Небольшая пауза.

(Сдерживаясь.) Мать... где?

Антон Миронович. Девятый год...

Иван (ошеломлен, с отчаянием). Наппсать-то... написать, старый черт, мог?!

Антон Миронович. Спасибо на добром слове. II в а н. Обязан был паппсать!

Антон Миронович. Что писать? Ты свое дело сделал. Материнское сердце — оно стекла тоньше. Раз... и нет.

Иван (упрямо, в отчаянии). Почему не писал?! Всем писа­ли. Всем! А мне...

Антон Миронович. Надоело ответы от начальников по­лучать: «За преступление в местах заключения...»

Иван (хмуро). Хватит...

Антон Миронович (словно не слыша). «За попытку к бегству», «за...».

Иван (срывается на крик). Хватит!

Антон Миронович (жестко). А мать каждый раз за­мертво падала. Потом сказала: «Нет у нас сына. Проживем са­ми»... (Упавшим голосом.) И... умерла.

Короткая пауза.

Иван. Ладно, кончай... (Отходит к окну, стоит спиной к отцу.) Забрались к черту на рога. Еле разыскал.

Антон Миронович. Пришлось. Стыд пе дым, а глаза ест.

Иван (не оборачиваясь). Кончай...

Антон Миронович. А тут в самый раз завод строить на­чали. Тоже машиностроительный. Ну, мы и подались. А места тут, в Сибири, привольные и люди хорошие.

Иван. Я, может, все годы мечтал Кубань-реку повидать.

Антон Миронович. Ты теперь человек вольный. Никакие дороги не заборонены. Езжай.

Иван (быстро поворачиваясь к отцу, с недоброй усмешкой). Хитер, батя.

Пауза.

А дом себе отгрохали знатный.

Антон Миронович. Все Лариса. У меня уже сил нет.

Иван. Где она?

Антон Миронович. В ночной смене сегодня.

Иван. Ну и как?

Антон Миронович. Ничего.

Иван. Одна?

Антон Миронович. Одна.

Пауза.

Ты надолго?

Иван. А где меня ждут?

Антон Миронович. Рабочие руки повсюду требуются.

Иван. Я домой приехал.

Антон Миронович. Лариса с тобой развод взяла. Слы­хал?

Иван (садится к столу, закуривает). В курсе.

Антон Миронович. И дом этот она сама, своими труда­ми отстроила. (Иван молчит.) А ты там работал или как?

Иван (неопределенно). Всякое было. (Зло.) Сиди да еще им работай!

Аптон Миронович (с иронией). Конечно. На курорте же был. За большие заслуги отправили.

И в а н. Не цепляй! А с Лариской мы еще посмотрим.

Антон Миронович (убежденно). И смотреть нечего. Не примет.

Иван (обеспокоен уверенностью отца, но бодрится). Да ну? Баба она и есть баба.

Антон Миронович. Бабы — это которые за мужьями жи­вут. А у нее за двенадцать лет самый мужиковский характер выработался. Не та теперь Лариса! Отстал ты, Иван, от жизни на двенадцать лет. А она выросла. Ее орденом наградили.

Иван. Орденом? А все-таки одна?!

Антон Миронович (сухо). Это ее дело... Только ей те­перь не мужик — человек ей требуется. С себя она строго спра­шивает. И с людей. Не надейся. С Лариской — все!

Иван (угрюмо). Не все. Сын у нас имеется.

Антон Миронович (встревоженно). Сашку не тронь. Ты до Сашки — никакого касательства!

Иван (сразу обретая силу). Что-о? Мой это сын! Мой!

Антон Миронович. Вот как заговорил!

Иван. Я Сашке объясню...

Антон Миронович. Что? Что объяснишь?

Иван. Я... я ему... (Охвачен яростью от невозможности объ­яснить.) Сын он! Родная кровь! Он отца все равно признает. Ни тебя, ни Лариску не послушает. Парню отец во как нужен!

Антон Миронович. Это да. Только он за отца другого человека держит.

Иван. Кто это?

Антон Миронович. А что было мальчонке говорить? Все ребятишки гордятся: у меня батя слесарь, у меня — лет­чик, шофер, доктор!.. А у Сашки?.. Уголовник. Что же ему по твоей милости ниже других себя чувствовать? Ты об этом ду­мал, как ребятенку жить, ежели у него отец за решеткой? Тут ему или плевать надо на всех: мне все нипочем, — да так и самому пропасть недолго. Или тишком кровавыми слезами пла­кать.

Иван. Погоди! Ты мне давай толком...

Антон Миронович (грохает по столу кулаком). Это ты молчи! Солгали мы ему с Ларисой. Попросил я одного друга. На фронте мы с ним воевали вместе. Написал я ему все. «Отец, дес­кать, мальчонке нужен». Вот и заслонил он его своей грудью. Двенадцать лет пишет.

Иван. Да вы что?!

Антон Миронович. И ты ему в ноги кланяться должен. Сашка с того человека мальчонкой пример брал, как жить. И вы­рос поэтому ровненький, будто сосенка, душой не согнулся, серд­цем чистый...

И в а н. Выходит, похоронили? Заживо? А я живой! Иуда ты! Жалость в тебе есть?!

Антон Миронович. Не об себе, Иван, думай!

Иван (не слушая). Одна у меня зацепка за жизнь имелась. Думал, выйду на волю... Сына — п того отняли! Что же мне те­перь?

Аптон Мироновпч. Господи...

И в а н. Устал я, батя. Один, как волк. Ведь мне жить начи­нать нужно.

Антон Миронович. Нужно, Иван.

Иван (искренне, с огромной болью и растерянностью). А как? Как?!

Аптон Миронович. Ясно, как. Работать.

Пауза.

Ладно. Комнату мне директор даст. Я этот завод с первого кам­ня закладывал. А теперь на охрану поставлен. Не откажет. И в а н. Батя!

Антон Миронович. Поселимся вдвоем. Начнем заново.

Иван (окончательно оживая). Спасибо, батя!

Антон Миронович. А Сашок... он уж подрос. Он п без меня теперь не пропадет. А к тебе как будет — не знаю.

И в а п (бодро). Это мы наладим.

Антон Миронович. В школе сейчас. В вечернюю ходит. К одиннадцати вернется. А на заводе за фрезерным станком, как мать.

Иван (чуть оробев). Большой?

Антон Миронович. Высокий. Сегодня первую зарплату принес. Высокий, вырос. А купили нейлоновую рубашку — так прыгал, как маленький. (Помолчав.) Постарел ты, Ивап.

Иван. Нейлоновую... (Смотрит на свой ватник.)

Антон Мироновпч идет к буфету, достает сало, яйца. Иван под­ходит к зеркалу, молча смотрит на себя, проводит рукой по лицу, словно стараясь стереть что-то невидимое.

Антон Миронович. Тут нам задерживаться не к чему.

Иван. Меня бы только приодеть. Еще мужик! Мужик всег­да в цене, батя.

Антон Мироновпч. Я тебя пока у знакомых устрою. По­кормлю, и пойдем. А Сашу подготовить нужно. Подготовить. Что с ним будет, как узнает все?..

Иван (который уже чувствует себя уверенно. Весело). А мы ему не всё. Всё ему ни к чему.

Антон Мироновпч. Как он тут без меня будет? Он же с утра: «Дедушка, дедуля». Я его п в школу поднимал. Мать-то чуть свет — на работу. И сейчас времени у него в обрез. В ве­черней школе требуют!.. Примчится с завода: «Дедуля, поесть!»

Иван (которому абсолютно чуждо горе Антона Миронови­ча). Ладно. Не маленький.

Антон Миронович. Ну, что ж... Жить надо...

Иван (весело). Вот это правильно, батя. И жить охота! Эх, мы еще с тобой!.. Ну, я Валерку позову.

Антон Миронович. Кого?

И в а н. С дружком я.

Аптон Мироновпч. Какой дружок?

Иван. Вместе сидели — вместе на волю. Он тут на крыльце. Сейчас!

Иван уходит. Антон Миронович совершенно растерян. Маши­нально одергивает скатерть, приглаживает волосы. Потом поспешно идет к буфету, прячет в ящик деньги. Входит Валерий, за ним — Иван. Валерий тоже в ватпике. Он напряжен и насторожен. И в а н рад, что все так хорошо складывается.

Валерий. Мое вам. С праздничком!

Антон Миронович (еще не придя в себя). С каким?

Валерий (ухмыляется). С возвращением сыночка. И со зна­комством.

Антон Миронович (хмуро). От таких праздников... Мо­жет, там еще кто есть?

Иван (смеется). Все тут. Мы вдвоем.

Антон Миронович. Сразу бы являлись. А то по одному. Больно деликатно.

Валерий (снимает ватник, кидает его на диван). Застенчи­вый я. С малолетства.

Антон Миронович. Оно заметно.

Валерий (достает папиросы). Дай, думаю, посижу на крыль­це. Чтобы не мешать первой радости. (Закуривает.)

Антон Миронович (не в силах сдержать свою непри­язнь). Что же это ты к своим родным с такой радостью не поспе­шаешь, а сразу в гости?

Валерий. Сирота я.

Иван (торопливо). Он не в гости, оп насовсем. К нам.

Антон Миронович. Что-о?!

Валерий (ласково, с нескрываемой издевкой). А мы с Иваном там решили — будем вдвоем шагать по жизненному пути.

Аптон Миронович. Двум хромым далеко не уйти. Хро­мым опору искать нужно.

Валери й. Что это вы, папаша? У нас всенародно прославля­ют дружбу, а вы...

Антон Миронович (не в силах больше сдерживаться). Мне богоданного сыночка не требуется. Своего хватит! Никакой я тебе не папаша!

Валерий (словно не замечая вспышки, вкрадчиво). Точно мне Ванька нарисовал. Не отец, говорит, у меня, а бриллиант.

В золотой оправе. А когда его хлопцы там... пощекотать вздума­ли, я приказал: «Не трогать!» Клятву он мне дал: батя мой для тебя жизни не пожалеет, как сына примет. Усек, панаша?

Антон Миронович молчит.

Иван. Нам бы пожрать, с утра голодные.

Аптон Миронович (не глядя на гостей, уныло). Суп есть.

Валерий. Тащи!

Антон Миронович (Валерию, с ненавистью). Только хо­лодный могу.

Валерий. Давай, давай.

Антон Миронович (стонет). Господи... (Уходит.) Валерий. Не шибко обрадовался. (Закуривает, вниматель­но осматривает комнату.)

Иван. Ничего. Жнвем, Валерка! Валерий (заметив ружье). И тут охрана?

Иван. Сторож он. Обыкновенный.

Валерий. Вредный черт. А баба где?

Иван. В ночной. (После мгновенного колебания.) Только на нее... (Безнадежно машет рукой.)

Валерий (внимательно следя за Иваном). Выходит, одна надежда — дед? Ну, нажмем.

Входит Антон Миронович, ставит на стол кастрюлю, возвращается к двери, запирает ее на ключ, ключ кладет в карман.

А что это обозначает?

Антон Миронович. Для порядка.

Валерий (настороженно). Мы, между прочим, свое под замком уже отсидели.

Антон Миронович. Не сглазь. (Ивану.) Нам дела обго­ворить нужно. И ни к чему, чтобы кто зашел ненароком. (Сни­мает газету, которой была прикрыта еда.)

Иван (успокаивая Валерия). Это он правильно. Нам в та­ком виде показываться смысла нет.

Валерий (доволен). За тобой, дед, как за каменной стеной.

Антон Миронович расставляет на столе тарелки, кладет нож,

вилки, ложки.

Замки! В коммунизм идем, а все запираемся.

Антон Миронович. Откуда это ты такой образованный?

Валерий. Слыхал. (Полон чувства своей власти.) Никаких замков па земле! Бери, что требуется! (С издевкой.) Хочу в ком­мунизм, папаша!

Антон Миронович (с тихой яростью). А про то, что от человека требуется, чтобы коммунизм построить, слышал?

Валерий. Все, папаша, запомнить невозможно. Это у ло­шади голова большая, а у меня — сами видите...

Иван (хохочет). С Валеркой не заскучаешь.

Антон Миронович (с грустью). Я уже разобрался.

Валерий. Ванька, это харч! Сало-то со шкурочкой! Да с такой закуской, папаша... (Решительно.) Кидай три рубля. Я моментом в магазин.

Антон Мпронович (возмущен). Явился в чужой дом... в чужой город...

Валерий. Можешь не волноваться. Меня хоть на Луну за- собачьте, я и там магазин разыщу. Трешку! По случаю встречи!

Иван. И вправду, батя.

Антон Миронович (грустно, Ивану). А голос у тебя — точно, как прежде. Не изменился. (Валерию.) Не дам. Чай могу устроить.

Валерий. Чай? (С угрозой смотрит на Антона Мироновича.)