аналогов организован воздухообмен. Так, например, в горшкообразных западных топхельмах, выдыхаемый углекислый газ беспрепятственно выходит вниз, под открытый подбородок, а свежий воздух в виде набегающего потока свободно проникает к лицу рыцаря через многочисленные отверстия в лицевой пластине (особенно на скаку при движении вперёд). Тем самым обеспечивает достаточно полная вентиляция подшлемного пространства. В шлеме с глухой личиной такая вентиляция затруднена. Именно поэтому средневековые мастера искали способ увеличить возможность доступа воздуха под шлем не нанося при этом ущерб железному лицу. В одних пробивали большие отверстия в ноздрях, делали узкие, малозаметные пропилы во рту. В других рот делали полуоткрытым. Дополнительный доступ воздуха, по всей видимости, достигался за счёт комплектования наголовья (наличие обязательного выреза для маски подразумевает использование глубоких шлемов) кольчатой, а не сплошной ламелярной или чешуйчатой бармицей, хотя на миниатюре Фахидского альбома мы видим шлем с глубокой ламелярной защитой. Наличие выреза в шлеме обеспечивает опора в личине, на боковые направляющие в боевом положении, что придаёт значительную жёсткость всей конструкции и определяет необходимую глубину наголовья. При этом, голова воина становится практически неуязвимой для холодного оружия противника – стрел, копий, мечей, сабель. По всей видимости, стеснённые условия (ограниченные вентиляция и обзор с другой стороны) несомненно, требовали специальной подготовки и постоянных тренировок тяжеловооруженного бойца, а с другой стороны вполне «окупались» в глазах современников тем психологическим воздействием, которое они могли оказывать на противника. Эти же причины, скорее всего, объясняют и наличие обязательного шарнира с передней стороны шлема (на уровне лба бойца) и подъёмной конструкции маски – новшества, чуть ли не на полтора столетия опередившую западноевропейскую традицию, сначала топхельмов, а потом и баценетов с подъёмным забралом. Ведь вполне очевидно, что вне активных боевых действий личину снимали или поднимали. Аналогичным образом ограниченные возможности обзора и дыхания в глухом защитном наголовье несомненно снижали и боевой потенциал воина. В первую очередь это касается невозможности использования шлемов с масками в условиях пешего боя. Стеснённое дыхание значительно снижает подвижность пехотинца, а невозможность обзора нижнего сектора практически исключает постановку защиты ног. Поэтому можно предположить, что стальные закрытые шлемы с личинами – прерогатива тяжелой восточноевропейской конницы, так же как тяжёлые закрытые горшкообразные шлемы – атрибут из западных конных коллег. То что шлемы с личинами защищающими лицо бойца входили в комплект доспехов представителей привелигерованного класса (из которых и формировалась тяжёлая конница) подтверждают как богатые языческие захоронения в поросских курганах торческих и половецких вождей, так и несомненная сложность, а значит и дороговизна в их изготовлении и престижность в использовании. Недаром на многих масках сохранились следы позолоты, инкрустация богатым орнаментом и это хорошо сочетается с традицией постоянного роста значимости тяжёлой средней конницы на фоне снижающейся роли пехоты в войнах восточноевропейского региона (Русь, Польша, Литва, Золотая Орда) в период развитого и позднего средневековья (хотя в некоторые промежутки времени роль пехоты снова возрастала, но не превалировала).

Примерно такие выводы позволяют сделать экспериментальная апробация древнерусских личин. Подобная экспериментальная археология позволяет при помощи реконструкции сделать немало новых выводов, либо опровергнуть некоторые стереотипы, укоренившиеся в отечественной историографии.

Рассматривая проблему применения опыта реконструкции в современных условиях нельзя не затронуть вопроса о продуктивном его применении и в окружающей нас жизни. В рассмотрении этого вопроса можно исходить из нескольких направлений.

Рассматривая данный вопрос следует отметить, что человек занимающийся реконструкцией должен быть в курсе последних достижений исторической науки (в данном случае оружиеведение), знать отечественную и зарубежную историографию. Уметь ориентировать в источниках (в идеале он должен иметь историческое образование). Помимо этого данный человек должен обладать определённым набором технологических знаний и умений с навыками, без которых невозможно реконструкция, как таковая.

Следует учитывать так же, что в большей части сейчас реконструкцией занимаются энтузиасты, восстанавливаемые изделия которых не всегда соответствуют оригиналу исследуемого предмета.

Итак, о направлениях опыта реконструкции, применительно к окружающей нас жизни.

Первые два направления развивают в течение нескольких десятилетий, это прежде всего применение опыта реконструкции в кинематографе, а так же использование её в музейных экспозициях. Так только за последнее 10летие очень широко использовался данный опыт при съёмках фильмов «Рыцарский замок», «Рыцарский роман», «Юрий Долгорукий», «Ермак» (с применением реконструкции оружиеведа М.В. Горелика) и прочие.

Эта сфера деятельности неисчерпаема, применение в ней опыта реконструкции ширится и развивается, так как интерес исторического прошлого нашей Родины весьма велик в обществе. Так же не ослабевает интерес к реконструкции в музейных экспозициях.

Не смотря на скудное финансирование отечественных музеев, они периодически изыскивают средства для пополнения своих экспозиций, за счёт реконструкций, предоставляемых местными мастерами. Так такой возможностью в г. Белгороде воспользовался «Музей народной культуры», а в городе Шебекино «Историко-краеведческий музей». Подобная ситуация происходит во многих городах и регионах нашей страны. Стоит упомянуть и о том, что данные изделия (реконструкции) очень часто выполнены полностью вручную и стоят не дёшево, пользуются довольно большим спросом за рубежом и поэтому инициативе музеев можно поаплодировать, так как при упомянутом раннее недостатке финансировании подобная практика позволяется энтузиастам движения реконструкции продолжать свои опыты по воссозданию предметов материальной культуры.

В последнее время появились ещё некоторые направления применения опыта реконструкции, которые мы не вправе обойти стороной. При многочисленных на сегодняшний день праздниках, фестивалях, конкурсах, которые проходят в российских городах возникает потребность у их руководства в привлечении клубов исторической реконструкции для колорита и зрелищности данных мероприятий. Не стоит преуменьшать влияние опыта реконструкции и на процесс обучения учащихся в образовательных учреждениях, так как это позволяет обучающимся практически окунуться в средневековье и при помощи этого научно-популярного просветительства повысить уровень историко-культурного образования. Многие клубы именно поэтому связаны с учреждениями образования. Так клуб «Серебряные волки» г. Москвы, базируются на территории школы, а клуб «Дружина» г. Белгорода на базе секции юных техников, а сами реконструкторы зачастую являются преподавателями в образовательных учреждениях.

Эти направления показывают, что опыт и навыки реконструкции постепенно, но всё больше и больше находят применение в современной жизни, актуальны для современных условий.

Для подведения итогов в применении реконструкции древнерусского вооружения в современных условиях можно сделать вывод: сегодня реконструкция переживает подъём, связанный, прежде всего, с её востребованностью в современном обществе. Как всегда в периоды кризисов у общества появляется тяга к изучению прошлого своего отечества. Именно за счёт этого движение реконструкции ширится и крепнет уже много лет. Помимо этого появились новые применения в современных условиях, помимо кинематографии и музейных экспозиций. Прежде всего, это экспериментальная апробация, которой большой значение и внимание придают историки и оружиеведы многих стран. В том числе в нашей стране такую деятельность поддерживают оружиеведы и историки М.В. Горелик, А.Н. Кирпичников и прочие.

Возможность практической и экспериментальной апробации копии исторического памятника является новаторством, и одним из применений реконструкций в современных условиях. А саму апробацию можно характеризовать как практическую «экспериментальную» археологию. Не вызывает сомнений, что экспериментальная апробация является новым словом на стыке чисто академической науки и научно-популярного просветительства в историко-культурном воспитании нашего общества.

Приложения:

1. Гирченко Т.В. Русские средневековые армии, 750-1250 гг.// Солдат №56, - С.24

2. Измайлов И.Л. Марков В.Н. Железная маска – забрало с территории Волжской Булгарии// Волжская Булгария и монгольское нашествие. – Казань, 1980.

3. Куза А.В. Археологическое изучение Древней Руси// Древняя Русь. Город, замок, село. – М.: Наука, 1985, - С.25.

4. Колчин Б.А. Ремесло// Древняя Русь. Город, замок, село. – М.: Наука, 1985. – С. 244-254, 265-269.

5. Плетнёва С.А. Половцы. – М.: Наука, 1990. – С. 88.

6. Программа развития воспитания в системе образования России на 1999-2001гг.// Воспитание школьников №2, 2000 г. – С.6

7. Ратоборство.//Наша жизнь, №85, 1991 – С.4.

8. Jacek Gutowski. Bron inzbrgete tatarow// Katalog zabutrow tatarskich. Tom 1. – Warszawa, 1997. – C. 49, №3

Заключение.

Анализ предметов древнерусского вооружения, приведённый в главах первой и второй, закономерно приводит к постановке ряда широких вопросов, связанных с производством, использованием и развитием комплекса вооружения, снаряжения родов войск, оснащением древнерусских войск на отдельных исторических этапах, международными культурными влияниями в развитии боевой техники. Сама эволюция оружия Древней Руси не может быть оторвана от общих, характерных для Евразии, проявлений в военном деле.

Следует отметить, что большинство форм и видов оружия IX-X вв. не имеют местных корней, в культурах предшествующей поры. Объясняется это тем, что боевые средства славян VI-VII вв. были весьма скудными и в этом смысле ни в какое сравнение не идут с тем, что появляется в древнерусский период. У обитателей Восточной Европы середины I тысячелетия н. э. преобладали лук и стрелы, метательные дротики; мечи, шлемы, и кольчуги почти отсутствовали. В ходе военных действий славяне обогатились военным опытом, за счет трофеев увеличили свой арсенал боевых средств. Однако следующие крупные сдвиги, в военном деле, были вызваны не внешним влиянием, которое тоже, полностью отрицать невозможно, а в первую очередь потребностями внутреннего развития.

В последней четверти I тысячелетия н.э. в жизни славянских племен Восточной Европы произошли огромные перемены. Это было обусловлено созданием Древнерусского государства. Его развитие было бурным, стремительным и сопровождалось резким изменением всей материальной культуры. Раннефеодальное государство смогло выдвинуть многотысячную и по большей части тяжеловооруженную армию, оснащенную всеми известными на тот период видами наступательных и оборонительных средств. Сдвиг в развитии вооружения в сравнении с военными средствами ранних славян можно назвать технической революцией. В IX-X вв. сложился новый комплекс боевых средств, который в течении последующих веков будет претерпевать лишь незначительные и в основном постепенные изменения.

Образование Древнерусского государства сопровождалось, по-видимому, активным становлением оружейного ремесла. Уже в тот период организуются специализированные мастерские, например по выделке мечей. На первых порах оружейное ремесло, находившееся по представлениям того времени под покровительством богов языческого пантеона, было в большей мере привилегией избранных людей. Среди дружинников X в. находились знатные оружейники. Их наличие устанавливается по погребальным комплексам. Оружейное дело являлось иногда составной частью воинских обязанностей. Воин времён князей Олега и Игоря умел не только действовать оружием, но и чинить его.

Как показало технологическое изучение мечей, копий, топоров, проведённое Б.А.Колчиным, русские оружейники не позже X в. овладели всеми приёмами, применявшимися в то время в Европе для обработки железа и стали. При ковке использовалась «техника сочетания в изделии пластинчатой и вязкой основы предмета (железной или малоуглеродистой стали) с твёрдым стальным рабочим лезвием, подвергавшимся в конце технологической обработке – закалке» ³. Особо следует отметить искусство сварки железа и стали, а также приготовление дамаскированой стали. Все эти работы, требующие высококачественного исходного сырья, сноровки и точности, не были секретом для военных мастеров. В частности сварочный дамаск применялся в надписях на местных мечах.

В IX-XI вв. складывается то неповторимое своеобразие военного дела, которое на ряд столетий вперёд определит пути его развития. Киевская держава была из немногих европейских стран, где несходство и разнообразие в составе и подборе вооружения были столь разительными и контрастными. На Руси освоили западный меч и восточную саблю, европейское ланцетовидное копьё и кочевническую пику, восточный чекан и меровингский скрамасакс, азиатский сфероконический шлем и каролингские шпоры, ближневосточные булавы и северные ланцетовидные стрелы. Из перечисленных орудий войны некоторые нашли на Руси вторую родину, как, например скрамасасы - идентичные западноевропейским образца ¹. Некоторые из подобных орудий проникли на запад, уже как русские вещи. В составе раннесредневекового вооружения уживались изделия различных качеств и свойств, и отмечаются такими несхожими формированиями, как лёгкая конница и сильная пехота. Русская средневековая оружейная культура действительно заимствовала достижения других народов, но не была только восточной, только западной или только местной. Наряду с заимствованием чужого опыта создавались и использовались собственные виды оружия и снаряжения.

Войско Киевской Руси с самого начала было разноплемённым, что создало особо благоприятными условия для распространения оружия подчас, казалось, несовместимого друг с другом (например, меч и сабля). Активными распространителями привозного европейского вооружения выступали державшие в своих руках международную торговлю варяги. При их посредничестве на Русь попадали каролингские мечи и скрамосаксы, наконечники мечей северного происхождения, некоторые образцы копейных наверший, иноземных топоров, стрел, принадлежностей конской сбруи, каскообразные шлемы, ледоходные шипы. При этом вклад варягов не носил оттенка превосходства и представляется в виде питательного источника, влиявшего на рост и укрепления силы древнерусского государства. Сами пришельцы испытали мощное влияние местных условий и не располагали каким-то особым собственным военным комплексом вооружения ².

Разнообразие первоначального боевого арсенала объясняется не только внешними причинами (отрицать их не приходится), но и внутренними. Он создавался в исключительно напряжённой обстановке, вызванной крайностями ведения войны на два фронта. Киевской рати приходилось воевать на севере и северо-западе с относительно малоподвижным противником (западноевропейцем) а на юге и юго-востоке с быстрыми, маневренными степняками-кавалеристами. В течении первых веков существования Древней Руси наиболее опасным участком борьбы был юг. Поэтому естественно, что во времена первых князей влияние военного искусства кочевников было весьма ощутимым. Воины древнерусского государства - славяне, скандинавы, финны - знакомые, с традиционными европейскими приёмами сражения столкнувшись с азиатско-кочевничесскими приёмами вооружённой борьбы, вынуждены были к ним приспособляться. На просторах своей земли и в восточных скитаниях они усвоили саблю, стали более широко употреблять кольчуги, получили сфероконический шлем, кочевническую пику, восточный чекан, сложный лук, округлые стремена и другие принадлежности упряжи, лучше научились приёмам конного боя. Можно сказать, что в искусстве ведения войны русские не переставали быть европейцами, но часто сражались как азиаты.

Разнохарактерные условия борьбы, а также региональные особенности социального развития привели к некоторому различию между северными землями с распространённым там пехотным оружием и южными районами с преобладающими там средствами кавалерийского сражения. Данные особенности в вооружении и способах ведения боя были не настолько велики, чтобы существенным образом обособить или разграничить развитие предметов вооружения. Различия были подчас временными и сводились к большей распространённости того или иного популярного изделия. Например, топора на севере и копья на юге. В целом средства боевой техники и приёмы боя, несмотря на своё чрезвычайное разнообразие, практиковались или были известны на всей древнерусской территории. Силой обстоятельств они сочетали себе черты, как Запада, так и Востока. И в то же время на фоне европейского средневековья представляли нечто особенное.

Начальный период существования Киевского государства характерен преобладанием пехотной борьбы. Однако в отличие от более раннего времени воинские отряды сражались не толпой, а в организованном боевом порядке - по полкам, по определённым тактическим правилам. Вооружение состояло из копий, топоров, мечей, луков и стрел, шлемов, кольчуг и щитов. При таком положении оружие ближнего боя, главным образом колющее и рубящее, приобретает для исхода битвы решающее значение. Метательное оружие отступает на второй план. Развитие военной техники опережало родовое деление войск. Конница была малочисленна и решающего значения в сражениях не играла.

Всё более значительное давление кочевников, походы и потребности обороны, оформление феодализма, приводят к усложнению военного искусства (примерно со второй половины X в.) и выдвижению конницы, в дальнейшем дифференцировавшейся на копейщиков и лучников. Копейщики - сила, специально предназначавшаяся для нанесения главного удара. В их рядах находились профессионально подготовленные дружинники, владевшие всем комплексом боевых средств. Лучники выполняли “разведку боем”, прощупывали силы противника, заманивали его ложным бегством, несли службу охранения. В состав лучников входила “молодь”, т.е. младшие по положению члены дружины, дворовая челядь, незнатные рядовые воины. Описанное разделение войска на “молодшую” и “старшую” дружины, по виду оружия, сохранилось вплоть до XVI в.

Растущее преобладание кавалерии не означало полного исчезновения пехоты. Однако действие последней в поле в большинстве случаев носило подсобный, вспомогательный характер. Более самостоятельной была, всегда, многочисленная пехота северорусских городов. В оснащении пехотинцев, тоже часто подразделявшихся на лучников и копейщиков, особенно популярным был топор, отвечавший универсальным требованиям похода и сражения в пеших построениях.

С выдвижением конницы, главнейшим наступательным оружием становится копьё. Мечи и сабли, хотя и сохраняют своё значение, но тактическое лидерство, уступают копью. Топоры для всадника, со второй половины XI в., нехарактерны. В вихре сражения достаточно было оглушить противника, а не обязательно убить. Для этой цели используются булава и кистень. При этом колющие и рубящие средства сохраняют своё боевое первенство.

В XI - XII вв. в военной обстановке появляются новые ощутимые перемены. Походы на соседей не прекратились, но боевые действия всё больше начинают затрагивать внутренние интересы общества. Задачей военных действий было не присоединение сколько-нибудь значительных территорий. Уничтожение городов и порабощение племён, а завоевания политической власти, делёж и передел земель, грабёж. Численность войска сокращается. Незначительность многих военных столкновений пропорциональна их быстроте и летучести. Боевые операции велись с переменным успехом и могли продолжаться бесконечно. Можно выделить две особенности: длительность и постоянство войн с ограниченными целями и множеством быстротечных битв.

Оценивая военные свершения Киевской Руси в целом, следует подчеркнуть их масштабность. Молодое государство смогло установить и удержать обширные границы, выдвинуло значительное, в том числе конное, войско создало собственный арсенал боевых средств, приступило к широкому строительству крепостей, включая каменные пограничные форпосты.

Новый цикл изменений развернулся в последние 150 лет жизни домонгольской Руси. С наступлением периода феодальной раздробленности социальные перемены затронули и общество и войско. Именно XII век выдвинул боярство, находившееся ранее в тени, но и разнообразное дворянство, включавшее в себя и дворцовых слуг, и воинов - “детских” или “отроков” и беспокойных всадников-торков ⁴. Наряду с княжескими дружинниками на полях сражений выступают боярские и дворянские отряды, городские и областные ополчения. В качестве самостоятельных соединений в военных действиях участвуют иноплеменники-федераты - ижора, водь, корела, чёрные клобуки, ковуи и др.. Городские концы организуют свою военизированную милицию, составлявшую городской полк. При этом в войнах и сельский люд.

События эпохи феодальной раздробленности свидетельствуют о значительном усилении и обновлении военных средств. Убыстряется темп развития боевой техники, примерно каждые 50 лет возникает комплекс новых формообразований. Всё шире внедряется доспех и его усиливающие детали. Входит в широкое употребление снаряжение, специально подготовленное для легко - и тяжеловооружённых частей войска. Находки (шпоры с колёсиками, детали доспеха, части самострелов) показывают, что в русских землях происходят технические и военные преобразования, опережающие время и имеющие общеевропейское значение. В целом в оружии того периода по-прежнему главенствуют средства ближнего боя, но также используются луки, самострелы, камнемёты, что свидетельствует о времени резкой активизации осадной техники.

На прогресс техники того времени повлияло городское ремесло с его тенденцией к единообразию выпускаемых изделий. Всё отчётливее выделяются образцы “серийного” изготовления. Многообразию вещей предпочитаются ведущие формы: гранёные пики, бронебойные стрелы, мечи с дисковидным навершием, сабли с перекрестием ромбической формы, грушевидные кистени и булавы с 12 шипами, чеканы с симметричным лезвием, бородовидные секиры, стремена с прямой или изогнутой подножкой. Под напором массовой продукции всё больше стираются различия в изготовлении “аристократического” и “плебейского” оружия (роскошное оружие, разумеется, вовсе не исчезло). Удешевление технологии ковки приводит к сокращению производства уникальных образцов и расширению выпуска массовых изделий, трудоёмкость работ уменьшается, в отделке вещей всё экономнее применяются благородные металлы. В отличие от времён первых русских князей в XII – XIII вв. не всякий человек, владеющий оружием, занимался военным ремеслом (например, починкой доспеха), даже как подсобным делом. Данное обстоятельство объясняется углублением специализации оружейного ремесла. Очевидно, в городах существовали специализированные мастерские, по выработке мечей, кольчуг, шлемов, щитов, сёдел, колчанов, луков, стрел и т.п.

С XII в. начинается постепенное утяжеление вооружения. Так, появились глубокий шлем с полумаской и круговой бармицей, полностью закрывавшими лицо, массивная длинная сабля, тяжёлый рыцарский меч с длинным перекрестьем и, с XIV в., иногда с полуторной рукоятью. Об усилении защитной экипировки свидетельствует распространённый в XII в. таранный удар копьём. Утяжеление, однако, не было таким значительным как в Западной Европе, так как сделало бы русского воина неповоротливым и превратило бы его в верную мишень для степного наездника.

Для боя того времени характерна возросшая скорость передвижения войск и очерёдность применения тех или иных средств. Хозяином положения на полях сражений является тяжеловооружённый всадник-копейщик, снабжённый копьём, мечом саблей, кольчугой, наборным доспехом, шлемом, щитом, булавой, кистенём, стременами, шпорами и другим снаряжением. Достигшие высокой маневренности копьеносные отряды действуют не только на просторе, но и в глухих лесных районах, привыкают спешиваться и биться в пешем строю. В качестве самостоятельного формирования регулярно выступают лучники, действовавшие обычно впереди регулярных сил. Подъём активности горожан крестьян, освоение новых территорий, недостаток профессиональных военных кадров приводит к подъёму пехоты с присущим ей колющим, рубящим, ударным, отчасти метательным оружием. В первой половине XIII в. пехота усиливается настолько, что производит самостоятельные операции и начинает влиять на результат сражения. Сходное явление найдёт своё проявление в Западной Европе лишь в начале XIV в.

В истории восточноевропейской военной техники русское оружейное дело сыграло прогрессивную роль, оказав воздействие на целый ряд племён и народов, окружавших древнерусское государство, и вступающих с ним во взаимодействие.

Во второй половине XIII - XIV в., насколько можно судить по отрывочным примерам, сохраняется во многом восходящая от домонгольского периода общерусская (и шире - общеевропейская линия русского вооружения), что выразилось в распространении наборного доспеха, заменившего кольчугу, современных для данной эпохи шестопёров, щитов, самострелов. Против противника выгодно использовалось всё, что противоречило его боевой выучке (самострелы, камнемёты, копьевые удары, метание сулиц, противоборство слитными построениями, борьба с городских стен, пехотные вылазки). Если же борьба происходила способами лёгкой конницы, основанными на массированном применении лука, сабель и внезапного манёвра, то такие методы полевого боя установились на Руси с XI в., а не были заимствованы от пришедших в XIII в. монголо-татар.

Система вооружения, принятая в XIV – XV вв., во многом опиралась на результаты и опыт, достигнутые в XIII в. Начиная со второй половины XIII в. появился колющий меч, более сильно изогнутая, чем веком раньше, сабля, создаётся законченная система наборного доспеха, включая защиту не только корпуса, но и головы, ног, рук, распространяется треугольный щит, булавы-чеканы, шестопёры, самострел, шпоры со звёздочкой. В течении большей части указанного периода бой на копьях со специализированным узколезвийным наконечником остаётся главнейшим методом полевой борьбы. Формы его, однако, изменились, что было связано с переходом к тактически усложнённому и длительному сражению, способным к глубокому манёвру тактическими единицами.

Таким образом, в эпоху средневековья на территории древнерусского государства сложилась одна из своеобразнейших военных систем Восточной Европы. Эта система, в отличие от себе подобных, представлена в развитии и взаимодействии. Данная военная система прошла определённые этапы эволюции, впитывая опыт соседей и вырабатывая свои оригинальные черты, которые наиболее ярко проявились в IX - начале XIII в., в период возникновения, развития и расцвета феодальных государств Восточной Европы.

Рассматриваемая нами тема охватывает оружие Древней Руси в средние века в домонгольский период, подробно касаясь, в частности, оружия ближнего и дальнего боя и защитного вооружения, включая анализ его развития, а также опыта применения данных знаний в области реконструкции.

В ходе работы мы рассмотрели основные виды оружия Древней Руси, предварительно проследив историю их изучения; выявили их общие и специфические черты, в том числе в рамках общеевропейского комплекса вооружения; обозначили основные тенденции развития для каждого вида оружия отдельно, и для общего комплекса вооружения древнерусского воина в целом; а также проследили влияние эволюции оружия на состояние военного дела, и наоборот - влияния усовершенствования военной системы, в целом, на древнерусское вооружение.

В качестве вывода можно отметить, что соотношение комплекса вооружения и ступени социально-экономической эволюции общества могло быть весьма различным и многофакторным. Говоря о влиянии развития ремесла как отрасли экономики на оружие, нельзя отрицать и обратного влияния развития оружия на совершенствование ремесленного производства. Определяющим фактором, несомненно, является зависимость военного дела от уровня развития вооружения и социальной структуры общества. Эти формулировки наглядно подтверждает история древнерусского военного искусства.

По опыту реконструкции в современных условиях можно констатировать, что данное направление, используя знания, и достижения, в области оружееведения, помимо перечисленных в специальной главе возможностей, связанных с кинематографом, музееведением и образованием, может стать новым словом (и становится) на стыке академической науки и научно-популярного просветительства в историко-культурном воспитании общества. Для современной исторической науки, реконструкция даёт возможность практической, экспериментальной апробации, что немаловажно для рассмотрения многих проблем (помимо оружееведения) имеющихся и возникающих в отечественной историографии.

Подводя итоги в рассмотрении эволюции оружия Древней Руси, следует отметить и то, что определённые специфики оружия государства (любого, как и народа), во многом зависит от изучения взаимовлияния различных этносов друг на друга. В эпоху средневековья огромные регионы имели довольно близкий набор оружия и развивались в сходном направлении, теряя свою этническую специфику. Вместе с тем, даже на фоне нивелирующего влияния общих тенденций развития боевого комплекса средств, всегда можно выявить местные особенности, которые связаны с социально-экономическими факторами, связанными с этнической спецификой, но вооружение Древней Руси, несмотря на данные условия, осталось самобытным.

Примечания:

1. Heinrich Muller, Hartmut Kolling. Europaischehiew - und Stichwaffen. Berlin, 1981. S.158, m.6, 7, 8.

2. Кирпичников А. Н.. Медведев А. Ф. Вооружение // Археология СССР. Древняя Русь. Город, замок, село. М: Наука, 1985. С.321.

3. Колчин Б. А. Оружейное дело древней Руси (техника производства) // Проблемы советской археологии. М: Наука, 1985. С.193-194.

4. Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 155.

Источники:

1.Воинские повести Древней Руси. – Л.: Лениздат, 1985. – 368 с.

2.ПСРЛ. Ипатьевская летопись. Том 2. – М., 1962. – 379 с.

3. ПСРЛ. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Том 3. – М., 1962. – 549 с.

4. ПСРЛ. Патриаршия или Никоновская летопись. Том 9 – 12. – М.: Наука, 1965. – 739 с.

5. ПСРЛ. Языки русской культуры. – М., 2000. – 589 с.

6. Кирпичников А.Н., 1966а. Древнерусское оружие. Вып. 1. Мечи и сабли IX – XIII вв. – САИ, Е1-36.

7. Кирпичников А.Н., 1966б. Древнерусское оружие. Вып. 2. Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени IX – XIII вв. – САИ, Е1-36.

8. Кирпичников А.Н., 1971. Древнерусское оружие. Вып. 3. Доспех, комплекс боевых средств IX – XIII вв. – САИ, Е1-36.

9. Медведев А.Ф. К истории пластинчатого доспеха на Руси. – САИ, №2, 1959.

Литература:

1. 1. Arend W/ Der Nomadenhelm des frugen Mittelalters in Osteneuropa.//Zeitschrift fur historische wollen und Kostumkunde. NFV, 1933. – s. 25-33.

2. Археология СССР. // Степи Евразии и эпоху средневековья. – М.: Наука, 1981. – 304 с.

3. Археология СССР. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. – М.: Наука, 1987. – 325 с.

4. 4. Bonde N. and Christensen A. E. Dendrochronological dating of the Viking Age ship burials at Osenberg, Gokstad and Tune, Norway. 1993. Antiguity 67, 613 p.

5. Вендален Бехайм. Энциклопедия оружия. С-Пб.: Санкт-Петербург оркестр, 1995. – 576 c.

6. Викинги: набеги с севера. – М.: Терра, 1966. – 168 с.

7. Heinrich Muller, Hartmut Kolling. Europaischehiew – und Stichwaffen. Berlin, 1981. – 447 s.

8. Гирченко Т.В. Армия Византии 886 – 1118 гг.// Солдат. №39, 2001 г. – 56с.

9. Гирченко Т.В. Армия Византии 886 – 1118 гг.// Солдат. №40, 2001 г. – 58с.

10. Гирченко Т.В. Русские средневековые армии, 750-1250 гг.// Солдат №56. – 67 с.

11. Горелик М.В. Армии монголо-татар X-XIV вв. – М.: ООО «Восточный горизонт», 2002. – 84с.

12. Горелик М.В. Оружие Древнего Востока. (IV тысячелетие – IV век до н.э.). - М.: Наука, 1993. – 368с.

13. Греков Б.Д. Киевская Русь. – М.: ГИПЛ, 1953. – 568с.

14. Древний Новгород. Прикладное искусство и археология. – М.: Искусство, 1985. – 167с.

15. Измайлов И.Л. вооружение и военное дело населения Волжской Булгарии в X- начала XIII в. – Казань-Магадан, 1997. – 213с.

16. Измайлов И.Л. Марков В.Н. Железная маска – забрало с территории Волжской Булгарии. // Волжская Булгария и монгольское нашествие. – Казань, 1980. – 156с.

17. История боевых искусств. Россия и её соседи. – М.: Олимп, 1997. – 354с.

18. История культуры Древней Руси. Домонгольский период. Т.1. Материальная культура – М., Л.: АНСССР, 1948. – 482с.

19. Каргер М.К. древний киев.//По следам древних культур. Древняя Русь. – М.: ГИКПЛ, 1953. – с360.

20. Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси в XIII-XIV веках. – Л.: Наука, 1976. – 214с.

21. Кирпичников А.Н.; Дубов Н.В.; Лебедев Г.С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени). // Славяне и скандинавы.- М.: Прогресс, 1986. – 346с.

22. Кирпичников А.Н.; Медведев А.Ф. Вооружение. // Археология СССР. Древняя Русь. Город, замок, село. – М.: Наука, 1985. – с432.

23. Кирпичников А.Н. Надписи и знаки на клинках восточно-европейских мечей IX – XIII веков. СС, 1966. Вып. 11. 24.

24. Колчин Б.А. Мастерство древнерусских кузнецов. // По следам древних культур. Древняя Русь. – М.: ГИКПЛ, 1953. – с360.

25. Колчин Б.А. Оружейное дело Древней Руси (техника производства). // Проблемы советской архиологии. – М.: Наука, 1985. – 264с.

26. Колчин Б.А. Ремесло. // Древняя Русь. Город, замок, село. – М.: Наука, 1985. – 432с.

27. Куза А.В. Археологическое изучение Древней Руси. // Город, замок, село. – М.: Наука, 1985. – 432с.

28. Летопис руський. Киiв.: Днiпро, 1989. – 517 с.

29. Могильников В.А. Культура Нижнего Приобья. Памятники кинтусовского типа. // Археология СССР. Финно-балты и угры в эпоху средневековья. – М.: Наука, 1987. – 321с.

30. П. фон Винклер. Оружие. – М.1992 – 329с.

31. Петров Ю.Ю. Древнерусские шлемы с полумасками. // Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. Том 2б. ИИМК – РАН, 1997. – 192с.

32. Плетнева С.А. Древности чёрных клобуков. – М.: Наука, 1973 – 189с.

33. Плетнева С.А. Половцы. – М.: Наука, 1990 – 108с.

34. Программа развития воспитания в системе образования России на 1999 – 2001 гг. // Воспитание школьников №2 2000. – 64с.

35. Пятнышева Н.В. Железнаямаска из Серенска в коллекции ГИМ. // История и культура Евразии по архиологическим данным. – М. 1980. – с.135-137.

36. Разин Е.А. История военного искусства. Т.2, С-Пб.: Амега – Полигон, 1994. – 654с.

37. Ротоборство. // Наша жизнь, №85, 1991. – 6с.

38. Родина №11, 12, 2002. – 209с.

39. Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. – М., 1964. – 271с.

40. Седов В.В. Восточные славяне в VI – XIII вв. // Археология СССР. – М.: Наука, 1982. – 328с.

41. Фёдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. – М.: МГУ, 1966. - 161с.

42. Хитров В. Святой благоверный великий князь Александр Ярославич Невский. Подробное жизнеописание с рисунками планами и картами. – М.: Панорама 1991. – 277с.

43. Шлем. 1899 - Шлем великого князя Ярослава Всеволодовича. – ЗРАО, т.XI, вып.1-2.

44. Шарифуллин Р.Ф. Колодцы Центра Билярского городища. // Новое в археологии Поволжья. – Казань, 1989. – 157с.

45. Шатиков А. Пересвет и Челубей – братья навек. // Родина. № 3-4. 1997. – с.99-104.

46. Щербаков А., Дзысь И. Куликовская битва. – М.: Экспринт, 2001. – 82с.

47. Щербаков А., Дзысь И. Ледовое побоище - М.: Экспринт, 2001. – 84с.

48. Яртан В.А. Древние щиты на территории Латвийской ССР. // Советская Археология. Вып.1, 1961. – 271с.

49. Jacek Gutowski. Bron inzbrgete tatarow // Katalog zabutrow tatarskich. Tom 1. – Warszawa, 1997.- 157с.

Приложение №4. Боевые сцены с военно-исторических фестивалей. «Рыцарский замок 2002»(г. Выборг) и «Куликово поле 2002»(г.Тула).

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

­

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Кирпичникова А.Н. и Медведева А.Ф.)

(Таблица составлена по материалам Пятнышевой Н.В. и Петрова Ю.Ю.)