Глава 24. Взгляд Лоренса неподвижен

Взгляд Лоренса неподвижен. Костяшками пальцев он очерчивает контур моего лица, спускаясь по изгибу скулы к губам. Удовлетворенно кивает. На мужественном лице появляется обольстительная улыбка. Не говоря ни слова, он помогает мне встать и по длинным белым коридорам ведет за собой в спальню. Мы проходим мимо абстрактных картин, современной скульптуры, китайских ваз с белыми орхидеями на антикварного вида столиках. Единственный звук в тишине — цоканье моих каблуков.

У меня вспотевают ладони. Пульс зашкаливает.

Вот и все.

Но у самой спальни на меня обрушивается одно, казалось бы, уже далекое воспоминание, и в ушах громко и отчетливо звучит голос Ронана…

«Почему именно я, Ронан?» — «Потому что, глядя на тебя, я вижу все, чего я хочу. Все, что мне нужно.»

В груди все сжимается, но я не позволяю мыслям о Ронане сорвать то, что вот-вот произойдет, я запрятываю их глубоко-глубоко и закрываю на замок. Я здесь для того, чтобы переспать с другим. После чего смогу наконец отодвинуть Ронана в прошлое — где ему и место.

В спальне Лоренса царит идеальный порядок. Вещи не валяются кучками по углам, нет

их и на коричневом кожаном кресле возле окна. В центре комнаты стоит большая и удобная с виду кровать, застеленная бельем серебристо-стального цвета. Я оглядываюсь, изучая детали обстановки — слева зеркало в золоченой раме, на темно-серых стенах картины, — и замечаю на тумбочке у кровати открытую книгу.

Отойдя от двери, я осторожно ступаю по комнате, цепляя кончиками пальцев прохладную, матовую поверхность мебели из дерева цвета эспрессо. Перебираю складки тяжелых черных штор.

Заинтересовавшись его книжными вкусами, подхожу к тумбочке, но не успеваю перевернуть книгу, как он цитирует строчку о весне и диких вишнях в лесу, которую и я знаю наизусть.

Пока приятное удивление оседает, я оборачиваюсь и улыбаюсь — впервые после того, как мы ушли из кабинета. Он стоит, лениво подперев плечом гардероб, и, поглядывая на меня сквозь полумрак спальни своими яркими глазами, потирает грудь — такими размеренными движениями, словно ласкает свой член.

— Двадцать стихотворений о любви и одна песня отчаяния. Пабло Неруда. Один из любимых моих поэтов.

Он с улыбкой кивает.

— Да ты, оказывается, ценитель поэзии. Вот уж не ожидал. Я пожимаю плечами, стараясь держаться небрежно.

— Поскольку я росла в одиночестве, друзей мне заменяли книги. Ну, а поэзия… поэзия помогла мне понять себя.

Пока я поправляю волосы, Лоренс быстро пересекает комнату. Склоняется и берет мое лицо в ладони, его движения властные, уверенные, и мне это нравится.

— Я наговорился, Блэр. Вставай на колени.

Когда наши взгляды сталкиваются, нас вжимает друг в друга силой взаимного притяжения, и результат — ослепляющий, разрушительный, точно взрыв. В нашей битве не может быть победителя, нам обоим слишком нравится эта игра. Я падаю перед ним на колени. Задрав голову, смотрю, как он расправляет ремень, расстегивает верхнюю пуговицу и медленно ведет молнию вниз. Высвободив возбужденный член, он несколько раз проводит по нему рукой, предоставляя мне возможность оценить истинный размер и красоту своей внушительной эрекции.

У меня во рту скапливается слюна. Кровь, спутывая мысли, бьет в голову.

Щекам горячо, между ног пульсирует жизнь, желание.

— Открывай. Шире. — Он ловит меня за подбородок и, приподняв его, ласкает мою нижнюю губу. — Сейчас я трахну тебя в рот.

Он отдает приказ, но момент контролирую я. Я сама ловлю его член и обеими руками ласкаю по всей длине, после чего, подавшись вперед, засасываю в рот. Мой язык долго движется по пульсирующим венам. Лоренс закрывает глаза, стоит моим губам обхватить его горячую гладкую плоть, лицо становится таким, словно он умирает восхитительной смертью. Я вытягиваю его наружу и, пока облизываю головку, собирая капли солоноватого семени, слышу, как из глубины его нутра исторгается стон.

Этот звериный рык сводит меня с ума. От него я вспыхиваю, как от спички, меня переполняет бесстыжее, разнузданное желание. Колени горят, я лезу в трусики и начинаю тереть себя, размазывая по набухшему клитору свою влагу. Дурея от наслаждения, вталкиваю

его член так глубоко, что касаюсь губами яиц.

Лоренс снимает пиджак, отбрасывает его на пол, следом летят сорочка и галстук. Впившись в меня глазами, он смотрит, как я трахаю себя пальцами, пока самозабвенно сосу его, как леденец.

— Черт, Блэр.

Он накручивает мои волосы на ладони, толкается все жестче и жестче. Приподняв бедра, заводит член до упора, трахая меня в рот, овладевая моим ртом, и я принимаю его. Я принимаю его, пока не начинаю давиться, и только тогда, тяжело дыша, вытаскиваю. Вытерев подбородок, я насмешничаю, водя по его члену кончиком языка:

— И это все, на что ты способен, Лоренс? Перестань быть гребаным джентльменом.

Сделай так, чтобы я захотела трахнуться с тобой, как животное. Используй меня.

— Фак, — рычит он. — Все, достаточно!

Он помогает мне встать, после моего рта его член влажно блестит. Теперь, познав его солоновато-мускусную сладость, я хочу его еще сильнее.

Мне нужно ощутить его внутри, и я тянусь к нему.

— Хватит глазеть. Трахни меня.

Он останавливает мои руки на полпути.

— Нет. Сними сначала вот это, — приказывает отрывисто, пальцем лаская прикрывающую мои плечи ткань. — Покажи мне себя.

Едва его просьба проникает мне в уши, как волоски у меня руках встают дыбом. Завороженная пылающим в его глазах ярким инферно, я стягиваю платье с плеч. Чувствую, как оно соскальзывает на пол, и остаюсь перед его оценивающим взором полностью обнаженной, в одних маленьких кружевных стрингах. Он начинает ласкать себя у меня на глазах, восхищенно рассматривая мое тело.

Впрочем, восхищен не он один.

Пока он себя надрачивает, я впитываю его неумолимую красоту. Если в костюме Лоренс казался мне совершенством, то обнаженный он поистине великолепен. Сильные, широкие плечи, способные удержать на себе мир. Безупречно развитые мускулы — ему не составит труда отыметь меня у стены, подхватив за бедра. Кожа цвета меда. И прекрасный член.

Лоренс — олицетворение мужественности.

Он описывает круг, любуясь мной, как произведением искусства, затем командует:

— Нагнись над кроватью и широко раздвинь ноги, Блэр.

Я выполняю. Иду к кровати, наклоняюсь, положив ладони на холодные простыни, и в ожидании его следующих действий устремляю взгляд на городские огни за окном.

Похоть, предвкушение потоками лавы омывают меня изнутри. Я вся горю. И наконец чувствую за спиной прикосновение его обнаженного торса и шепот:

— Не двигайся.

Но я не слушаюсь. Я оборачиваюсь и успеваю поймать момент, когда он оттягивает тонкую полоску черного кружева вбок и начинает вести головкой члена вдоль моего влажного естества.

— Почувствуй, как сильно я хочу тебя, — говорит он грубо, втирая свою эрекцию меж моих ягодиц.

Я стону, вцепившись в одеяло.

Неожиданно он стягивает мои стринги до пола. Швыряет их в сторону, встает позади

меня на колени и ведет ладонями по ногам. Эта божественная ласка обжигает. Она бросает меня в дрожь, в самый эпицентр разрушительного землятресения.

— Лоренс, пожалуйста…

Он толкает меня вперед, так что я падаю на кровать. Руки накрывают мою задницу, раздвигают ягодицы, а потом я чувствую прикосновение его языка. Он лижет мой клитор, он двигается во мне… посасывая… похлопывая… трахая мою щель, жадно, точно ест и не может насытиться, и у меня сносит крышу.

Поддернув меня поближе, он зарывается в мою промежность лицом, и пытка продолжается. Краем глаза я вижу, что свободной рукой он яростно натирает свой член — лихорадочное мельтешение запястья гипнотизирует.

Быстрее…

Еще быстрее… Сильнее…

Подводя нас обоих все ближе к разрядке. Наконец он отпускает меня, встает и облизывает поблескивающие моим желанием губы, затем тыльной стороной руки вытирает рот.

— Повернись на спину, — приказывает он, грудь тяжело вздымается.

Тяжело дыша, я ложусь на кровать, не упуская голодной вспышки в его взгляде, когда он упирается в мою грудь. Он накрывает меня своим телом и целует. Наши языки агрессивно сплетаются, я ощущаю привкус своего тела, но самое мощное ощущение — это он. Его вкус. Его запах.

Он обрывает поцелуй.

Сдавливает мои груди в ладонях, больно щиплет соски и рычит, покрывая мою шею поцелуями:

— Сейчас я трахну тебя, Блэр. Трахну так жестко и хорошо, что ты напрочь забудешь о нашей сделке, о моих деньгах. Тебе станет нужен только мой член. Ты захочешь только меня.

Я впиваюсь взглядом в его лицо, ловлю его член и подвожу к бедрам. Мои руки слегка дрожат от возбуждения.

— Я хочу тебя, Лоренс. — Вожу по себе его членом, увлажняя головку о промежность.

— Очень.

— Не так сильно, как я тебя.

Склонив голову, он начинает сосать и теребить зубами мои соски, пока они не становятся невероятно чувствительными. Я знаю, он не настолько невозмутим, каким хочет казаться. Судя по стекающим со лба капелькам пота, по тому, как крепко сжимаются его челюсти, пока я глажу себя его членом, он вот-вот перестанет владеть собой.

Я отпускаю его и, обхватив за шею, притягиваю к себе, к своему рту, и шепчу:

— Возьми меня, Лоренс. Я хочу почувствовать тебя внутри.

— Надеюсь, ты выдержишь, милая, поскольку я намерен брать тебя, пока не сломаю. И в этот момент он теряет контроль окончательно.

Встает, хватает меня за бедра и подтягивает к краю кровати. Трет своим членом мой клитор, глядя, как он влажнеет, а потом вталкивается до конца таким мощным и сильным движением, что меня отбрасывает назад. Я чертыхаюсь под его напором, мои глаза закатываются к потолку.

Он выпрямляет мои ноги и, взявшись за лодыжки, разводит их максимально широко… и

начинает вытрахивать из меня мозги. Серые простыни, комната, дом, весь окружающий мир, все это вмиг забыто. Теряясь друг в друге, мы уносимся в никуда.

Я смотрю, приподнявшись на локтях, как ходит во мне его поблескивающий член… быстро и жестко… едва выдергивая головку, он тотчас снова вторгается внутрь, агрессивными и мощными ударами бедер отталкивая меня все дальше от края. Я чувствую его повсюду. Снаружи. Внутри. Я вся до последнего нерва охвачена примитивным желанием брать, брать, брать, пока не брызнет через край.

Я всхлипываю. Стону.

Мне больно, но это изумительно приятная боль.

Я смотрю на него, пока он меня вспахивает, и вижу, как он отпускает одну мою ногу и ставит ее ступней на свою твердую, скользкую от пота грудь. Смачивает слюной два пальца и вводит внутрь. Я вскрикиваю, мне туго, а он уже двигает пальцами наравне с членом, растягивая меня, пока боль не превращается в невыносимое удовольствие. Пока он не завладевает мной целиком.

— Боже, Блэр… ты такая…

Из меня рвутся стоны, голова кружится от чувственного безумия происходящего. Это больно. Это прекрасно. Это порочно. Слившись телами, мы проживаем вместе каждый поцелуй, каждую ласку, каждое прикосновение, каждую каплю пота, пока у нас не кончаются силы терпеть.

— Лоренс… не останавливайся… Я… я…

Я не успеваю договорить, потому что внезапно он впивается в мой рот поцелуем столь же безжалостно, как трахает меня, и я кончаю. С мощью столкнувшихся на полной скорости планет оргазм стирает все мои слова, мысли, ощущения — все, кроме толчками исторгающегося из меня экстаза.

Лоренс отпускает мои ноги. Ругнувшись, больно хватает за бедра и, притянув к себе, начинает дико и безудежно рваться к своей вершине. Я обвиваю ногами его талию, впиваюсь в спину ногтями и с силой кусаю плечо, пока он долбит меня, не зная пощады. Наши тела сплошь покрывает пот; комната пропахла сексом.

Я стону.

Он чертыхается.

Когда подступает оргазм, он резко выдергивает член и в то же мгновение с мощным звериным стоном заливает семенем мой живот. С закрытыми глазами он далеко запрокидывает голову и помогает себе рукой, пока не выжимает на меня все до последней капли. Когда через несколько тягучих секунд наше дыхание успокаивается, он открывает глаза и переводит взгляд на меня.

И то, что я вижу, меня изумляет.

Озабоченно хмурясь, он накрывает мое тело своим, ставит локти по бокам моей головы.

Отводит с лица слипшиеся от пота волосы и спрашивает:

— Больно было?

Я улыбаюсь, качаю головой.

— Нет, но… — Стираю с живота немного его семени. Подношу пальцы к губам, обсасываю и добавляю: — Но ты заставил меня забыть обо всех своих банковских счетах.

Он стонет, глядя, как я слизываю с губ его сперму.

— Ты чистая смерть… вот, что ты, нахер, такое.

И его рот снова накрывает мой в поцелуе.