Рассказ о жизни в раю 3 страница

Более того, те случаи, когда дети сами поправляют свои ошибки, говорят о том, что в их грамматиках должен быть внутренний аппарат проверки и саморегуляции, чтобы слыша один тип предложения дети могли вышвырнуть другой вон из грамматики. Например, если система словообразования организована так, что нестандартная форма, представленная в ментальном словаре, блокирует применение стандартного правила, то многократно услышанная форма held в конце концов вытеснит holded.

* * *

Эти общие заключения об усвоении языка представляют интерес, но мы поймем их лучше, если сможем шаг за шагом проследить, что происходит в голове у ребенка, когда туда попадают предложения, и дети пытаются вывести на их основании правила. При ближайшем рассмотрении проблема овладения правилами кажется еще серьезнее, чем на расстоянии. Вообразите себе гипотетического ребенка, пытающегося

270 Глава 9. Говорящий новорожденный — рассказ о жизни в раю

вывести модели для подражания из следующих предложений, но не имеющего какого бы то ни было врожденного ориентира, относительно того, как работает грамматика:

Jane eats chicken 'Джейн ест курицу'. Jane eats fish 'Джейн ест рыбу'. Jane likes fish 'Джейн любит рыбу'.

На первый взгляд, модели очевидны. Ребенок может сделать вывод о том, что предложения состоят из трех слов: первое может быть Jane, второе — eats или likes, третье — chicken или fish. Имея эти микроправила, ребенок может сделать обобщения, выходя за рамки исходных данных, что приведет к качественно новому предложению Jane likes chicken 'Джейн любит курицу'. Пока все неплохо. Но давайте представим, что следующие два предложения таковы:

Jane eats slowly 'Джейн ест медленно'. Jane might fish 'Джейн может рыбачить'.

Слово might будет добавлено к тем словам, которые могут занимать второе место в предложении, а слово slowly — к тем, которые могут занимать третье место. Но давайте посмотрим на обобщения, которые станут возможными:

Jane might slowly 'Джейн может медленно'. Jane likes slowly 'Джейн любит медленно'. Jane might chicken 'Джейн может курицу'.

Плохое начало. Та же двусмысленность, которая сбивает с толку синтаксический анализатор у взрослого, сбивает с толку и ребенка, овладевающего языком. Мораль состоит в том, что ребенок должен поместить в правила грамматические категории, такие как существительное, глагол и вспомогательный глагол, а не реальные слова. Благодаря этому /s/г-существительное и fish-глагол будут содержаться отдельно, и ребенку не придется замешивать глаголы в правило, относящееся к существительному и наоборот.

А как ребенку распределить слова по категориям, таким как существительное и глагол? Очевидно, что помогать должно значение. Во всех языках слова, обозначающие предметы или людей — имена существительные или именные группы, а слова, обозначающие действия или изменение состояния — глаголы. (Как мы наблюдали в главе 4, обратное утверждение не верно: многие существительные, такие как destruction 'разрушение', не относятся к предметам или людям, а многие глаголы, такие как interest 'интересовать' не относятся к действиям или изменениям состояния.) Аналогичным образом слова, обозначающие направление или местонахождение — предлоги, а слова, обозначающие качества, как правило, прилагательные. Вспомните о том, что первые детские слова относятся к предметам, действиям, направлениям и качествам. Это удобно. Если дети захотят предположить, что слова, обозначающие предметы — существительные, а слова, обозначающие действия — глаголы и т.д., то у них будет подспорье в деле овладения правилами.

Как дети учатся говорить

Но слова — это еще не все — они должны стоять в каком-то порядке. Вообразите себе ребенка, пытающегося определить, какое слово должно идти перед глаголом bother 'раздражать'. Сделать это невозможно:

That dog bothers те [dog, a noun] 'Эта собака раздражает меня' [dog 'собака' —

существительное]

What she wears bothers me [wears, a verb] 'To, что она носит, раздражает меня'

[wears 'носит' — глагол]

Music that is too loud bothers me [loud, an adjective] 'Музыка, играющая слишком

громко, раздражает меня' [loud 'громко' — наречие]

Cheering too loudly bothers me [loudly, an adverb[ 'Ликование, слишком громкое,

раздражает меня' [громкое — прилагательное, в англ. — наречие]

The guy she hangs out with bothers me [with, a preposition] 'To, что они делают

забавы ради, раздражает меня' [ради — предлог]

Проблема очевидна. Существует нечто, что должно предшествовать глаголу bother 'раздражать', но это нечто — не слово определенного типа, это синтаксическая группа определенного типа — именная группа. В именной группе всегда есть ядро, но за этим ядром может следовать все, что угодно. Поэтому пытаться выучить язык, анализируя предложение слово за словом — бесполезное занятие. Ребенку нужно вычленять синтаксические группы.

Что это значит — вычленять синтаксические группы? Синтаксическая группа — это группа слов. Для предложения из четырех слов существует восемь возможностей сгруппировать слова в синтаксические группы. {That} {dog bothers me}; {That dog}{bothers me}; {That} {dog bothers} {me} и т. д. Для предложения из пяти слов существует шестнадцать возможностей; для предложения из шести слов — тридцать две возможности; для предложения из п слов — 2" ^_|, это число будет большим для длинных предложений. Большинство этих членений дадут ребенку такие группы слов, которые бесполезны с точки зрения образования новых предложений, например, wears bothers 'носит раздражает' и cheering too 'ликование слишком', но будучи не в состоянии положиться на родительскую реакцию, ребенок не сможет об этом узнать. И опять-таки ребенок не может приступить к штурму языка подобно ученому-логику безо всяких предубеждений. Детям необходимо задать направление.

Это направление может быть задано двумя способами. Во-первых, ребенок может допустить, что родительская речь соответствует основной схеме структуры составляющих: в синтаксических группах есть ядерные элементы; ролевые исполнители объединены со своими ядрами в мини-группы под названием Х-штрих; Х-штрих объединены со своими модификаторами в Х-группы (именные, глагольные и т.д.); у Х-групп может быть подлежащее. В своих общих чертах теория структуры непосредственно составляющих, выраженная в Х-штрих, может быть врожденной. Во-вторых, поскольку значения родительских высказываний обычно можно вывести из контекста, ребенок может использовать эти значения, чтобы с их помощью правильно составить схему структуры непосредственно

272 Глава 9- Говорящий новорожденный — рассказ о жизни в раю

составляющих. Представьте себе, что родитель говорит: The big dog ate icecream 'Эта большая собака съела мороженое'. Если ранее ребенок усвоил значения отдельных слов big 'большая', dog 'собака', ate 'съела' и icecream 'мороженое', то ему не трудно будет догадаться об их категориях и вырастить первые веточки дерева:

В свою очередь имена существительные и глаголы должны принадлежать к именным и глагольным группам, поэтому ребенок может установить наличие таких групп для каждого из слов. А раз речь идет о большой собаке, то ребенок может предположить, что the 'эта' и big 'большая' определяют слово dog 'собака' и правильно соединить их внутри именной группы:

Если ребенок знает, что собака просто съела мороженое, то он также может предположить, что ice-cream 'мороженое' и dog 'собака' — это ролевые исполнители при глаголе ate 'съесть'. Слово dog 'собака' — это особый вид ролевого исполнителя, потому что оно — причинный агенс действия и тема предложения, поэтому оно вполне может быть подлежащим и, таким образом, присоединяться к «S». Дерево для этого предложения построено:

Как дети учатся говорить

Благодаря дереву легко вырисовываются правила и словарные статьи:

S -> NPVP

NP -> (det) (A) N

VP -> V (NP)

dog 'собака': N

ice-cream 'мороженое': N

ate 'съел': V; тот, кто съел = подлежащее; то, что съедено = дополнение

the 'эта': детерминатор (det)

big 'большая': А

Эта гипотетическая ускоренная съемка работы детского мозга показывает, как ребенок, имея соответствующий ментальный аппарат, может усвоить три правила и пять слов благодаря одному предложению в контексте.

Использование категорий частей речи, структуры непосредственно составляющих, выраженной в Х-штрих и значения, выведенного из контекста — обладает поразительной мощностью, но именно поразительная мощность и требуется реальному ребенку, чтобы так быстро усвоить грамматику, особенно при отсутствии родительской реакции. Используя врожденное знание небольшого числа категорий, таких как N и V, для организации слышимой речи, можно получить массу преимуществ. Называя и группу подлежащего, и группу дополнения «NP», а не, допустим, «Синтаксическая группа № 1» и «Синтаксическая группа № 2», ребенок автоматически может применять с трудом добытые знания о существительных в позиции подлежащего к существительным, в позиции дополнения и наоборот. Так, рассматриваемый нами ребенок уже может делать обобщения и использовать слово dog в качестве дополнения, ранее не слышав, как это делает взрослый; ребенок подсознательно знает, что прилагательные предшествуют существительным не только в группе подлежащего, но и в группе дополнения, хотя и не имеет тому прямого свидетельства. Ребенок знает, что если слово dog во множественном числе будет dogs в позиции подлежащего, то множественное число этого же слова будет dogs и в позиции дополнения. Будучи консерватором я считаю, что английский язык допускает существование около восьми компонентов, которые могут находиться вместе с ядром в именной группе, как то: John's dog 'собака Джона', dogs in the park 'собаки в парке', big dogs 'большие собаки', dogs that I like 'собаки, которые мне нравятся' и т. д. В свою очередь существует восемь мест в предложении, где может находиться целая именная группа, как то: Dog bites man 'Собака кусает человека', Man bites dog 'Человек кусает собаку', A dog's life 'Собачья жизнь', Give the boy a dog 'Подари мальчику собаку', Talk to the dog 'Поговори с собакой' и т.д. У существительного может быть три вида флексии: dog, dogs, dog's. К моменту перехода в старшие классы школы обычный ребенок знает около двадцати тысяч существительных. Если бы детям приходилось

274 Глава 9- Говорящий новорожденный —рассказ о жизни в раю

усваивать все комбинации по-отдельности, то им нужно было бы услышать около 140 миллионов различных предложений. Если выслушивать по предложению каждые десять секунд десять часов в день, то это займет более столетия. Но если подсознательно пометить все имена существительные как «N», а все именные группы — как «NP», то ребенку нужно услышать всего около двадцати пяти различных видов именных групп, а слова усваивать по-одному — и все миллионы возможных комбинаций автоматически попадают в его распоряжение.

И действительно, если детям достаточно обнаружить только небольшое количество типов синтаксических групп, они автоматически приобретают способность продуцировать неограниченное число предложений, что является одной из основополагающих черт грамматики у людей. Возьмем синтаксическую группу the tree in the park 'дерево в парке'. Если ребенок мысленно пометит the park 'парк' как NP и одновременно пометит the tree in the park как NP, то благодаря получившемуся правилу можно создать NP внутри РР внутри NP — этот цикл может воспроизводиться бесконечно, например, так: the tree near the ledge by the lake in the park in the city in the east of the state... 'дерево на откосе возле озера в парке в городе на востоке штата...'. В противоположность этому ребенок, которому предоставлена свобода пометить in the park 'в парке' как один тип синтаксической группы, a the tree in the park — как другой, будет лишен глубинного понимания того, что синтаксическая группа содержит пример самой себя. Ребенок будет способен воспроизводить одну лишь эту синтаксическую структуру. Ментальная вседозволенность ограничивает детей, заданные на врожденном уровне ограничения освобождают их.

После того, как были заложены минимальные, но в общих чертах правильные принципы анализа структуры непосредственно составляющих, может быть расставлено по местам и все остальное в языке. Абстрактные слова — например, существительные, не относящиеся к предметам или людям — могут быть усвоены, если обратить внимание на то, где они находятся в предложении. Если слово situation 'ситуация' в предложении The situation justifies drastic measures 'Ситуация оправдывала жесткие меры' занимает позицию именной группы, то оно должно быть именем существительным. Если язык (такой как латынь или варльпири) позволяет одним и тем же синтаксическим группам стоять в предложении в разном порядке, то ребенок может для себя открыть это свойство, столкнувшись со словом, которое невозможно присоединить к дереву в ожидаемом месте, не вызвав пересечения ветвей. Ребенок, которому задала ограничения Универсальная Грамматика, знает, на чем заострить внимание, когда расшифровывает флексии падежей и согласования: флексия существительного может зависеть от того, стоит ли оно в позиции подлежащего или дополнения; глагольная флексия может зависеть от его времени, вида и лица, числа и рода его подлежащего и дополнения. Если бы возможности делать предположения не были этим и ограничены, то задача усвоения флексий была бы трудновыполнима: исходя из логики, флексия могла бы зависеть от того, какого цвета: красноватый или синеватый

Как дети учатся говорить

предмет обозначает третье слово в предложении, длинным или коротким является последнее слово, было ли предложение произнесено внутри помещения или снаружи, и от миллиарда других не имеющих отношения к действительности факторов, на которые пришлось бы отвлекаться ребенку, не имеющему грамматических ограничений.

* * *

Теперь мы можем вернуться к той головоломке, которая открыла эту главу: почему новорожденные не говорят? Мы знаем, что отчасти дело в том, что детям надо поприслушиваться к самим себе, чтобы усвоить, как работает их артикуляционный аппарат, и поприслушиваться к старшим, чтобы усвоить, какие фонемы, слова и какой порядок синтаксических групп употребляются носителями данного языка. Некоторые из этих достижений должны опираться на другие, заставляя развитие происходить последовательно: фонемы предшествуют словам, слова предшествуют предложениям. Но любой ментальный механизм, достаточно мощный, чтобы решить такую задачу, очевидно, может справиться с ней за несколько недель или месяцев, в течение которых он будет получать исходные данные. Почему же это последовательное развитие должно занимать три года? Нельзя ли его ускорить?

Вероятно, нет. Чтобы создать сложный механизм, требуется время, а человеческие детеныши, возможно, появляются из утробы до того, как их мозг полностью сформировался. В конце концов, человек — это животное с несуразно большой головой, а тазовое отверстие женщины, через которое эта голова должна пройти, обладает своей собственной величиной. Если бы дети оставались в утробе на срок, пропорциональный своему жизненному циклу, который мы могли бы высчитать, основываясь на сопоставлении с другими приматами, то они рождались бы в возрасте восемнадцати месяцев. А именно в этом возрасте дети в действительности и начинают складывать вместе слова. Тогда в каком-то смысле дети в самом деле говорят от рождения!

Мы также знаем, что детский мозг претерпевает значительные изменения после рождения. До рождения практически все нейроны (нервные клетки) уже сформированы, и они мигрируют в надлежащие места в мозге. Но размер головы, вес мозга и толщина мозговой коры (серого вещества), где расположены синапсы (соединения), способствующие процессу мышления, продолжают быстро увеличиваться в течение первого года жизни. Длинные нервные пути (белое вещество) формируются полностью к возрасту девяти месяцев и продолжают наращивать миелиновую оболочку, отвечающую за скорость реакции, в течение всего детства. Синапсы продолжают развиваться, их количество становится максимальным в период между девятым месяцем и вторым годом жизни (в зависимости от зоны мозга), и в это время у ребенка на 50% больше синапсов, чем у взрослого! Метаболическая активность мозга достигает взрослого уровня в возрасте примерно девяти — десяти месяцев и вскоре превосходит его, достигая

276 Глава 9. Говорящий новорожденный —рассказ о жизни в раю

пика в возрасте примерно четырех лет. Мозг формируется, не только наращивая нейронную ткань, но и избавляясь от нее. Большое количество нейронов отмирает еще в матке, и это отмирание продолжается в течение первых двух лет, приходя к одному уровню с появлением новых нейронов в возрасте семи лет. Количество синапсов уменьшается с возраста двух лет и на протяжении всего детства и подросткового возраста, когда метаболический уровень мозга возвращается ко взрослому уровню. Таким образом, развитие языка может «стоять в расписании» взросления организма, аналогично появлению зубов. Возможно, такие достижения в области языка, как лепет, первые слова и грамматика, требуют минимальных уровней объема мозга, белого вещества и дополнительных синапсов, особенно в языковых центрах мозга (которые мы рассмотрим в следующей главе). Итак, создается впечатление, что язык развивается настолько быстро, насколько с этим под силу справиться растущему мозгу. К чему такая спешка? Почему язык необходимо пустить в дело немедленно, в то время как остальное умственное развитие ребенка, похоже, происходит в более спокойном темпе? В своей книге по теории эволюции, часто называемой одним из самых серьезных трудов после работ Дарвина, биолог Джордж Уильяме рассуждает так:

Мы можем представить себе, что Гансу и Фрицу Каменное Зубило в понедельник говорят: «Не подходите к воде», но оба бегут и плещутся в реке, за что потом будут отшлепаны. Во вторник им говорят: «Не играйте с огнем», и снова они не слушаются, и снова получают шлепки. В среду им говорят: «Не дразните саблезубого тигра». На этот раз Ганс понимает сказанное, и последствия непослушания он запомнил твердо. Он благоразумно избегает встречи с саблезубым тигром, и отшлепан не будет. Бедный Фриц тоже не будет отшлепан, но совсем по другой причине.

Даже в наши дни смерть от несчастного случая — это частая причина детской смертности в раннем возрасте, и родители, которые не пускают в ход розгу в прочих случаях, могут прибегнуть к насилию, если ребенок играет с электрическими проводами или выбегает за мячом на улицу. Многие смерти маленьких детей от несчастного случая можно было бы предотвратить, если бы жертвы поняли и могли запомнить словесные инструкции и были бы способны эффективно использовать вербальные символы как замену реального опыта. То же самое могло быть справедливо и для первобытного общества.

Может быть, неслучайно рывок вперед в накоплении словарного запаса и овладении основами грамматики буквально наступают ребенку на пятки: способность ходить без сопровождения появляется примерно в пятнадцать месяцев.

* * *

Давайте завершим наше исследование жизненного цикла применительно к языку. Каждый знает, что учить иностранный язык во взрослом возрасте гораздо труднее, чем усваивать родной язык в детстве. Большинство взрослых так и не овладевают иностранным языком, особенно

Как дети учатся говорить

фонологией — отсюда и вездесущий иностранный акцент. В их речи часто встречаются «окаменелости» — постоянные ошибочные модели, которые не может устранить ни один учитель и никакие исправления. Конечно, индивидуальные различия велики и зависят от прилагаемых усилий, отношения, количества уделяемого времени, качества обучения и просто способностей, но, похоже, что существует потолок даже для самых талантливых взрослых при самых благоприятных обстоятельствах. В Соединенных Штатах актриса Мэрил Стрип считается признанной мастерицей имитировать акценты, но, как мне рассказывали, ее акцент в фильме «Пленти» показался англичанам ужасным, так же как и австралийцам — ее австралийский акцент в фильме про ребенка, съеденного собакой динго⁶'.

Языковому превосходству детей давалось много объяснений: им помогает материнский язык, они делают ошибки несознательно, у них большая мотивация к общению, им нравится соответствовать требованиям, у них нет ксенофобии, они не зажаты, и им не мешает родной язык. Но некоторые из этих объяснений вряд ли приемлемы в свете того, что мы знаем о процессе усвоения языка. Например, дети могут выучить язык и без стандартного материнского языка, они делают мало ошибок и не получают реакции на те ошибки, которые все-таки были сделаны. В любом случае события недавнего времени ставят под сомнение эти социальные и мотивационные объяснения. При том, что все остальные факторы верны, главный бросается в глаза — возрастной фактор.

Один из самых убедительных тому примеров — это люди, иммигрировавшие после пубертатного возраста, даже те из них, что добились успеха. Только немногие очень способные личности с сильной мотивацией овладевают большей частью грамматики иностранного языка, но не его характерным звучанием. Генри Киссинджер, иммигрировавший в Соединенные Штаты подростком, сохраняет часто пародируемый немецкий акцент; у его брата, который моложе на несколько лет, акцента нет. Родившийся на Украине Джозеф Конрад, родным языком которого был польский, считается одним из лучших англоязычных писателей нашего столетия, но у него был такой сильный акцент, что друзья едва его понимали. Даже те взрослые, которые успешно овладели грамматикой, зачастую находятся в зависимости от постоянного (и сильного!) самоконтроля, в отличие от детей, для которых усвоение языка — это естественный процесс. Владимир Набоков, другой блестящий англоязычный автор, отказывался читать лекции или давать интервью спонтанно, настаивая на том, чтобы заранее расписать текст слово за словом с помощью грамматик и словарей. Он скромно признавался в том, что: «Я думаю как гений, пишу как выдающийся автор и говорю как ребенок». А ведь он еще и обладал тем преимуществом, что одна из воспитывавших его нянь была англоязычной.

Более систематизированные факты предлагает нам психолог Элисса Ньюпорт и ее коллеги. Они протестировали тех студентов и преподава-

' Речь идет об австралийском фильме режиссера Фреда Шепизи «Крик в темноте» («Cry in the dark», 1988 г.) в котором снималась Мэрил Стрип. — Прим. ред.

278 Глава 9- Говорящий новорожденный — рассказ о жизни в раю

телей Иллинойсского университета, которые были выходцами из Кореи и Китая и провели в Соединенных Штатах как минимум десять лет. Этим иммигрантам было предложено 276 простых предложений на английском, половина из которых содержала грамматические ошибки, например: The farmer bought two pig 'Фермер купил двух свинья' или The little boy is speak to a policeman 'Мальчик говорить с полицейским'. Эти ошибки (которые предлагалось исправить) были ошибками с точки зрения языка, на котором говорили вокруг, а не «правильного» языка письменной речи. Те иммигранты, которые попали в Соединенные Штаты в возрасте между тремя и семью годами справились с заданием точно так же, как и коренные американцы. Те, кто приехал в возрасте от восьми до пятнадцати лет справились с ним хуже, причем их результаты были тем хуже, чем в более позднем возрасте они приехали, а те, кто приехал между семнадцатью и тридцатью девятью годами, справились с заданием хуже всех и показали большой разброс результатов вне зависимости от возраста, в котором они приехали. А как насчет овладения родным языком? Те случаи, когда люди дожили до пубертатного возраста, не овладев никаким языком, являются редкостью, но все они предоставляют возможность сделать некоторое заключение. В главе 2 мы видели, что те глухие, которым не дают возможности познакомиться с жестовым языком, пока они не станут взрослыми, никогда не владеют им так же хорошо, как те, кто усвоил его детьми. Из тех детей-маугли, которых находят в лесах или в домах у психически неполноценных родителей после пубертатного возраста, некоторые овладевают словами, а некоторые, как, например, «Джини», найденная в 1970 г. в возрасте тринадцати с половиной лет в пригороде Лос-Анджелеса, научилась продуцировать неоформленные, напоминающие пиджин предложения:

Mike paint 'Майк рисовать'.

Applesauce buy store 'Яблочный соус купить магазин'.

Neal come happy; Neal not come sad 'Нил приходить веселый; Нил не приходить грустный'.

Genie have Momma have baby grow up 'Джини мама ребенок растить'.

/ like elephant eat peanut 'Мне нравится слон есть орех'.

Но они никогда не бывают способны овладеть грамматикой языка в полном объеме. В противоположность этому другому ребенку по имени Изабель было шесть с половиной лет, когда она со своей немой, умственно неполноценной матерью сбежала из заточения в тишине в доме своего деда. Спустя полтора года она усвоила полторы-две тысячи слов и продуцировала сложные грамматически правильные предложения, например:

Why does the paste come out if one upsets the jar? 'Почему клей вытекает, если

перевернуть банку? ' What did Miss Mason say when you told her I cleaned my classroom? 'Что сказала

мисс Мейсон, когда вы сказали ей, что я убиралась в своей классной

комнате? ' Do you go to Miss Mason's school at the university? 'Вы ходите на уроки мисс

Мейсон в университете? '

Как дети учатся говорить

Очевидно, что она была на пути к тому, чтобы усвоить английский так же успешно, как и любой другой, единственную разницу составлял нежный возраст, в котором она начала это делать.

Когда речь идет о тех, кому, как и Джини, не удалось освоить язык, всегда существует подозрение, что отсутствие сенсорных ощущений и эмоциональные травмы, полученные в ужасных условиях изоляции, каким-то образом повлияли на способность к обучению. Но недавно всплыл на поверхность поразительный случай, когда родной язык пришлось учить во взрослом возрасте нормальному человеку. «Челси» родилась глухой в отдаленном городке на севере Калифорнии. Один за другим низко квалифицированные доктора и клиницисты ставили ей диагноз умственной отсталости и эмоциональной дефективности, будучи не в состоянии диа-гносцировать ее глухоту (таковой была в прошлом судьба многих глухих детей). Она выросла застенчивой, зависимой, лишенной речи, но во всем остальном эмоционально и неврологически нормальной, оберегаемой любящей семьей, которая никогда не верила в диагноз отсталости. В возрасте тридцати одного года ее отвели к неврологу, который был поражен этим случаем и снабдил ее слуховыми аппаратами, улучшившими ее слух почти до нормального уровня. Интенсивная реабилитационная терапия вывела ее на такой уровень, при котором ее интеллект (согласно тестам) оказался равен интеллекту десятилетнего ребенка, она знает две тысячи слов, работает в офисе у ветеринара, читает, пишет, разговаривает, и стала общительной и независимой. У нее есть только одна проблема, которая становится очевидной, едва Челси открывает рот:

The small a the hat 'Маленькая это э-э та шляпа'.

Richard eat peppers hot 'Ричард есть перец горячий'.

Orange Tim car in 'Оранжевая машина Тим внутри'.

Banana the eat 'Банан это съесть'.

/ Wanda be drive come 'Я Ванда буду привозить прийти'.

The boat sits water on 'Лодка вода на ней'.

Breakfast eating girl 'Завтрак есть девочка'.

Combing hair the boy 'Волосы причесывать мальчик'.

The woman is bus the going 'Женщина будет автобус это идти'.

The girl is cone the ice-cream shopping buying the man 'Девочка рожок мороженое

магазины купить человек'.

Несмотря на интенсивное обучение и заметный прогресс в других областях, синтаксис у Челси причудливый.

Если суммировать сказанное, то нормальное овладение языком гарантировано детям до шестилетнего возраста, и с этого момента оно все больше и больше ставится под угрозу до достижения ими пубертатного возраста, а потом редко имеет место. Вероятные причины этого — возрастные изменения в мозге, такие как уменьшение уровня метаболизма и количества нейронов на протяжении младшего школьного возраста и достижение наименьшего количества синапсов и уровня метаболизма примерно в пубертатном возрасте. Мы знаем, что мозговой центр, отвечающий за усвоение языка, в детстве пластичнее; дети усваивают язык или

280 Глава 9. Говорящий новорожденный — рассказ о жизни в раю

восстанавливают его (хотя и не в полной мере), когда левое полушарие мозга повреждено или даже удалено хирургическим путем, но подобное повреждение во взрослом возрасте обычно приводит к постоянной афазии.