Пластидуальные Души и сознательные клеточки нервов

Но невозможно предвидеть конца таким чудесам со стороны Геккеля и его Школы, которых оккультисты и теософы имеют полное право рассматривать, как материалистических бродяг, преступивших границы метафизической области. Не удовлетворившись отцовством Bathybius'a Haeckelii, они изобрели теперь «пластидуальные души» и «души-атомов»[1602] на основе чисто слепых механических сил материи. Нам сообщают, что:

«Изучение эволюции души-жизни показывает нам, что она проложила себе восходящий путь, начиная от низших стадий простой души-клеточки, через изумительный ряд постепенных стадий в эволюции, вплоть до души человека»[1603].

«Изумительный», воистину, – ибо эта дикая фантазия основана на сознании «нервных клеточек». Действительно, как он говорит нам:

«Как бы мало ни были мы в состоянии объяснить, в настоящее время, полностью природу сознания[1604], тем не менее, сравнительное и генетическое наблюдение его ясно устанавливает, что оно есть лишь более высокая и сложная функция нервных клеточек»[1605].

Песнь Герберта Спенсера о сознании – пропета и, отныне, она может быть безопасно сложена в кладовых устаревших теорий. К чему, однако, приводят Геккеля его «сложные функции» его научных «нервных клеточек»? Еще раз прямо к Оккультным и Мистическим Учениям Каббалы о происхождении Душ, как сознательных и несознательных Атомов; к Монаде Пифагора и Монадам Лейбница и к «Богам, Монадам и Атомам» нашего Эзотерического Учения[1606]; к мертвой букве Оккультных Учений, оставленных для 709] каббалистов- любителей и профессоров церемониальной Магии. Ибо вот что говорит он, объясняя недавно изобретенную им терминологию:

«Пластидуальные Души. Пластидулы или протоплазматические молекулы, малейшие, однородные частицы протоплазмы, должны рассматриваться на основании нашей пластидуальной теории, как активные факторы всех жизненных функций. Пластидуальная душа отличается от неорганической молекулярной в том, что она обладает памятью»[1607].

Эту теорию он развивает в своей удивительной лекции о «Перигенезисе Пластидул или о Волнообразных движениях Живых Частиц». Это есть улучшенная теория Дарвина о «Пангенезисе» и дальнейшее приближение, осторожное движение по направлению к «Магии». Первая, как это объясняет автор «A Modern Zoroastrian», [1608] есть предположение, что:

«Некоторые из действительных тождественных атомов, составлявших часть тел наших предков, передаются, таким образом, через их потомство на протяжении поколений так, что мы дословно являемся «плотью от плоти» первичной твари, развившейся до человека».

Со своей стороны, Оккультизм утверждает, что – (a) жизне-атомы нашего Жизненного Принципа (Прана), когда человек умирает, никогда не погибают окончательно; и что те атомы которые больше всего насыщены Жизненным Принципом, независимым, вечным, сознательным фактором, частично передаются от отца к сыну через наследственность и еще раз частично привлечены вместе и становятся оживляющим принципом нового тела при каждом новом воплощении Монады. Ибо (b), как Индивидуальная Душа всегда одна и та же, так и атомы низших принципов (тела, его астрала или жизненного двойника, и т. д.) привлекаются по сродству и кармическому закону всегда к той же самой индивидуальности на протяжении целого ряда различных тел[1609].

Чтобы быть справедливыми, не говоря уже о логичности, наши современные геккелианцы должны бы вынести резолюцию, что отныне «Перигенезис Пластидул» и прочие подобные лекции должны быть переплетены в одну книгу, вместе с лекциями по «Эзотерическому Буддизму» и о «Семи Принципах Человека». Таким образом, общественное мнение получило бы, во всяком случае, возможность сравнить оба учения, и затем судить, которое из них является наименее или наиболее нелепым, даже с точки зрения материалистической и точной науки.

Так оккультисты, которые относят каждый атом во Вселенной, будь он агрегатом или одиноким, к Одному Единству, к Универсальной Жизни; кто не признают, что в Природе могло бы существовать что-либо неорганическое, кто не знают 710] такой вещи, как мертвая Материя – оккультисты последовательны в своей доктрине о Духе и Душе, когда они говорят о памяти, существующей в каждом атоме, о воле и ощущении. Но что может предполагать материалист под этой квалификацией? Закон биогенезиса, в смысле, даваемом ему последователями Геккеля, есть результат неведения учеными Оккультной Физики. Мы знаем и говорим о «жизне-атомах» и о «спящих атомах», потому что мы рассматриваем эти обе формы энергии – кинетическую и потенциальную – как производные от одной и той же силы или от Единой Жизни, и рассматриваем последнюю, как источник и двигатель всего сущего. Но что это такое, что наградило энергией и, в особенности же, памятью «пластидуальные души» Геккеля? «Волнообразное движение живых частиц» становится понятным на основании теории о Единой Духовной Жизни, всемирного Жизненного Принципа, независимого от нашей Материи и проявляющегося, как атомическая энергия лишь на нашем плане сознания. Это есть то, что, будучи индивидуализировано в человеческом цикле, передается от отца к сыну.

Итак, Геккель, изменив дарвиновскую теорию, предпосылает «более правдоподобно», как думает это автор «A Modern Zoroastrian»:

«Что не тождественные атомы, но их особые движения и способы агрегации передавались, таким образом, [через наследственность]»[1610].

Если бы Геккель, или какой-либо иной ученый, знал больше, нежели любой из них знает о природе атома, то он не стал бы искать возможности улучшить это таким образом. Ибо он лишь утверждает то же самое, но в более метафизических выражениях, чем Дарвин. Жизненный Принцип или Жизненная Энергия, которая вездесуща, вечна, нерушима, есть Сила и Принцип, как нуменон, но когда она проявлена в Атомах, она есть феномен. Это одно и то же и – не может рассматриваться, как отдельные понятия, разве только в материализме[1611].

Далее Геккель возвещает о Душах-Атомах нечто, что на первый взгляд кажется таким же оккультным, как и Монады Лейбница:

711]

«Недавний спор относительно природы атомов, которые мы должны рассматривать в той или иной форме, как ультимативные факторы во всех физических и химических процессах, по-видимому, может быть весьма легко разрешен представлением, что эти малейшие массы обладают, в качестве центров силы, постоянной душой, что каждый атом обладает ощущением и силою движения»[1612].

Он ни слова не говорит относительно того факта, что это есть теория Лейбница, при чем чрезвычайно оккультная. Также он не понимает термина «душа», как мы понимаем его; ибо для Геккеля душа, вместе с сознанием, есть просто лишь продукт серого вещества мозга, вещь, которая как и душа-клеточка,

«Так же неразрывно связана с протоплазмическим телом, как человеческая душа связана с мозгом и спинным хребтом»[1613].

Он отвергает заключения Канта, Герберта Спенсера, дю Буа-Рэймонда и Тиндалля. Последний высказывает мнение всех великих ученых, так же как и мнение величайших мыслителей, настоящих и прошлых эпох, говоря, что:

«Переход от физики мозга к соответствующим фактам сознания, немыслим. Если бы наши умы и чувства были так..... просвещены, чтобы дать нам возможность видеть и чувствовать самые молекулы мозга; если бы мы были способны следить за всеми их движениями, всеми их группировками..... их электрическими разрядами.... все же, мы были бы так же далеки от решения проблемы, как и раньше.... Пропасть между двумя классами феноменов, все же, оставалась бы непроходимой для интеллекта».

Но сложная функция нервных клеточек великого немецкого эмпирика или, иными словами, его сознание, не позволяет ему приобщиться к заключениям величайших мыслителей нашей планеты. Он более велик, нежели они. Он утверждает это и возражает всем:

«Никто не имеет права утверждать, что в будущем мы не будем в состоянии перейти за пределы этих границ нашего знания, которые в настоящее время кажутся нам непроходимыми»[1614].

И он приводит из Введения Дарвина к «Происхождению Человека» следующие слова, которые он скромно прилагает к своим ученым противникам и к самому себе.

«Всегда те, кто знают мало, но не те, кто знают много, утверждают позитивно, что эта или та проблема никогда не будет разрешена наукою».

Мир может чувствовать себя удовлетворенным. Недалек тот день, когда «трижды великий» Геккель докажет, к своему собственному удовлетворению, что сознание сэра Исаака Ньютона было, физиологически выражаясь, лишь отраженным действием (или минус сознание), причиненным перигенезисом пластидул нашего общего предка и старого друга, монеры 712] Геккеля. Хотя упомянутый Bathybius был обнаружен и выявлен, как обманщик, симулирующий органическую субстанцию, которую он не представляет и, хотя среди детей человеческих, одна лишь жена Лота – и то лишь после ее неприятного превращения – могла сослаться на щепотку соли, как на своего предка; но все это нисколько не смутит его. Он будет продолжать утверждать так же хладнокровно, как он делал это всегда, что лишь особый вид и движение призрака, давно исчезнувших атомов нашего отца Bathybius'a, которые – будучи переданы на протяжении эонов времени в ткань клеточек серого вещества мозга каждого великого человека – заставили Софокла и Эсхила, так же как и Шекспира, писать их трагедии, а Ньютона его «Principia», и Гумбольта его «Космос», и так далее. Они также подсказали Геккелю изобрести греко-латинские слова, длиною в три дюйма, претендующие на большой смысл, на самом же деле, ничего не означающие.

Конечно, мы вполне сознаем, что истинный, честный эволюционист согласен с нами; и что он первый скажет, что геологические рекорды не только не совершенны, но что имеются огромные пробелы в разрядах, до сих пор найденных окаменелостей, которые никогда не смогут быть заполнены. Кроме того, он скажет нам, что «ни один эволюционист не предполагает, что человек произошел от какой-либо существующей, или же давно исчезнувшей человекообразной обезьяны», но что человек и человекообразные обезьяны произошли, вероятно, эоны тому назад от какого-либо общего коренного типа. Тем не менее, как это указывает де Катрефаж, он также выдвинет, как доказательство, подтверждающее его заявление, все изобилие недостающих свидетельств, говоря, что:

«Все формы жизни не сохранились в рядах окаменелостей, ибо возможности на сохранение были редки и малочисленны среди.... [даже у примитивного человека], ввиду обычая погребать и сжигать своих умерших».

Это именно то, что мы сами утверждаем. Именно, возможно, что будущее готовит нам открытие гигантского скелета атланта в тридцать футов ростом, так же как и окаменелость, принадлежащую питекоиду, «недостающему звену»; только первый случай более правдоподобен.

713]