Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Структура социальной памяти общества
Содержание памяти стабильных массовых совокупностей типа общества (социума) образуют социальные смыслы — знания, умения, стимулы, эмоции, полезные для жизни данного общества (бесполезные смыслы из памяти выпадают). Социальные смыслы бывают естественными (внекультурными, передаваемыми генетически) и искусственными, т. е. культурными, созданными коллективным разумом общества. Соответственно, социальная память состоит из двух слоев: • социальное бессознательное, наследуемое генетически, в том числе этническая психология, архетипы, социальные инстинкты («потребность в другом человеке», сочувствие, подчинение лидеру и т.п.); • культурное наследие, состоящее, во-первых, из неовеществленной (неопредмеченной) части, представляющей собой общественное сознание в виде национального языка, обычаев, знаний и умений, полученных от предыдущих поколений или созданных данным поколением, и овеществленной (опредмеченной) части, состоящей из памятников культуры в виде артефактов (искусственно созданных изделий), документов (специальных коммуникационных сообщений) и освоенной обществом природы: пашни, полезные ископаемые, домашний скот и т. п. Неовеществленную часть культурного наследия (общественное сознание) можно назвать духовной культурой (ДК), а овеществленную— материальной культурой (МК). Социальное бессознательное служит психологической основой для неовеществленной части культурного наследия и опосредованно отражается в памятниках культуры. Получается трехслойная пирамида (рис. 3.3). Социальный менталитет — это живая социальная память, представляющая собой единство осознанных и неосознанных смыслов, грубо говоря, менталитет = сознание + бессознательное. Бессознательная часть социального менталитета состоит из общечеловеческих (родовых) смыслов, которые К. Юнг назвал «архетипами»[37] и этнических смыслов, изучаемых этнопсихологией.
Рис.3.3. Слои социальной памяти
Архетипы (досл. «преформы») — это смыслы социального (коллективного) бессознательного, передаваемые из поколения в поколение генетическим путем. Юнг приводит следующие примеры архетипов: Анима — женское начало в бессознательном мужчин и Анимус — мужское начало в бессознательном женщин, архетип Матери, архетип Ребенка, репрезентирующий состояние детства, архетип Духа, имеющий злой и добрый аспект. Архетипы обнаруживают себя в сновидениях, в бредовых идеях душевнобольных, фантазиях в состоянии транса. Юнг дает следующее толкование: «Коллективное бессознательное есть часть психики, которую можно отделить от личного бессознательного только негативно как нечто, что не обязано своим существованием личному опыту и потому не является личным приобретением. В то время как личное бессознательное по существу состоит из смыслов, которые одно время были осознанными, но все-таки исчезли из сознания, — потому, что были забыты или вытеснены, — смыслы коллективного бессознательного никогда не были в сознании и никогда таким образом не были приобретены индивидуально, но обязаны своим бытием исключительно унаследованию»[38]. Генетически передаваемыми смыслами являются способности строить предложения, различать причину и следствие, сходные и различные предметы, считать предметы, т.е. простейшие лингвистические и логические способности, точнее говоря — задатки этих способностей. Архетипы — суть элемент общечеловеческой социальной психологии, но «человечества вообще» нет, человечество делится на расы и этносы, обладающие собственным генофондом. В этнических генофондах запечатлены те особенности национального характера, которые позволяют говорить о «славянской душе», «нордическом», еврейском, китайском и др. характерах. Этнические особенности непосредственно отражаются в творческой и коммуникационной деятельности народов, в народных промыслах и ремеслах, в художественных изделиях и вкусах, в фольклоре и литературе, в обычаях и образах жизни и т.п. Культурное наследие общества всегда национально окрашено, но вместе с тем включает общечеловеческие, наднациональные смыслы, например, математику и технические решения. Неовещественное культурное наследие — духовная культура (ДК) особенно тесно связана с этнической психологией, и эта связь наглядно проявляется в следующих разделах ДК: ДК. 1. Естественный национальный язык необходимый конституирующий элемент любого этноса (нации, народа). Он не является «даром богов» и не изобретается гениальными «мужами», а возникает в ходе социального общения естественным путем, поэтому его правомерно называть «естественным» в отличие от искусственных языков, действительно придуманных людьми. Язык является основой духовной культуры и важнейшим носителем социальной памяти. Об этом хорошо сказал К. Д. Ушинский: «В сокровищницу родного языка складывает одно поколение за другим плоды глубоких сердечных движений, плоды исторических событий, верования, воззрения, следы пережитого горя и прожитой радости, — словом, весь след своей духовной жизни народ бережно сохраняет в народном слове. Язык есть самая живая, самая большая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое, исторически живое целое»[39]. У И. С. Тургенева, назвавшего русский язык великим, могучим, правдивым и свободным, были веские основания для уверенности в том, что такой язык «дан великому народу». Мертвые языки великих народов (санскрит, латинский, древнегреческий, древнееврейский и др.) и искусственные языки (эсперанто, математическая и химическая символика и пр.) относятся к документированной части овеществленной памяти. ДК. 2. Недокументированные смыслы — это знания о прошлом и настоящем, эмоциональные переживания и желания, распределенные в индивидуальной памяти современников, образующих данное общество. Здесь народная память об исторических событиях и исторических личностях, фольклор и литературные герои, мифы и практический опыт. Здесь же социальные чувства, например, чувство национальной гордости или национального унижения, стремление к национальному освобождению или реваншу, исторически сложившиеся симпатии и антипатии и текущие общественные настроения. Важнейшее значение для существования общества имеет его самосознание, т. е. осознание принадлежности к определенному социальному единству, присущее индивидуальным членам общества. Самосознание — это не запись в паспорте, а осознанное ощущение своих этнических и культурных корней. Недокументированные смыслы общественного сознания можно разделить на две части: кратковременная память, аналогичная кратковременному хранилищу (КВХ) индивидуальной памяти, и долговременная память. Продолжительность кратковременной памяти измеряется временем жизни одного поколения — свидетеля тех или иных памятных событий. Долговременная память представляет собой передачу смыслов из поколения в поколение в течение многих веков. Конечно, не все смыслы удостаиваются долговременного хранения; к ним относятся фольклорно-мифологические предания и традиции, самосознание и технические умения. В дописьменном обществе роль долговременной недокументированной памяти была особенно важна, и эту роль выполняли поэтически одаренные люди. Поэт становился летописцем, служителем не текущих забот и желаний, а социальной памяти родного сообщества. В. Н. Топоров проникновенно сказал об этом: «Поэт как хранитель обожествленной памяти выступает хранителем традиций всего коллектива. Нести память, сохранять ее в нетленности нелегко (ей противостоит темная сила Забвения, воплощенная в мертвой воде загробного мира; вкушение этой воды приводит к беспамятству, отождествленному со смертью). Память греки называли «источником бессмертия». Следовательно, память и забвение относятся друг к другу как жизнь, бессмертие — к смерти (сравни: Мнемозина — Лета). Поэт несет в себе для людей не только память, но и жизнь, бессмертие. Память, носителем которой является поэт, воплощена в созданных им поэтических текстах, связанных с событиями, имевшими место при акте творения»[40]. Появление письменности не упразднило долговременную недокументированную память. Она дает о себе знать, например, в следующих фактах: 1. Бессилие тоталитарной власти заставить народ позабыть свое прошлое, вычеркнуть его полностью или частично из социальной памяти. Лидия Чуковская с удивлением констатировала во времена «оттепели»: «В нашей стране противостоит лжи и фальсификации стойкая память, неизвестно кем хранимая, неизвестно, на чем держащаяся, но упорная в своей кротовой работе»[41]. Анна Ахматова, в свою очередь, восхищалась: «Вот что значит великая страна. От них все упрятали, а они все открыли»[42]. 2. Неожиданная актуализация смыслов, принадлежащим давно ушедшим временам. Ю. М. Лотман отмечал, что детали римский истории и культуры обрели новую жизнь в культуре XVIII века: Бабеф принял имя Гракха, Радищев связал свою жизненную программу с Катоном Утическим, непримиримым противником Юлия Цезаря, зато Наполеон выбрал Цезаря своим образцом. Петр I, объявив себя императором, импортировал в Россию античную мифологию к недоумению и ужасу православных обывателей. Нельзя не вспомнить о «вечных сюжетах», таких как доктор Фауст, образ которого прошел через немецкий фольклор, творчество Гете, Т. Манна и других писателей. Наконец, в постсоветской России возродились монархисты и дворяне, православные ортодоксы и религиозные философы, казалось бы искорененные советским режимом. Правда, Россию «серебряного века» регенерировать не удалось. ДК. 3. Социальные нормы и обычаи относятся к «моторному» разделу социальной памяти, где хранятся регулятивы, обеспечивающие воспроизведение (устойчивость, стабильность) общества. Нормы делятся на естественные, развившиеся естественно-историческим путем и искусственные, установленные властью. Естественные нормы реализуются посредством самодеятельности людей (поэтому их можно назвать «обычаи»), а искусственные учреждаются в форме законов, указов, декретов за счет авторитета и контроля власти. Органической частью долговременной социальной памяти являются ритуально-этикетные псевдоигры, подробно рассмотренные в пункте 2.5.2. Залогом жизнестойкости обычаев и ритуалов служит их соответствие этнопсихологическим особенностям данного народа. Народные праздники, восходящие к временам язычества, обычаи гостеприимства, свадебные и похоронные обряды имеют многовековую историю у всех народов и бывают весьма своеобразны. Так например, Геродот в своей «Истории» писал: «Каждый народ убежден, что его собственные обычаи и образ жизни некоторым образом наилучшие... Царь Дарий во время своего правления велел призвать эллинов, бывших при нем, и спросил, за какую цену они согласны съесть своих покойных родителей. А те ответили, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых коллатиев, которые едят тела покойных родителей, и спросил, за какую цену они согласны сжечь на костре своих покойных родителей, а те громко вскричали и просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и мне кажется, что прав Пиндар, когда говорит, что обычай — царь всего». ДК. 4. Технологические умения — другая часть «моторной социальной памяти, но в отличие от обычаев, технологические умения не несут непременной этнической окраски. Они представляют собой способность производить материальные и духовные ценности, соответствующие современному уровню научно-технического прогресса. Уметь что-либо сделать — значит уметь создать мысленный образ изделия (идея вазы, топора, станка, скульптуры, поэмы), составить целесообразный план материального воплощения этого образа и располагать необходимыми для этого методами и инструментами (способы литья, навыки черчения, владение техникой стихосложения и т.д.). Умения запечатлеваются на изделиях, чем и обусловлена мнемическая функция изделий (артефактов). Наши психологи (А. Н. Леонтьев и др.) ввели понятие «исторического наследования способностей», толкуя его следующим образом. Поскольку орудия труда и другие артефакты являются воплощением технологических способностей создавшего их поколения, то последующие поколения, осваивая их, наследуют не только вещи, но и способности их создателей. Однако новое неизбежно вытесняет старое из общественного обихода, и многие ценные находки предков, не будучи документированы, были утрачены. Так, забыт рецепт дамасской стали, мотивы древнегреческой музыки, марши римских легионеров, письменность этрусков и т.д. Колыбелью технологических умений были ремесла. Многочисленным мифы о происхождении ремесел говорят о том, что, создавая вещь, человек как бы повторял операции, которые в начале мог выполнить лишь Творец вселенной. Поэтому кузнецам, гончарам, строителям приписывалась способность вступать в диалог с природой, понимать ее язык, а сами технологические умения относились к сокровенному священному знанию, доступному лишь избранным. Эти умения передавались от мастера к ученикам путем подражания. Технология духовного производства (изобразительное искусство, хоровое пение, танец) также передавалось в живом общении. Изобретение письменности мало повлияло на передачу технологических умений. Дело в том, что умения реализуются в форме приемов и навыков (ноу-хау), которые не документируются, ибо представляют собой личностное, невыразимое словами достояние мастера. Овеществленное культурное наследие или материальная культура (МК) состоит из трех разделов: МК. 1. Документы. — Понятие «документ» появилось в научной терминологии в начале XX века. Основоположник документации как науки и области практической деятельности Поль Отле (1868—1944) предложил расширить принятые тогда книжные рамки библиотечного дела и библиографии за счет включения не только журнальных статей, но и газетных сообщений, статистики, фирменной рекламы, гравюр, фотографий, схем, диаграмм и.т.п. Все эти источники информация Отле стал именовать «документами», понимая под документом «все, что графическими знаками изображает какой-либо факт или идею». Ясно, что произведение печати, наряду с первобытной графикой и живописью, охватывается понятием «документ». Теоретическая мысль отечественных книговедов двигалась в том же направлении, что и мысль документалиста Отле. Правда, они не отказывались от термина «книга», но трактовали его своеобразно. М. Н. Куфаев (1888 —1948) писал: «Книга есть вместилище мысли и слова человека, взятых в их единстве и выраженных видимыми знаками», и далее пояснял, что книгой можно считать «иероглифы на сфинксах или камнях храма, папирусный свиток, шкуры и т.п., а теперь — фонографические валики и грампластинки»[43]. Впоследствии понятие «документ» было расширено еще больше, вплоть до того, что слона в зоопарке стали именовать «документом». Отнесение к документам гербариев и образцов минералов, этнографических экспонатов и исторических реликвий теперь уже общепринято. Таким образом границы документального канала стали плохо различимы, и потребность в достаточно широкой типизации документов сделалась острой. Попробуем удовлетворить эту потребность. Для начала нужно выработать логически строгую дефиницию понятия «документ», ибо метафоры типа «вместилище мысли и слова» выразительны, но мало продуктивны. Документ — это стабильный вещественный объект, предназначенный дня использования в социальной смысловой коммуникации в качестве завершенного сообщения. В этом определении учтены следующие отличительные признаки документа: • Наличие смыслового содержания, поскольку всякое социально-коммуникационное сообщение является носителем смысла; бессмысленные сообщения являются шумами, а не сообщениями. • Стабильная вещественная форма, обеспечивающая долговременную сохранность документа; «писанное вилами на воде» документом не считается. • Предназначенность для использования в коммуникационных каналах. Документальный статус может быть придан объектам, первоначально не предназначавшимся для коммуникационных целей. Историко-культурные, этнографические, археологические артефакты признаются документами, так как они несут смысл, который может быть «прочитан», расшифрован, подобно тексту. • Завершенность сообщения. Этот признак обусловлен предыдущим, т. е. областью использования документа. Незавершенное, фрагментарное сообщение не может быть полноценным документом. Но требование завершенности является относительным, поскольку незаконченные литературное произведения, эскизы, наброски, черновики могут выступать как документы, характеризующие творческий процесс их создателя (писателя, ученого, художника), и в связи с этим приобретает самостоятельную ценность. Исходя из знаковой формы, разработана следующая типизация современных документов: 1. Читаемые, точнее — человекочитаемые документы — произведения письменности на естественном языке или искусственных языках. 2. Иконические (греч. икон — изображение) документы, несущие образы, подобные по форме обозначаемым объектам (картины, рисунки, пиктограммы, фотографии, диапозитивы, кинофильмы, голограммы и т.п.). 3. Идеографические документы, пользующиеся условными обозначениями. В их числе географические карты, ноты, чертежи, схемы, гербы, эмблемы, ордена. Перечисленные три типа документов взаимопроникаемы, поскольку на практике сочетают все три способа записи. Далее их можно подразделить на: • Опубликованные документы, предназначенные для широкого общественного пользования и размноженные с этой целью полиграфическими средствами. • Неопубликованные (непубликуемые) документы, представляющие собой рукописи, машинописи, графику, живопись. 4. Символьные документы (документы трех измерений) — вещественные объекты, выполняющие документальные функции — музейные экспонаты, исторические реликвии, архитектурные памятники. 5. Аудиальные (звучащие, фонетические) документы — различные звукозаписи. 6. Машиночитаемые документы — тексты, нанесенные на магнитные носители или оптические диски. Каждый документ представляет собой элемент овеществленной социальной памяти, а фонды документов (библиотечные, архивные, звукозаписей, изображений, нотные, картографические, музейные и т. д.) рассматриваются как основное долговременное хранилище (ДВХ) социальной памяти. Считается, что именно в этих фондах сосредоточены все знания, добытые человеком со времени изобретения письменности, т. е. за последние 5 тыс. лет. Документальные фонды — главная цитадель книжной культуры, а общение посредством документов — важнейший коммуникационный канал (см. главу 4). Не следует, тем не менее, абсолютизировать коммуникационные возможности документов. И. А. Бунин однажды написал: Молчат гробницы, мумии и кости. Лишь слову жизнь дана. Из древней тьмы, на мировом погосте Звучат лишь письмена. Великий писатель ошибался. Гробницы, мумии и кости — вовсе не молчаливый спутник письменных документов. Они способны о многом рассказать тому, кто понимает их язык. МК. 2. Артефакты (от «арт» — искусство и «фактум» — сделанный) — целенаправленно созданные людьми материальные изделия (орудия труда, оружие, утварь, искусственные материалы машины, постройки и т.п.), первичный смысл которых запечатлен в их назначении. Артефакты приобретают вторичный смысл, если их рассматривать как закодированное сообщение, говорящее о принадлежности к определенной эпохе, этносу, культуре, о владельце вещи, его вкусе и социальном статусе, о художественной и утилитарной ценности и т.д. Прочитанный таким образом артефакт превращается в символьный документ и пополняет фонды археологических, этнографических, исторических, мемориальных музеев. МК. 3. Освоенная природа. Артефакты — это специально переработанное человеком вещество природы, а освоенная природа — это природа, приспособленная к человеческим нуждам. Примеры такого приспособления: одомашнивание (доместификация) животных, окультуривание растений, распахивание земли, добыча полезных ископаемых, прокладывание дорог и водных каналов, создание природных заповедников (в принципе можно считать заповедники своеобразным символьным документом) и т.д. Известно, что хищническое потребительство природных ресурсов, варварское ее «покорение» поставило человечество на грань экологической катастрофы. Загрязнение воды и атмосферы, истощение почвы, обеднение флоры и фауны, уничтожение лесов и т.п. — это также «памятники культуры» хомо сапиенс. Эти «памятники» будут для наших потомков не менее поучительны, чем книгохранилища библиотек и музейные коллекции. Итак, мы охарактеризовали четыре раздела духовной культуры (ДК) и три раздела материальной культуры (МК). Следует подчеркнуть, что во всех этих разделах можно обнаружить и влияние этнопсихологии, и следы общечеловеческих архетипов, т.е. присутствие социального бессознательного. Теперь, чтобы завершить рассмотрение структуры социальной памяти, выделим еще два содержательных слоя, имеющихся во всех разделах памяти: слой новаций и слой традиций. Новация — творческий вклад личности или коллектива, предложенный для включения в состав культурного наследия. Эти предложения в виде памятников культуры (здания, технические изделия, литературные произведения, произведения искусства и т.п.) или в виде неовеществленных идей и сообщений входят в социальную коммуникацию, но они еще не прошли апробацию временем и не получили общественного признания. Иное дело — традиции. Традиция — это жизнеспособное прошлое, унаследованное от дедов и прадедов. Традициями становятся новации, пережившие смену трех или более поколений, т.е. предложенные 75—100 лет назад. Мы живем в традиционных городах, пользуемся традиционной бытовой утварью, традиционен семейный уклад, традиционен национальный язык, традиционны называемые классическими литература, музыка, изобразительное искусство, театр. Цитаделью традиционности являются библиотеки и музеи, но не в силу традиционной технологии библиотечного или музейного дела, а в силу присущих им функций хранения документированного культурного наследия и обеспечения общественного его использования. Конечно, распространение новаций также не обходится без их участия. Важно отметить, что никакая власть, никакой авторитет не в состоянии возвести какую-либо актуальную новацию в ранг традиций или отменить какой-либо обычай. Традиции охраняются общественным мнением и их принудительная сила гораздо больше принудительной силы юридических законов, ибо она непосредственно базируется на бессознательных социальных смыслах. Механизм передачи традиций заключается не в управленческих воздействиях, а в добровольном подражании. Традиции незаметно «выращиваются» в процессе практической деятельности и превращаются в привычки, обладающие неодолимой побудительной силой, погружаются в глубины социального бессознательного. Остается лишь согласиться с Игорем Губерманом: Владыка наш — традиция. А в ней — свои благословенья и препоны; неписаные правила сильней, чем самые свирепые законы. Традиции в качестве коммуникационного явления обеспечивают коммуникационную связь между поколениями, состоящую в накоплении, сохранении и распространении опыта общественной жизни. Поэтому традиции — слой социальной памяти, пронизывающий все его разделы. Помимо социалъно-мнемической, основной функции, традиции выполняют следующие немаловажные социальные функции: конституирующая — для становления цивилизаций, политических режимов, религий, научных школ, художественных течений и т.д. необходимо формирование поддерживающих и воспроизводящих их традиций, и противном случае они нежизнеспособны; эмоционально-экспрессивная — устойчивость традиции в ее привлекательности, соответствию психологическому строю этноса; консервативно-охранительная — сопротивление чуждым для данного общества внешним новациям, отторжение непривычного и вместе с тем неформальный, но пристальный контроль за соблюдением традиционно принятых норм, неявное, но жесткое регламентирование общественной жизни. Образно говоря, традиции — тот инерционный механизм, который придает неповторимый облик и устойчивость социальному кораблю. Легкомысленное избавление от балласта традиций может вызвать опасный крен, а то и опрокидывание неустойчивого судна; вместе с тем, столь же опасно перегружать трюмы балластом. Сказанное подытоживает рис. 3.4, на котором представлена структура социальной памяти, охватывающая культурное наследие и социальное бессознательное в их взаимосвязи. Обратим внимание на то, что ДК.1 и ДК.2 — знаковые разделы неовеществленного культурного наследия в совокупности образуют общественный тезаурус — множество слов и текстов, связанных друг с другом смысловыми (парадигматическими) отношениями. ДК.3 и ДК.4 представляют собой собрание смыслов, не имеющих знаковой формы. Документы МК.1 — суть тексты, записанные различными знаками (исключение — символьные документы, оперирующие наглядными или абстрактными (плодородие, красота, мудрость, бог и пр.) образами. МК.2 и МК.3 — материальные вещи, полученные культурным человечеством из природного материала. В заключение отметим связь между социальной памятью и исторической наукой. Социальная память в ее овеществленной и неовеществленной форме есть объект истории, смыслы прошлого — ее предмет. Историческая наука, по сути дела — это социальная память, обработанная и осмысленная научными методами.
Рис.3.4. Структура социальной памяти общества
|