Давно вы поняли и сами.

Давно уж я, увы, не я.

Я болен, болен я другой.

Я болен, болен я никем.

Я болен, болен сам собой.

Я болен, болен я. Зачем?...

Новороссия

Мы с Бандерой не будем братьями.

С Украиной не станем сестрами.

Потому что разные матери.

Потому что мы Новороссия.

Ты прости им их прегрешение.

Как и мы им прощаем и можем.

Дай принять им лишь их решение.

А мы вместе в этом поможем.

Мы покажем, кто Родину любит здесь.

Мы докажем, что любим больше вас.

Мы накажем морально за вашу месть.

Мы подскажем вам, как прожить без нас.

Мы поможем вам после богато жить.

Мы научим вас жить по-новому.

Вы привыкните вскоре Бога чтить,

Когда станут женщины вдовами.

И попросят прощенья их матери

У отцов наших из Новороссии.

Мы простим, но не будем братьями.

И, конечно, не станем сестрами.

И тогда, наконец, вы покаетесь.

Это будет в седьмом поколении.

Вот тогда только нашими станете.

И наступит эпоха прощения.

И покаются ваши матери

Пред отцами из Новороссии.

Мы простим и опять будем братьями.

И, конечно же, станем сёстрами.

Эхо войны

Запеченные яблоки на ветках деревьев,

Словно раны-стигматы на слабых руках.

Я смотрел на деревья, мне было навеяно:

Это прах, это крах, это ужаса страх.

Это пятна кровавые той войны незавидной.

Это горе, предательство, злоба и смерть.

Это страх потерять на века нам Отчизну.

Это эхо войны, это зла круговерть.

Я собрал эти яблоки, уцелевшие, с веток,

Прикоснулся губами к горячим плодам.

Я слезами обмыл и, как маленьких деток,

Успокоил, отнес их в разрушенный храм.

Прошло время, весна наступила в той местности,

И меня потянуло к тем страшным местам.

Ну и что я увидел? Скажу всем вам честно я:

Я увидел в саду вновь построенный храм.

Запечённые яблоки, раны-стигматы.

Это раны кровавые прошлой войны.

Что наделали вы, господа демократы?

Что наделали, вы не поймете, увы.

Старый охранник

Старый охранник стоит на посту.

Он не имеет права уснуть.

Что же в ночи один делает он?

Он охраняет покой их и сон.

Форма помята, небрит он, седой.

Ноги больные, усталый порой.

Думает он: ну где же просвет?

Себе отвечает: просвета здесь нет.

Был он успешен лет двадцать назад.

Детей воспитал, троих он ребят.

И что же случилось, спросите вы?

Но он не ответит, глухой он, увы.

Он на войну добровольцем пошёл.

Там и раненье своё он нашёл.

Спросите вы: «Ну а дети-то что?»

Глазами ответит, а знать вам на что?

Я за него отвечаю вам всем.

Ребята погибли его на войне.

Его же контузило, для мира он нем.

Поэтому жалко его мне втройне.

Старый охранник не спит на посту.

Ему не позволит совесть уснуть.

Старый охранник не спит никогда.

Если уснёт он, тогда навсегда.