Плавающий шкаф

«Самая тёмная ночь перед рассветом» - о его состоянии в ту секунду нельзя было сказать лучше. В этот самый момент Джим, как никогда был близок с природой. Общие черты, не только описывающие их внутренний мир, но и лик, казалось бы, разные, но стоит только приглядеться, на секунду докопаться, и ты поймёшь, как они были похожи в ту ночь. В ожидании чего-то лучшего, чего-то, напоминающего обновление, он буквально замер, а с ним замерло всё живое. Мог ли он тогда подозревать, что вышесказанное обновление будет столь глобальным? Трудно сказать...
Злость, ненависть, жестокость – эти три сплетённых между собой качества казались пустяком по сравнению с тем, что испытывал он в ту секунду. Скука, хандра, ощущение своей ненужности и бесполезности – такое точно не пожелаешь врагу, да никто и не задумывался. Ощущение полной пустоты. Заметив за ним такое, кто-нибудь попытался бы ему помочь, но что, если задатки такого чувства стали появляться ещё с самого начала, с самого рождения. Никому не хочется менять обыденность – все боятся перемен. Все, но не он! Джим в них нуждался, как обезвоженный путник нуждается в глотке воды, находясь в жаркой пустыне. Как ребёнок, лишившийся матери, нуждается в заботе. Как, упавший в бою, воин нуждается в спасении.
Планета Земля, или, как сейчас говорят «косточка», перестала быть вишней. Слишком поздно сеять удобрения - плод испортился и ничего уже не сделать. Радует лишь одно – худшие последствия позади, и новых изменений в природе ждать не стоит, как минимум, миллионы лет. Люди должны были ответственнее относиться к тому, что помогало им жить. Они, получив от природы всё, забыли о благодарности и постепенно всё уничтожили. Кто-то скажет, что виноваты землетрясения, цунами и прочие катаклизмы, но на самом деле это не так. Никто не хочет признавать своей вины. К этому причастен никто-то один, не группа людей, а именно все! Каждое движение, каждый поступок, хотя точнее сказать проступок, вели к этому. Многие жаловались, многие плакались, но делать это сегодня, когда всё позади, так сказать, не актуально. Ведь даже если маленькая антилопа, спасая свою жизнь, обернётся назад, то единственное будущее, которое будет её ждать – это смерть! Единственный выход – это неизбежность будущего, которое подстерегает тебя, буквально, на каждой секунде.
Все эти размышления о причастности человеческой цивилизации, конечно, всплывают на поверхность, причём довольно часто, но мало кто постарался разобраться в проблеме до конца. А нужно ли это? Неизвестность бывает полезной…. Так от чего же случился этот катаклизм, после которого люди потеряли, не только большую часть суши, но и, что-то более важно, - потеряли самих себя. Буря. Другим словом и не опишешь то, что произошло за последние сто лет. Наводнения, землетрясения, ураганы и извержения вулканов – вот главные «виновники торжества», если будет корректно их так назвать. Все думали, что подобное событие произойдёт мгновенно, например, если бы Земля столкнулась с огромной кометой – это было бы большим облегчением для многих, но не тут-то было. Конец света начался не в в тот момент, когда появились атомные станции, или когда появились оружия, а именно тогда, когда появились люди. Он был неизбежен. Оказалось, что за наши жизни пришлось платить всё теми же жизнями. Смогли бы мы что-то изменить? Вряд ли, лично я бы отказался, веря в неизбежность будущего. «Делай, что делаешь и будет, что будет» - он часто любил говорить эту фразу, которая, конечно, была придумана кем-то из прошлой эры. Просто она имела большой смысл и наполняла многих оптимизмом. А сейчас, когда люди утратили веру даже в бога, оптимизм спасал души людей от смятения.
К слову о чём-то всемогущем, в нынешний 2091 год, Джимми так же, как и многие потерял веру в религию и даже в бога. Это можно объяснить тем, что в то время, когда «конец» был в самом разгаре, бог не помог никому - все чего-то лишились: будь то родные, или друзья, или даже домашние питомцы! Хотя, на Земле осталась какая-то часть верующих, но она настолько незначительная, что в дни супер новой эры их зачастую считают глупцами. Теперь людям приходится полагаться лишь на самих себя. Возможно, кто-то всевластный и есть, но стоять на месте и ждать от него помощи не приходится.
Что ж, тогда, как я уже говорил, в разгаре был 2091 год от Рождества Христова. Исходя из того, что «Конец» случился в 2072 году, сейчас по новым исчислениям был всего лишь 19 год супер новой эры. И хотя многие отказались от исчислений времён года прошлой эры, мне, лично, они были по душе. За эти 19 лет случилось множество глобальных перемен. Например, именно за этот временной промежуток, единственным верным языком на планете стал Английский, хотя некоторые люди говорят и на других, но такие языки сейчас стали называть «Старинными», и люди пользуются ими лишь для перевода некоторых уцелевших памятников древней культуры.

Так же, после «Конца» законодательная система стала единой во всём мире, а собственно весь этот современный мир, покрытый на 90 процентов водой, разделился на множество островных городов. Говорят, что, до всемирного апокалипсиса, люди передвигались из города в город на железных конях с колёсами вместо копыт, теперь же передвижение людей проходит с помощью кораблей, лодок или других наводных транспортов. В общем, я мало знаю о том, как жили люди до «Конца», но с точностью могу сказать, что жизнь изменилась, и эти изменения произошли невероятно быстро, поэтому, возможно, не все люди из прошлой эры к ним привыкли, но что поделать.… Полагаю, надо стараться и жить дальше!

В тот день, 30 апреля, ему исполнилось 18 лет, с которых, по новым законам, разрешено было покидать свой родной остров. Для него, так сказать родиной, был островной город рыбаков, имеющий название «Писаторий», входящий в созвездие Черепахи - самое мирная и добрая часть современного мира.
Джим стоял на скале, на самом краю острова почти в полночь, визуально прощаясь со своей родиной. Со своими друзьями, с которыми он так любил играть в пиратов, и воспитателями, которые вырастили младенца – беднягу, он не хотел прощаться, ибо не хотел их расстраивать, а родителей он потерял, как только родился, поэтому знал их только из рассказов некоторых старейшин, родившихся не в супер новой эре.

Как и куда отправляться он не знал, да это было и не важно для него. Единственное, о чём он думал тогда, это то, что ждёт его впереди. Он сильно жаждал приключений, и, заглянув немножко вперёд, скажу вам – он их получит сполна.
«…Я бежал на встречу к Солнцу, восходящему далеко за горизонтом. Оно казалось мне таким беззаботным и отстранённым от всех. Оно чем-то напоминало меня в те секунды: я не думал ни о чём и ни о ком, просто бежал…» - писал он в своём личном дневнике о тех событиях. И хотя в его городской школе не уделяли особое внимание грамматике и пунктуации, а делали уклон в рыболовстве, он всё равно любил читать. Из книг Джимми взял большую часть того, что знал, поэтому он сильно отличался от местных подростков, которые дни на пролёт проводили в воде, охотясь на рыб. Он же считал, что физические умения и возможности стоят на втором месте после умственных способностей. Такие доводы объясняли его хилое, но вытянутое тело, и большой плоский лоб. Он любил сидеть где-нибудь на открытой поляне и смотреть за облаками, впитывая в себя лучи солнца, как цветок. Наверное, это и послужило одной из причин его большого роста. И хоть он был всегда выше всех, выглядел он очень молодо. Трудно было отыскать хоть одну морщинку на его румяном лице. Он никогда особо не следил за своей внешностью, довольствуясь тем, что имеет, поэтому его светлые, как сено, волосы всё время торчали во все стороны, пытаясь достать до неба. Он как-то сказал: «Зачем тратить время на такую глупость, как прихорашивания?». Я, конечно, не поддерживал его в этом плане, но эта его не ухоженность, пожалуй, была его фишкой. Трудно представить его причёсанным, с заправленной рубахой и штанами без потёртостей, я бы даже сказал невозможно. Но рост и неряшливый вид – это не единственные его отличительные черты. Ярко-голубые глаза, прошу прощения за тавтологию, бросались людям в глаза так же сильно, как, например, большой шрам на лице у какой-либо женщины. Зрачки, вечно наполненные интересом, сияли, как фонари. В их отражении можно было увидеть всё, что творится у него в душе. Ну по крайней мере, я, при нашей первой встрече, заглянув в его небесного цвета глаза, понял, что он человек полный доброты, и я не ошибся.

Насчёт других его специфических признаков внешности, я не могу припомнить что-то такое, кроме родинки, которая находится у него прямо над губой. Она, как своя луна для рта, как бы это странно не звучало. Трудно представить его губы без этого «спутника». Такая, особо неприметная внешность, почему-то запомнилась мне навсегда. Возможно, память о человеке формируется, не исходя из его яркого или обычного внешнего вида, а из-за его поступков. Что ж, тогда, можно сказать, что поступкам, которые он совершал, должна была соответствовать внешность куда более яркая и неординарная. Хотя схожий признак его облика и поведения всё же был – и это доброта. Все его поступки были такими непринужденными и искренними, как и его взгляд, без какого-либо коварства. Именно таким я его помню. Наверное, таким он и был в тот момент, когда покидал свой остров – за неделю до нашей с ним первой встречи.
Он бежал, чувствуя себя полностью свободным и чистым, таким же, как океан, который вот-вот откроется ему. Его лодка стояла на берегу, кое-как виднеясь в кустах, где он её спрятал. Он сделал это, наверное, чтобы избежать лишних вопросов. Хотя, кто знает? В те суетные годы воришек и бандитов было очень много. В основном, это те люди, которые не смогли найти себе работу из-за суровых законов супер новой эры. Такие люди могли запросто украсть лодку, даже самодельную, лишь бы придумать, как извлечь из неё пользу. Но, если быть совсем откровенным, его лодка была похожа скорее на пару кусков дерева, обвязанных верёвкой, с парой самодельных ящиков и палкой по центру, обмотанной какой-то старой тканью. Место в лодке нашлось и для двух самодельных вёсел, которые были так же не особо хорошо сделаны. Как я уже говорил, он не был мастером на все руки, поэтому его работу трудно назвать ювелирной, но всё было доведено до ума на столько, что этот кусок старого дерева спокойно мог проплыть через целое море, будь на то надобность.
Что ж, он, добравшись до лодки, отдышался и осмотрел скалу, на которой он стоял ещё пару минут назад. Она вызывала у него особую ностальгию из-за того, что он с самого детства любил сидеть на ней и смотреть на океан. Кто бы мог подумать, что однажды он покинет свой родной остров?

Наконец, этот момент настал. Джимми схватил одну из верёвок на лодке и потащил её по воде до тех пор, пока это некрасивое изделие не вышло из густых кустарников. Такая, с виду маленькая, но довольно тяжёлая лодка, с трудом смогла отплыть на метр из-за обильного количества наводных растений и водорослей, но всё же смогла, что и радовало нашего героя, который почему-то ни на секунду не сомневался, что его сооружение сможет плыть. Закинув свои вещи на палубу, он залез в свой «ковчег» и натянул самодельные паруса.

«И я поплыл в неизвестность…» - писал он о том моменте в своём дневнике, устроившись удобнее на шершавой палубе.

Погрузившись в трепетные воспоминания, он перестал следить за тем, как и куда плыла лодка. И вот, казалось бы, за мгновение она была уже в сотне метров от острова «Писаторий», на котором он родился и, который ему пришлось покинуть в 18 лет, чтобы покорить океан. И хоть на его лице была улыбка, он немного грустил. Тяжело бросать то, к чему ты уже привык. Его успокоила клятва, которую он дал себе, когда остров уже исчезал за горизонтом: «Я точно знаю, что вернусь сюда. Я ни за что не сдамся и не паду, обещаю. Когда мы снова встретимся, я буду совсем другим человеком…». Иной скептик усомнился бы в его клятве, глядя на лодку, лучшее описание для которой - «Плавающий шкаф». Любой адекватный человек отказался бы проплывать на таком обрубке даже узенькую речку, потому что внешне эта лодка не внушала особого доверия. Но, как оказалось, внешность обманчива.…
Это лодка была полностью продумана. Любая её деталь, любой кусочек деревянной щепки на ней имел своё предназначение. Позади, с помощью гвоздей, были прикреплены два ящика, один за другим. В первом находилась самая разная палитра из еды: съедобные корни растений, связанных друг с другом; несколько огромных пучков морской капусты, спрятанных в самом низу; хлебцы, завёрнутые в бумагу; сухари, мелко порезанные и покрытые специями; сушеная рыба, уже почищенная для удобства и так далее. В соседнем ящике стояли бутылки, наполненные доверху пресной водой. Их было около десяти, на случай, если суша покажется не скоро. Так же, позади лодки, помимо ящиков, лежал рюкзак с одеждой путешественника. Казалось бы, покидая родину, надо брать одежды более, чем в одном рюкзаке, но он, ввиду своего характера, не видел в этом смысла.

По центру лодки стояла мачта, высотой в пару метров, на которой была закреплена ткань. У этого куска простыни была роль паруса, поэтому мачта на корабле была продумана с особым умом. Всё было тщательно связанно шерстяными нитками, которые он незаметно украл у соседской старухи Изрианы, которая, к слову, сделала одежду нашему герою, ввиду своей любви к шитью.

Справа от мачты красовалась доска, которая служила крышей, спасающей от дождей. Под ней лежали всякого рода полотенца и одеяла, создающие относительно комфортное спальное место. На этой самой доске, укрывающей от дождя, он проводил большую часть времени своего плавания, сидя там и смотря в даль, именно поэтому там лежали особо важные вещи: его личный дневник, карандаш и нож.

Напротив кровати, дальше мачты, не было ничего, поэтому он сложил там удочку и вёсла, напоминающие лопаты. Спереди лодки была табуретка, около которой, прям у самого края, был прибит к полу ещё один деревянный ящик. Ящик этот был наполнен водой из моря и служил на плоту небольшой кухней, где можно помыть руки или еду и даже сварить рыбу. За пару недель до отплытия, он нашёл небольшую грелку, на старом складе научного центра острова. Это приспособление, по-видимому, осталось с прошлой эры, и должно было перейти в руки учёных, живущих в столице королевства. Но, пожалуй, нашему новоиспечённому путешественнику она была нужнее, ибо в дуете с водой, грелка стала очень полезным инструментом. Самодельная печь, изготовленная как раз из этой грелки, могла нагреть воду всего лишь минут за 30.

В общем, подводя итог, можно сказать, что он продумал на этой лодке всё, сделав из неё небольшое жилище, но в спешке его ум кое-что упустил… Морская болезнь, которая началась у него уже через пару минут после отплытия. Каждый моряк должен знать, что с такими проблемами, как укачивание, в море делать нечего. Но откуда он мог знать это, не выходя ни разу в жизни в море?

«Это просто невыносимо… Хуже, чем даже зубная боль или перелом кости!» - писал он о морской болезни в своём дневнике, через какое-то время, после отплытия. «Лодку кидает из стороны в сторону, как осенний золотистый лист, уныло падающий с дерева. Так и хочется взять и спрыгнуть в воду, поплыть к рыбам, чтобы бороздить тёмные глубины морей. Живёшь беззаботной жизнью, ешь другую, более мелкую рыбу, откладываешь икру. Хотя с другой стороны, наверное, это очень скучно…» - нелестно описывал наш герой своё неблагополучное плавание и все проблемы, связанные с ним, в перерывах между поеданием пищи и смотрением на небо, потому что, как оказалось, делать ещё что-то, будучи посреди моря, очень трудно. Трудно, но что поделать? Чтобы не сойти с ума от одиночества, приходилось себя чем-то завлекать: вести дневник, ловить рыбу и даже разговаривать с ней.
«Куда не посмотри – повсюду треклятое море, чтоб его! В такие моменты начинаешь задумываться о чём-то вечном, о жизни, о боге…». Действительно, бездонное море, сливаясь с сине-голубым небом, создавало ощущение, будто ты находишься в четырёх стенах, покрашенных в синий цвет. Небо было настолько ясным, что птицы, пролетающие на его фоне, выделялись, как родимые пятна на теле бледного человека. Море было умиротворенным, как долго тлеющий кусок бревна. Ветер, а точнее сказать лёгкий бриз, был, но несильный, отчего движение лодки нельзя было назвать стремительным и быстрым. Всё было идеально. Подозрительно идеально. Затишье перед бурей? Возможно.
Если честно, то даже какое-то лёгкое волнение моря было бы лучше для него тогда, чем эта мёртвая тишина, веющая каким-то заговором. Наш герой смотрел в даль, где, как раз недавно, исчез родной остров, имеющий статус мирного острова рыбаков, торгашей и строителей.

«Пискаторий» был довольно знаменитым островом. Именно на месте, где сейчас находится этот островной город, пока ещё не случился «Конец» родился ныне правящий король Эдвард Новейший, настоящая фамилия которого Фишер, что с английского означает «Рыба». Отсюда и название города. Будучи королём, в супер новой эре, Эдвард бывал на острове всего раз, и то 8 лет назад, во время контрольных объездов островов созвездия Черепахи, с целью осмотра нынешней жизни людей. К слову о созвездиях, их на тот момент было 5. Каждое созвездие представляло собой что-то вроде государства, включающего в себя целую систему островов, свой герб, свод некоторых законов и правил, но при этом подчинялось Королю. Самой мирной и отдаленной такой системой было созвездие Черепахи, включающее в себя 7 крупных и 26 мелких островов и архипелагов. Вторым по отдалённости к аристократическому созвездию Льва, было созвездие Верблюда, куда и стремился попасть наш герой, плохо знающий географию супер новой эры.
За пару дней до отплытия, дядя Боб, воспитавший юного моряка, рассказывал об одном его дальневосточном путешествии на рыбачьем судне. Его жена, тётя Джодит, с особой угрюмостью слушала истории своего мужа, в которых он на длительное время покидал родной дом, ибо они навевали ей чувство одиночества, которое она испытывала, когда провожала Боба в путь, а наш герой, напротив, очень любил слушать байки своего неродного дяди. Именно из одной такой истории он извлёк для себя, что «Верблюд» прячется от «Черепахи» там, где восходит солнце. Это информация помогала ему обходиться без карты, которую он позабыл взять с собой, ввиду своей забывчивости, которая не раз его подводила. Зная, что солнце восходит на востоке, наш герой специально отплыл именно утром, чтобы ещё раз убедиться в верности пути, но вскоре Солнце было уже вверху, словно подвешенная на потолке люстра с миллионами маленьких свечей. Лето уже наступило, и именно такое положение солнца было самым опасным для человека, боявшегося получить солнечный удар. Наш герой был в плаванье всего пол дня, но уже испытывал сильную тошноту и головокружение, а солнце, находящееся в зените с лёгкостью могло добить и без того тягостное состояние юноши, именно поэтому, он незамедлительно спрятался в той спальной комнатке, напоминающей гроб. Забравшись подальше от Солнца, он закрыл свои покрасневшие от напряжения глаза, чтобы дать им возможность отдохнуть.
Тогда-то он и увидел этот сон впервые…
«Молодой юноша в блестящих доспехах, отливающих чёрным цветом, стоит лицом к восходящему солнцу. Под стальными доспехами прячется кольчуга, покрывающая весь торс мужчины, который кажется более массивным, прячась в броне, словно черепаха в своём панцире. Неуклюжими кажутся шорты, портящие общий вид. Они, лёгкие и доступные, создают контраст с тяжёлыми и неприступными доспехами, надетыми на теле выше. Единственный элемент, придающий шортам грозный вид, - это ножны с мечом, который, словно сверкает на солнце. Меч этот не простой, ибо покрыт со всех сторон непонятными, но красивыми узорами, которые меняются в цвете, играя с солнечными лучами. Меч этот не кажется дорогим, не смотря на всю красоту и изящность его рукояти. Не понятно почему, но лица его не видно, хоть оно и освещено солнцем. Это удивляет даже больше, чем неоднородный наряд юноши.
Элегантной походкой из глубин леса, в котором стоял парень в доспехах, выходит на встречу ему величественный и красивый, но при этом ещё молодой, лев, с ног до головы покрытый золотистой шерстью. Грива его настолько красива, что, кажется, будто каждый волосок её сделан из золота лучшими ювелирами королевства. Поверх гривы, почему-то были цепи, которые сковывали всё тело короля зверей, обволакивая его с ног до головы. Цепь, если присмотреться, довольно длинная и другим своим концом уходит в тёмный лес. Лев этот останавливает своё движение, наступив всеми лапами на огромный булыжник, покрытый мхом. Короля зверей со всех сторон окружает Солнечный свет так, что он и сам начинает сиять, отчего его подъём на камень напомнил мне восход Солнца.

Тогда меня почему-то не удивила эта до боли странная картина: лев в цепях и человек, которые смотрят друг другу в лицо. Отчего-то создавалось впечатление, что Лев, в отличие от меня, видит глаза того война. Так же было ощущение, будто они знают друг друга много лет. Чувствовалось напряжение. Казалось, что вот-вот что-то случится. Интересно было бы увидеть исход такой встречи, но необычное событие, происходящее у меня перед глазами, вдруг стало исчезать. Тьма быстро поглотила всю картину, после чего я услышал громкий звук грома, который вернул меня из сна в реальность…» - так описывал он свой сон, который был прерван бушующим морем.

Медленно и лениво, сквозь желание досмотреть сон, Джимми открыл глаза. Тем временем, пока он спал, прошёл целый день и небо, со временем заметно почернев, покрылось звёздами. Нечасто удавалось ему проспать целый день, потому что всё время приходилось помогать по хозяйству с самого рассвета тетушке Джодит. Дядя Боб вставал ещё раньше, пока ещё было темно. Собираясь на утреннюю рыбалку, он постоянно что-то ворчал и жаловался, будя при этом весь дом. Именно поэтому Джим умел ценить долгий сон. Открыв глаза, он не сразу обратил внимание на то, что уже давно не день. От этого его отвлекли две проблемы, упавшие на его хилые плечи: вода, наполнявшая его лодку, и плохое самочувствие, вызванное сильной качкой. Джим действительно напугался, осознав, что его корабль стал напоминать наполненное водой корыто. Вся его одежда была уже мокрой, что, кстати, помогло ему взбодриться после долгого сна. Внезапно, освещённая светом молнии лодка ударилась об волну, отчего Джим прокатился по деревянному днищу до самой мачты. Через пару секунд после толчка раздался громкий и свирепый крик грома, окончательно пробудивший нашего героя. Первым делом надо было за что-то схватиться и попытаться встать, но это было не так уж и просто, ввиду того, что ещё когда-то шершавый пол, вдруг стал скользким и гладким. С большим усилием, ему, наконец, удалось оказаться на ногах, крепко держась за мачту. Поднявшись на ноги, Джим едва ли смог осмотреться из-за сильных брызг, попадающих прямо в глаза, но всё же смог. Чёрное, как смола, небо, окрашенное кривыми плётками молний, которые осветили вдруг выходящую из тьмы волну, действительно вызывало страх. Волна не была большой, но её размеров хватило, чтобы напугать Джима…
«Всё произошло в мгновения. Волна вдруг ударила кулаком своего гребня по стенкам моей лодки. Во все стороны полетели деревянные щепки, пропитанные насквозь морской водой. Они летели с такой скоростью, что трудно было от них увернуться, скорее даже невозможно. Внезапный звук трескающегося дерева, вызывающий мурашки по всему телу, прозвенел, предвещая беду, пришедшую в виде рухнувшей прямо на меня мачты. Такими были мои последние воспоминания о том дне» - описывал те события Джимми в своём дневнике.
Ночь пролетела незаметно. На этот раз не было даже никаких странных снов, которые имели обыкновение сниться Джиму по ночам. После сильного шторма, который обрушился на лодку вчера так внезапно, наступил самый настоящий штиль. Ветер совсем улетел куда-то в сторону созвездия черепахи, будто ничего и не было. Погода молчала о ночном происшествии. И только разгромленная лодка Джима служила доказательством силы вчерашней бури. «Плавающий шкаф», словно кто-то уронил с высокой башни, после чего он разлетелся на кусочки. Джимми повезло, и он потерял сознание на самом большом из обломков, но всё равно на нём было тесно, отчего его ноги находились в воде, а тело, накрытое парусом, всё ещё держалось на обломке палубы, вокруг которой собрались осколки поменьше, словно планеты вокруг Солнца. Таким вот образом Джим медленно дрейфовал куда-то по морю. Трудно было сказать, плывёт он в правильном направлении или нет, ибо солнце находилось уже в зенит.
Несмотря на то, что Джим пробыл в воде всю ночь и всё утро, во рту у него пересохло так, будто бы он ел песок. Положение ухудшала всё та же морская болезнь, которая, пожалуй, даже усилилась на второй день. Именно эти факторы послужили будильником для Джимми. Он с неохотой открыл глаза. Всё вокруг было словно в тумане, но со временем картина стала ясна. Джимми попытался оценить весь масштаб трагедии, но ему помешали рвотные позывы, которые повели за собой не самый приятный процесс. Его вырвало, после чего разум стал яснее, а Джим окончательно проснулся. Сняв с себя некоторые щепки, куски веревки и огромную ткань, служившую парусом, он вытащил ноги из воды и осмотрелся.

– Какого чёрта здесь произошло? – с возмущением вопросил Джим, после чего резко вылупил глаза и начал кружить головой.
Он, увидев вокруг себя осколки, принялся визуально искать коробки с едой и питьевой водой.
– Воля короля, где же вода, – бубнил он себе под нос, всё время, повторяя, – где же вода?

Тщательно осмотрев всю поверхность воды вокруг себя, Джим, наконец, осознал, что все тумбы с провиантом пошли ко дну, но всё равно никак не мог с этим смириться, понимая насколько это плохо. Находиться в длительном плаванье без еды бывает очень трудно, а без воды – невозможно. До ближайшего острова, который, кстати, является последним в созвездии черепахи, плыть примерно четверо суток, а без паруса – все шесть. Другое дело – вернуться домой, пока течение не унесло обломки слишком далеко. Но отчего-то Джиму не хотелось возвращаться обратно. Скучные и однообразные будни рыбака не пришлись ему по вкусу, поэтому он всё-таки выбрал труднейший из путей.
К счастью дневник с карандашом не утонули, запутавшись в веревках, которые лежали на одном из осколков. Джимми сделал небольшое усилие, что бы дотянуться до начала одной такой верёвки, которая поможет ему добраться до дневника. В связке с тетрадкой оказалось и весло, обломанное во время бури. Теперь этот кусок дерева стал ещё дороже, и было бы большим разочарованием потерять его. Сжав верёвку в руках, Джим медленно и осторожно потянул её на себя, чтобы не нарушить баланс и не утопить драгоценный груз, и вскоре весло и дневник оказались у него. Осторожно переложив все ценные вещи с этого осколка, Джим решил передохнуть и сделать записи о нахлынувших на него бедах: «…На родном острове я пробыл восемнадцать лет, а в остальном мире всего пару дней. Так, с чего это вдруг, я должен вернуться? Жизнь подкидывает нам трудности, чтобы казаться куда более интересной, и у неё это отлично получается. Хотя, если честно, от бутылочки родниковой воды я бы сейчас не отказался…».

Закат. Солнце медленно погружалось в землю, щедро осыпанную сверкающими зарницами. Теперь было точно ясно, что корабль движется в точном направлении, противоположном буре, которая вот-вот уже доберётся до Пискатория. Мысль о том, что обломок его лодки движется в правильном направлении, радовала Джима, но куда больше эмоций у него вызывала мысль о том, что ему нечем утолить свою жажду. В горле прочно засел комок, который не позволял Джимми ни на секунду расслабиться. Идея о том, что это, быть может, только начало плаванья невероятно угнетала своей безысходностью. Возможно, голод и жажда не тревожили бы Джима так сильно, если бы не эта качка. К вечеру волны поднимались, что очень плохо влияло на желудок парня. Джима снова затошнило, но и тут не обошлось без трудностей. Рвотный рефлекс сработал, но желудок был уже настолько пуст, что единственной жидкостью, вышедшей изо рта парня, был желудочный сок.

Обессиленный Джим с ужасным видом улёгся на деревянных обрубках, которые он аккуратно связал между собой для удобства. Задумчивый взгляд юного мученика устремился на одну единственную звезду в небе. Она казалась ему точным отражением его самого в далёком зеркале небес.

– Звезда, – говорил он тихим и охрипшим голосом, – неужели ты там сейчас так же, как и я, плывёшь по своему небу и думаешь обо мне?

Внезапно, звезда, самым неожиданным образом, устремилась вниз. Джимми часто видел такой процесс во время ночных рыбалок с дядей Бобом, но этот падающий огонёк выглядел совсем иначе. Сомнительное небесное светило ударилось об воду и резко потухло, а на фоне его загорелись новые огни, с ещё большей яркостью.

Боб Красовски сидел за довольно старым деревянным столом и пристально разглядывал такие же старые карты. В комнате было темно, не смотря на то, что солнце всё ещё виднелось на горизонте. Маленькие окна были прикрыты потёртыми и грязными шторами, а свечи, которые, по-видимому, горели весь день, с трудом освещали всю комнату.

Боб со своей командой отправился в плаванье около двух недель назад, и за последнюю пару лет это его самое долгое путешествие, поэтому желание поскорее ступить на родную землю было как никогда великим. Он планировал вернуться домой на пару дней раньше, чтобы подоспеть ко дню рождения Джима, его приёмного сына, но в портовом городе Квадраторий, который находится на границе созвездия черепахи, длительное время не хотели пускать грузовые судна на запад из-за сильного шторма, который предсказали местные синоптики. Такое стечение событий немного разочаровало Боба – мужчину старых традиций, которого трудно чем-то расстроить в принципе, но что поделать?
Каждый месяц Боб, во главе флотилии из трёх кораблей, отправляется в Квадраторий, чтобы снабдить там провиантом судна, которым предстоит долгое путешествие на восток к созвездию верблюда. Писаторий, где жил Боб со своей женой Джодит и воспитанником Джимом, является островом, на котором, как нигде в мире, производится большое количество морепродуктов. Кроме всего прочего, рыба в водах лежащих у Писатория считается самой вкусной и знаменитой на всё королевство.
И вот, доставив очередной такой груз из морепродуктов, Боб и его команда была уже на пол пути к возвращению домой, что не могло не радовать моряков. Забыв о счёте времени, матросы посчитали, что их плаванье подходит к концу, ошибившись аж на целые сутки. Свою роль сыграло пиво, которого было несчитанное множество на таких кораблях. Но даже такое количество алкоголя с лёгкостью могла осилить пара- тройка дюжин мужчин, тем более в такой день, как первое мая. Дело в том, что именно первого мая празднуется начало лета, которое стартовало в здешних местах в мае и финишировало в ноябре.
Боб наполнил свои лёгкие воздухом, пропитанным запахом сигар, которые он так любит, а затем медленно выдохнул, уменьшив свой огромный живот в размере. В этот самый момент, капитан услышал шипящий звук, взлетающей ракеты. Вытерев горячий пот со своего лба тыльной стороной руки, Боб нахмурился и и поднял своё большое тело со стула. «Опять эти остолопы напились?» - подумал он и быстрым шагом направился к двери, которая соединяла капитанский кабинет и палубу. Лёгким прикосновением руки, Боб открыл дверь и увидел на палубе пьяных матросов, освещённых восходящей луной с одной стороны, и садящимся солнцем – с другой. Капитан, привыкший видеть членов своей команды пьяными, жалобным взглядом начал искать следы запущенной ракеты, которая не могла ему почудиться, и, наконец, нашёл своим взглядом огненно-красную змею, запущенную в небо.

– Какого чёрта вы тут творите? – спросил капитан, не отводя очей от застывшей в небе ракеты.

– Так ведь до родины всего пару лиг осталось, капитан, – пробубнил бородатый матрос, перезаряжая ракетницу, а затем, проглотив слюни, добавил. – А мы совсем уж истосковались по родине.
– Да! Истосковались, истосковались … – уныло добавил ещё один в стельку пьяный моряк, державший в руках огромный деревянный стакан с яблочным пивом.

Ракета, пропарив в небе какое-то время, устремилась вниз, а Боб, тем временем, подошёл к рубильнику, включающему свет на всей палубе, и потянул ржавый рычаг на себя. В округе корабля, всё внезапно стало светло, как днём. В стельку пьяные моряки, с трудом стоявшие на ногах, прикрыли глаза рукой, что бы не ослепнуть от внезапного света, а капитан Боб, тем временем достал подзорную трубу из широкого пояса на своих штанах и, закрыв левый глаз, придвинул трубу к правому, осмотрев море за палубой.

– Вы пропили все свои мозги, глупцы, – прокричал Боб так, что бы все моряки на палубе услышали его. – Нет здесь никакой родины, и быть не может.
– Как так? – вопросил моряк с пивом. – Сегодня ведь четвёртая ночь плаванья.
– Мы отправились двадцать девятого апреля, утром, если ты не забыл, – рассуждал капитан. – А сегодня только первое мая, а не второе.
– Первое Мая? – с удивлённым лицом, как у ребёнка, спросил бородатый матрос. – Так значит, праздник начала лета наступил не вчера, а сегодня…
– Так ведь это надо отпраздновать… – перебил один из матросов, сидевших кучкой на деревянной лавочке с пивом.

– Да! – хором крикнули все, кроме Боба.
– Воля короля, за что мне всё это, – прошептал себе пот нос капитан, а потом сказал в десяток раз громче: – Так и мне налейте, остолопы!
Боб спрятал подзорную трубу обратно в пояс и отключил свет на корабле, передвинув рычаг в первоначальное положение.

«Сомнений быть не может, из-за горизонта появилась целая флотилия кораблей, а роль падающей звезды сыграла ракета, запущенная, видимо, пьяными моряками, которые ошиблись в расчётах и подумали, что берег уже скоро. Всё это объясняется традицией, которая очень популярна среди местных моряков. Подплывая к берегу, они начинают запускать ракеты, которые, к счастью, не понадобились им в плаванье. Не открыть при этом бочку пива и не отпраздновать - считается плохим тоном. Все эти корабли плыли в сторону Пискатория, а это могло значить лишь одно: дядя Боб возвращается с длительного путешествия, которое началось пару недель назад…» - написал Джим в своём дневнике, когда потух свет на корабле его отчима. С облегчением, Джим проводил глазами корабли, которые быстро исчезли в море на западе. Дождавшись, когда на небе взойдут звёзды, а луна окажется в зените, освещая всё море, Джимми сделал ещё пару записей в своём дневнике: «Меня тревожили сильные чувства жажды и голода. С каждой секундой, я лишался сил. Я умирал, но сдаваться не собирался. Если бы я дал какой-нибудь знак людям дяди Боба, они бы спасли меня: напоили и откормили. Это было бы прекрасно, но я уверен точно – продолжить моё путешествие мне бы не позволили. Дядя Боб и тётя Джодит испытывают большую ответственность за меня и сделали бы всё возможное, чтобы я больше никогда не смог покинуть Пискаторий. Это не мой путь, поэтому я, пригнув голову, чтобы меня никто не заметил, продолжил своё плаванье…».

3 мая день

Повсюду была вода, и Джим чувствовал себя завялым, словно цветок, в которого влили воды больше, чем полагается. Ужасное чувство, но сделать что-либо уже было нельзя. Единственная надежда на спасение уплыла полтора дня назад. Дядя Боб, наверное, уже доплыл до Пискатория и узнал грустные вести от тёти Джодит. Возможно, он бросится на поиски Джимми, но точно не в ближайшее время. Джим любил погулять. Несколько раз до этого он покидал свой дом, но такие его прогулки длились, как правило, не больше суток и были в рамках родного острова.

«Дорогой дневник, я не хочу сдаваться, но видимо это последняя моя запись. Как жаль, что путешествие моё закончилось так быстро» - написал Джим ещё утром третьего мая, когда силы совсем уж покидали его. Теперь же день. Пожалуй, самый жаркий. Конечно, бывали дни и теплее, но именно сегодня Джиму хотелось больше всего на свете попасть в тенёк и выпить воды.

Глаза медленно закрывались против воли Джима: очередной солнечный удар. Всё казалось размазанным, отчего небо и вода сошлись в одно целое, и именно в середине этой синей картины, вдруг показался корабль, который в ту же секунду скрылся в темноте. Глаза закрылись, а следующий раз, когда Джимми смог поднять свои веки, корабль был уже совсем близко. От него отходили волны, которые в скором времени ударялись об лодку Джима. Это бодрила его, но не уснуть было всё равно трудно.

– Джим… Джим… –шептал слабым голосом Джим с большим трудом. В глазах снова потемнело, но слух на какую-то секунду обострился. Джимми услышал некоторую часть из переговоров людей на корабле.

– Он шевелит губами! – закричал какой-то моряк на корабле.

– Мне наплевать, нам не нужна обуза, – сказал самый старший мужчина из тех, что собрались на палубе.

Джимми открыл глаза в очередной раз тогда, когда лодка его врезалась в корабль, который, как тогда казалось, был огромным, словно айсберг. Джима накрыло волной, но ему уже было всё равно. Единственное, что он видел перед собой – это силуэт молодого парня, который спустился к нему по вязаной лестнице и схватил за руку, проговорив приятным голосом спасения:

– Всё хорошо, ты в безопасности.