Распад консенсуса

Если Вторая волна породила массовое общество, Третья волна демассифицирует его, сдвигая всю социальную систему на более высокий уровень разнообразия и сложности. Этот революционный процесс во многом напоминает биологическую дифференциацию, происходящую в процессе эволюции, помогает объяснить один из сегодняшних наиболее часто упоминаемых политических феноменов - распад консенсуса.

Во всех концах индустриального мира мы слышим, как политики жалуются на утрату " национальной цели", отсутствие старого доброго " Dunkirk духа", разрушение " национального единства" и внезапное, озадачивающее разрастание осколочных групп с сильным влиянием. Последние слухи в Вашингтоне - об " одной проблемной группе" - относятся к внезапно появляющимся политическим организациям тысяч, обычно вокруг того, что каждая понимает как единственную горящую проблему: аборт, контроль за личным оружием, права гомосексуалистов, перевозка школьников на автобусах, ядерная энергия и т. д. Эти интересы на национальном и на местном уровнях столь разнообразны, что политики и чиновники больше не могут уследить за ними.

Владельцы мобильных домов объединяются, чтобы бороться за изменение границ округов. Фермеры сражаются с линиями электропередач. Пенсионеры мобилизуются против налогов на школы. Сражаются феминистки, чиканос, борцы со стриптизом и борцы против борьбы со стриптизом, а также родители-одиночки и участники кампании против порнографии. Журнал на Среднем Западе сообщает о создании организации " нацистов-гомосексуалистов", что, несомненно, вызывает замешательство и нацистов-гетеросексуалов, и Движения за свободу гомосексуалистов(35). 7, В то же время национальным массовым организациям трудно сохранять единство. Говорит участник конференции добровольческих организаций: " Местные церкви больше не подчиняются национальной директиве". Специалист по профсоюзному движению говорит, что вместо единого политического управления AFL-CIO присоединенные профсоюзы все больше разворачивают собственные кампании ради собственных целей.

Электорат не просто разваливается на куски. Сами осколочные группы становятся все более временными, возникают, распадаются, меняются все быстрее и быстрее и образуют бродящий поток, с трудом поддающийся анализу. " Сейчас в Канаде, - говорит один правительственный чиновник, - как мы предполагаем, продолжительность жизни новой добровольческой организации будет от шести до восьми месяцев. Групп становится больше и они более эфемерны". Таким образом, сочетание ускорения и разнообразия порождает абсолютно новый вид политики групп.

Именно такое развитие уносит в небытие наши представления о политических коалициях, альянсах и единых фронтах. В обществе Второй волны политический лидер мог соединить друг с другом полдюжины крупных блоков, как сделал Рузвельт в 1932 г., и рассчитывать на то, что образовавшаяся в результате коалиция на много лет останется неизменной. Сегодня необходимо спрессовать сотни и даже тысячи мелких и недолговечных групп со специфическими интересами, и сама коалиция тоже окажется недолговечной. Она может продержаться достаточно долго, чтобы выбрать президента, а затем снова развалиться на следующий день после выборов, оставив президента без базы для поддержки его программ.

Эта демассификация политической жизни, отражающая все глубокие тенденции в технологии, производстве, коммуникациях и культуре, которые мы обсудили, еще больше разрушает способность политиков принимать жизненно важные решения. Привыкшие жонглировать несколькими хорошо организованными и ясно очерченными избирательными объединениями, они внезапно оказались в осаде. Со всех сторон бесчисленное множество новых объединений с расплывчатой структурой требует одновременного внимания к реальным, но узким и незнакомым нуждам(36).

Специфические требования захлестывают законодательную власть и бюрократию через каждую трещину, каждую сумку почтальона и посыльного, через форточку и из-под двери. Этот громадный поток требований не оставляет времени на обдумывание. Кроме того, поскольку общество меняется со все большей скоростью и запоздалое решение может быть хуже, чем отсутствие какого-либо решения, каждый требует немедленного ответа. В результате Конгресс, по словам члена Палаты представителей Н.Й. Майниты, члена Демократической партии из Калифорнии, постоянно настолько загружен, что " люди встречаются на бегу. Это не позволяет согласованно размышлять" (37).

Обстоятельства в разных странах различны, но не отличается революционный вызов, который Третья волна бросает устаревшим институтам Второй волны, - слишком медленным, чтобы соответствовать темпу перемен, и слишком недифференцированным, чтобы справляться с новыми уровнями социального и политического многообразия. Созданные для намного более медленного и простого общества, наши институты увязли и действуют несинхронно. На этот вызов невозможно ответить и простым латанием правил. Ведь он наносит удар по самой основной предпосылке политической теории Второй волны: концепции представительства.

Таким образом, усиление разнообразия означает, что, хотя наши политические системы теоретически основаны на правлении большинства, по-видимому, невозможно формировать большинство даже на проблемах, решающих для выживания. В свою очередь этот распад консенсуса означает, что все больше и больше правительств являются правительствами меньшинства, основанными на меняющихся и неопределенных коалициях.

Отсутствующее большинство превращает в посмешище стандартную демократическую риторику. Это вынуждает нас задаваться вопросом, может ли какое-либо избирательное объединение быть " представленным" при конвергенции скорости и разнообразия. В массовом индустриальном обществе, когда люди и их нужды были достаточно однородными и имели под собой твердую основу, консенсус являлся достижимой целью. В демассифицированном обществе нам не хватает не только национальной цели, нам не хватает также цели для региона, штата или города. Разнообразие в каждом избирательном округе конгресса или парламента во Франции, Японии или Швеции настолько велико, что его " представитель" не может законно претендовать на то, что говорит от имени консенсуса. Он не может выражать общую волю по той простой причине, что ее не существует. Что происходит в таком случае с самим понятием о " представительной демократии"?

Задаваться этим вопросом не означает нападать на демократию. (Мы вскоре увидим, как Третья волна открывает путь для обогащенной и расширенной демократии.) Но один факт становится неизбежно ясным: не только наши институты Второй волны, но сами предпосылки, на которых они основаны, устарели.

Построенная в неправильном масштабе, неспособная адекватно заниматься транснациональными проблемами, неспособная заниматься взаимосвязанными проблемами, неспособная идти вровень с тенденцией ускорения, неспособная справиться с высокими уровнями разнообразия, перегруженная устаревшая политическая технология индустриальной эры разваливается у нас на глазах.