Понятие о речевых нормах

Речевые нормы диктуются общественно-речевой практикой и проявляются в произношении и ударении (орфоэпические и акцентологические нормы), в употреблении грамматических форм (грамматические нормы) и в нормах словоупотребления (лексико-стилистические нормы).

Определяются эти нормы по речи большинства образованных людей, говорящих на московском наречии, которое легло в основу нормативного литературного русского языка. Театр, радио и телевидение, строго следя за чистотой литературного языка, являются своеобразными эталонами и корректорами нормативной речи. Многочисленные словари и справочники по различным аспектам культуры речи стали постоянными спутниками каждого культурного человека, лектора в особенности.

Литературному языку свойственны общепринятые нормы произношения, выделяющие его из областных говоров, или диалектов, и объединяющие едиными нормами. Совокупность этих норм называется орфоэпией. Русская орфоэпия основывается на московском произношении, для которого характерно прежде всего так называемое «аканье», т.е. произнесение безударного О как А, а также другие фонетические особенности. Различные справочники и пособия по орфоэпии дают подробные указания относительно норм произношения звуков и их сочетаний. В этих же справочниках, как правило, можно найти и словарики, регламентирующие основные акцентологические нормы, т.е. правила ударения в словах, которые чаще других произносятся неправильно.

Здесь мы не будем подробно рассматривать орфоэпические и акцентологические нормы, а попытаемся обобщить основные закономерности их употребления и подскажем некоторые пути предупреждения возможных нарушений произносительных норм.

Недаром говорится, что «золото и в грязи блестит». Помните у Пушкина: «Вмиг по речи те спознали, что царевну принимали». Именно по речи, а не по одежде. И в то же время не спасут дорогой костюм и красивая прическа, если в речи вдруг проскользнет «каждый», «документ», «молодежь» и т.п.

Очень яркий пример такого «разрушения первичного образа» показала актриса Н. Мордюкова, играя в сатирической комедии «Тридцать три» роль заведующей райздравотделом. В ее облике нет резких красок, она живая, реальная. Но вот героиня выступает с докладом в большой и ответственной аудитории. Текст речи выдержан в строго научном стиле — и вдруг: «Нужны средства!» Фраза сразу придает резко сатирическую окраску всему образу рвущейся в науку администраторши. И эта маленькая орфоэпическая, а точнее — акцентологическая ошибка вызывает в зале бурную реакцию. Зрители хохочут, потому что так долго и тщательно скрываемое бескультурье внезапно разоблачено.

Велика взрывная сила нарушения произносительных норм. Лектору следует всегда об этом помнить и постоянно работать над повышением уровня своей орфоэпической культуры. Это тем более необходимо, что нормы произношения наиболее подвижны в нашем языке.

Однако орфоэпические ошибки чрезвычайно устойчивы в речи отдельных индивидуумов. Причины этому разные. Так, наиболее прочные, трудно изживаемые ошибки обусловлены диалектом говорящего. И здесь к нарушениям норм следует подходить дифференцированно. Есть нарушения орфоэпической нормы общего диалектного характера, например следы «оканья» в речи или мягкое, фрикативное Г, свойственное южным диалектам. Человек, выросший в условиях этого диалекта, с большим трудом может от него избавиться, и далеко не всегда. Думается, что при наличии общей культуры речи, прекрасного знания предмета, четкой логики высказывания «общефоновое» нарушение орфоэпической нормы не будет мешать слушателям. Многими «диалектный фон» воспринимается даже с некоторым удовольствием, как проявление индивидуальности, хотя иных может и раздражать.

Но если лектор допускает в своей речи грубую акцентологическую ошибку типа: досуг или свекла, то все умное и дельное, что он скажет, будет восприниматься сквозь призму этого «досуга» и «свеклы». И если допустимо нарушение общефонового произношения, то слушатель не простит оратору таких орфоэпических погрешностей, как «нясу», «вясна» или «идеть», «шумить» и т.п.

Диалектный говор мешает овладению общелитературными нормами языка, и поэтому одной из важнейших задач борьбы за культуру речи является освобождение от диалектных черт. Немалая ответственность за выполнение этой важной задачи лежит на лекторе.

Отрицательно влияет на контакт лектора с аудиторией манерность в произношении, ошибки типа «дурная привычка: «фанэра», «пионэр», «тэма», «зэркало» или, наоборот, смягченное произношение типа «эстетика», «отель», «синтетика» и т.д. Первая группа слов произносится неверно под влиянием их иностранного происхождения. Говорящему кажется, что так звучит более «культурно» (вспомните чеховскую институтку, которая, противопоставляя себя «провинциалам», говорила: «У нас в Пютюрбюрге…»). И такое манерничанье, и искусственное приспособление русских норм произношения к словам, не прошедшим полностью процесса «обрусения», как «эстетика», «тенденция» и подобные, одинаково плохо воспринимаются слушателями и, как всякая дурная привычка, должны быть немедленно изжиты из речи лектора. Это сделать не так уж трудно, нужно только обратить внимание на указанные ошибки и поработать над ними, лучше всего с магнитофоном.

Нарушение акцентологических норм иногда происходит под влиянием просторечия в сочетании с диалектами. Например, нельзя мириться с проникновением в речь лектора таких просторечных форм, как «выбора», «архитектора», «лектора», инженера», которые возникли в разговорной речи под влиянием изменения норм произношения слов «цехи — цеха», «тракторы — трактора», «профёссоры — профессора». Изменение произошло на наших глазах, и поэтому возникла иллюзия, что можно все слова, подходящие под эту модель, «осовременить» таким же образом.

Но в том-то и заключается секрет орфоэпии, что ни одну норму ей нельзя навязать сверху, директивно, как это, с соблюдением величайших предосторожностей, можно сделать в области орфографии. Живой русский язык сам определяет, когда исключение стало нормой, а норма — исключением. Ученым остается роль «улавливателей» момента, который и следует закрепить в нормативном словаре. А до закрепления нормы (если не в словаре, то в общественной практике) всякий выступающий с публичной речью должен соблюдать существующее произношение, чтобы не оказаться в положении невежды, насаждающего речевое бескультурье.

Влияние разговорно-просторечного стиля проявляется и в таких произносительных ошибках, которые можно квалифицировать скорее как грамматические, чем орфоэпические, хотя они чаще всего вызваны не незнанием, а небрежностью. Это такие, как «сколько время» вместо «сколько времени», ошибки при склонении составных числительных. Следует внимательно изучить правила произношения таких словосочетаний, как «с восьмьюстами шестьюдесятью семью бойцами» или «о шестистах восьмидесяти шести рублях», и т.п.

Мы уже говорили о психо-лингвистических трудностях общего характера, которые обусловлены механизмами памяти и речи. Рассмотрим теперь чисто языковые, или лингвистические, трудности точного словоупотребления.

Первая трудность заключается в многозначности слова. Это прекрасное качество языка, позволяющее экономными средствами передать множество смысловых оттенков, одновременно и затрудняет процесс порождения речи, заставляя говорящего все время быть начеку, точно выбирать не только само слово для выражения своей мысли, но и его ближайшее окружение, или контекст. Например, слово «прослушать» имеет несколько значений, и, когда выступает в значении заслушать что-либо, надо следить, чтобы не получилось двусмысленности от совпадения с другим значением, фактически омонимом этого слова — «пропустить мимо ушей». Приведем пример из стенограммы лекции, где наряду с правильным употреблением этого слова имеются случаи, порождающие не только двойственное понимание, но и речевые ошибки: «Коснемся вопроса, связанного не только и не столько с методикой прослушивания лекции и написания рецензии, сколько с этикой лекторской работы. Дискутируется довольно часто вопрос: надо ли заранее говорить лектору, что его будут прослушивать и рецензировать, или не нужно. Однозначного ответа на этот вопрос нет и быть не может. В подавляющем большинстве случаев необходимо, конечно, ставить лектора в известность о предстоящем прослушивании. Никакой рецензентской засады делать не надо. Нужно ставить лектора в известность о том, что вы хотите его прослушать по поручению организации Общества, поговорить с ним предварительно, чтобы выяснить, какие цели он перед собой в данной лекции ставит, с тем, чтобы потом легче было оценить, насколько замысел удался.

Некоторые же рассуждают иначе: если вы лектору скажете, что будете прослушивать, он себя будет чувствовать связанным и потому будет выступать не так уверенно. А если он не подозревает о присутствии рецензента, он спокойно выступает, и можно более полно оценить достоинства и недостатки лекции.

Мне кажется, что это не очень состоятельная аргументация, потому что, если все-таки лектор достаточно знает предмет и уверен в себе, он не должен лишаться дара речи или, скажем, потерять свои профессиональные лекторские качества только от одного сознания, что его прослушивают. Ведь речь идет именно о прослушивании товарища, коллеги по секции, по работе».

Давайте разберемся. Словосочетание «прослушивание лекции» — терминологического характера, употребляется в сфере искусства (прослушивание песни, басни, музыкального номера и т.п.), возможно и в данном тексте так же, как и словосочетание «предстоящее прослушивание». Но в конце приведенного текста употребление слова «прослушивание» переходит границы однозначного понимания, так как отодвинутое от слова «лекция» и приближенное к слову «лектор», человек, товарищ, оно принимает медицинский оттенок, т.е. как бы перемещается в иную сферу, где употребляется с иным терминологическим значением.

Конечно, в устной речи лектору труднее заметить подобные просчеты, чем при письме, когда можно перечитать, остановиться, подумать и найти замену конструкции. Но при подготовке текста лектор всегда учитывает эти языковые трудности и, внимательно подбирая наиболее точное выражение для своей мысли, следит, чтобы слово точно выражало то значение, которого требует контекст.

Из этого языкового явления следует методическое правило: постоянно пополняя свой словарный запас, лектор должен заботиться не только о точном определении места того или иного слова в предложении, но и следить за тем, чтобы оно не вызывало двусмысленных ассоциаций у слушателей.

Много речевых двусмысленностей вызывают так называемые омонимы (и их разновидности — омофоны и омографы), то есть слова, совпадающие или в произношении, или в правописании, или по обоим этим параметрам (чистые омонимы), но разные по смыслу. Примеры: «посол» — дипломатическое лицо и «посол» — результат процесса соления, «кулон» — женское украшение и «кулон» — единица измерения количества электричества. Омографы: «мелкие гвоздики» для обуви и «красные гвоздики» в вазе или «Дорога дорога, но дороже бездорожье». Здесь проявителем правильного ударения в словах является контекст, без которого не понятно, о чем идет речь. Омофоны: «молод — молот», «к рынку — крынку», «и закон — из окон»… На основе омофонии возникают не только речевые двусмысленности, осложняющие понимание речи, но и создаются отличные каламбуры и загадки, как, например:

Область рифм — моя стихия, и легко пишу стихи я;

Без раздумья, без отсрочки я бегу к строке от строчки.

Даже к финским скалам бурым обращаюсь с каламбуром.

Однако в речи лектора омонимы могут вызвать нежелательное толкование фраз аудиторией, например, «председатель колхоза и агроном отбирают лучший скот» или «дружба спаивает товарищей». И это же самое явление может стать средством выразительности. Так, лозунг «Миру — мир!» или пословица военных лет «Корчит враг от мины кислую мину» целиком построены на омонимии, немало речевых ошибок вызывают так называемые паронимы. Авторы словаря-справочника «Трудные случаи употребления однокоренных слов русского языка» (М., 1969) рассматривают лишь те паронимы, которые образованы от одного корня: «горячка — горячность», «дымный — дымовой», «туристский — туристический», «командированный — командировочный» и т.д. В речевой практике из-за звуковой похожести или чисто ритмических совпадений могут путаться и такие слова, как «режиссер» и «дирижер», и это тоже проявление паронимии в языке. Но, конечно, больше всего ошибок падает именно на однокоренные слова с различными оттенками значений типа «статус — статут», «континент — контингент», «база — базис», «воинственный — воинствующий», «гарантийный — гарантированный», «гармонический — гармоничный» и т.п. В названном словаре-справочнике не только рассматриваются нормы употребления паронимов в определенных словосочетаниях, но и анализируются наиболее распространенные ошибки, а также приводятся иллюстрации из художественных текстов, в которых паронимы используются как средства выразительности.

Чтобы употреблять слова в речи точно и адекватно мысли, надо постоянно воспитывать в себе внимание к слову, знать его конкретное значение в различных сочетаниях и формировать привычку систематически пользоваться справочной литературой и специальными словарями.

Пусть для нас всегда будут памятными слова Л.Н. Толстого: «Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значение которого он не может объяснить, лишается права писать и получает 100 ударов розог» ^[58].

И все же, даже хорошо зная языковые закономерности и правила, в устной речи, особенно в публичной, мы часто затрудняемся в выборе слова.

Больше всего нарушений норм связано с незнанием правил согласования. Зачастую согласование между подлежащим и сказуемым вызывает затруднение в том случае, когда подлежащее выражено количественным сочетанием — «большинство присутствующих», «множество собравшихся», «ряд товарищей», «часть рабочих», «шестьдесят слушателей», «тридцать два человека», «около ста лекторов», «более сорока учащихся» и т.д. В специальных пособиях и справочниках для журналистов и редакторов собраны многие трудные случаи согласования и указаны правила, которыми необходимо овладеть всем пишущим и говорящим.

Еще больше ошибок вызывает управление, т.е. такой вид синтаксической связи между словами, когда господствующее в словосочетании слово требует от зависимого единственно возможной формы. Поэтому неправомерное расширение функции какого-либо предлога, участвующего в управлении, порождает речевые ошибки типа «объяснять о роли литературы», «разногласия о том», «подготовка по приведению в порядок», «равнодушие за судьбу», «все это говорит за недостаточную дисциплину» и т.п. Все приведенные словосочетания неверны, так как предлоги, связывающие слова, использованы рядом с глаголами или глагольными существительными, которые управляют другими падежами: объяснить — что, но не о чем, разногласия — в чем, а не о чем, подготовка — к чему, а не по чему и т.д. Чтобы избежать подобных и других сходных с ними нарушений норм русского языка, необходимо как следует освоить грамматическую стилистику русского языка.

Мы рассмотрели возможные пути формирования такого важного навыка публичной речи, как правильность, т.е. соблюдение общепринятых норм русского литературного языка в произношении, словоупотреблении и грамматике.

Но культура речи состоит не только в следовании нормам языка, но и в целом ряде других «достоинств слога».