Формула индивидуальной ответственности 5 страница

Агрессивная война не становится менее агрессивной только от того, что государство, которое ее ведет, предполагает, что другие государства могут произвести подобные же действия. Насилие над нацией не оправдывается предположением, что эта нация могла бы подвергнуться подобному насилию со стороны другого государства. Даже при самозащите военные меры не могут быть оправданы, за исключением случая, когда все средства переговоров претерпели неудачу и против данного государства была фактически применена сила.

В действительности, согласно свидетельству, которое мы сейчас имеем, становится ясным, что вторжение в эти страны было предпринято совершенно с другими целями, что оно планировалось задолго до того, как мог возникнуть какой-либо вопрос о нарушении нейтралитета или оккупации Норвегии Англией. Также ясно, что гарантии, повторявшиеся снова и снова в течение 1939 года, давались только с целью усыпить подозрение в этих странах и предупредить принятие ими шагов к сопротивлению против нападения, которое активно готовилось.

В течение нескольких лет подсудимый Розенберг в качестве начальника бюро внешней политики национал-социалистской германской рабочей партии интересовался оказанием помощи деятельности пятой колонны в Норвегии и им было установлено тесное сотрудничество с «Национал Самлин» — политической группой, возглавлявшейся известным ныне предателем Видкуном Квислингом. В течение зимы 1938—1939 г. Бюро внешней политики (АПА) находилось в контакте с Квислингом, и позднее Квислинг совещался с Гитлером, Редером и Розенбергом. В августе 1929 года специальный 14-дневный курс был проведен в школе бюро внешней политики в Берлине для 25 последователей, которых Квислинг отобрал для этой цели. План заключался в том, чтобы послать некоторое количество избранных и «заслуживающих доверия лиц» в Германию для краткой военной подготовки в специальном лагере. Они должны были быть специалистами по местности и языку в немецких войсках специального назначения, и поэтому были перевезены в Осло на угольных баржах для того, чтобы провести политические выступления в Норвегии. Целью был переворот, в течение которого Квислинг должен был захватить своих руководящих противников в Норвегии, включая короля, и предотвратить в самом начале военное сопротивление. В то же самое время Германия осуществляла военные приготовления с помощью пятой колонны.

2 сентября 1939 г., как я уже сказал, Гитлер заверил Норвегию в своем намерении уважать ее нейтралитет. 6 октября он заявил, что скандинавским странам ничего не угрожает.

3 октября подсудимый Редер указывал, что оккупация баз, произведенная в случае необходимости силой, в большой степени улучшит стратегическое и экономическое положение. 9 октября Дениц советовал сделать Тронхейм основной базой, с Нарвиком как вспомогательной базой для снабжения горючим. Вскоре после этого было сообщение Розенберга о возможности немедленного совершения государственного перепорота Квислингом при поддержке армии и флота. 12 декабря 1939 г. Редер сообщил Гитлеру в присутствии Кейтеля и Иодля о том, что если у Гитлера создалось хорошее мнение о Квислинге, ОКВ должно готовиться к оккупации Норвегии, если возможно, с помощью Квислинга, но в случае необходимости всецело при помощи силы. Гитлер согласился, но оставалось сомнение в том, против кого должно было быть начато наступление раньше: против Нидерландов или против Скандинавии. Плохая погода замедляла выступление против Нидерландов. В январе 1940 года были даны инструкции германскому военно-морскому флоту об атаке Норвегии и 1 марта 1940 г. Гитлером была дана директива об оккупации. Было сказано, что основная цель заключается не в том, чтобы предотвратить вторжение английских вооруженных сил в Скандинавию или Балтику, а «обеспечить наши базы железной рудой Швеции и предоставить нашему флоту и военно-воздушным силам более широкий плацдарм для действий против Великобритании». Директива далее гласила:

«...В принципе мы сделаем все возможное, чтобы эта операция выглядела, как мирная оккупация, цель которой — военная защита скандинавских государств... Важно, чтобы скандинавские государства, так же как и западные противники, были захвачены врасплох нашими мероприятиями. В случае, если подготовку к переправе более нельзя будет держать в тайне, то руководство и войска должны быть введены в заблуждение фиктивными целями...»

Характер и успех вторжения хорошо известны. Рано утром 9 апреля 7 крейсеров, 14 эсминцев и несколько миноносцев и других кораблей переправили передовые части 6 дивизий в количестве около 10 тысяч человек, совершили прорыв и высадили войска во внешнем фиорде Осло, Кристиансанне, Ставангере, Бергене, Тронхейме и Нарвике. Небольшое количество войск было также высажено в Арендале и Эгерзунде на южном побережье. Кроме того, на аэродромах близ Осло и Ставангера высадились авиадесантные войска. Германское нападение явилось полностью неожиданностью, и все подвергавшиеся нападению прибрежные города были захвачены согласно плану и лишь с небольшими потерями. Только план захватить короля и членов правительства и парламента не удался.

Несмотря на мужественное сопротивление, которое было спешно организовано по всей стране, ничего нельзя было сделать перед лицом давно запланированного неожиданного нападения, и к 10 июня вооруженное сопротивление прекратилось. Так был завершен еще один акт агрессии.

10 мая 1940 г., почти ровно через месяц после нападения на Норвегию, германские вооруженные силы, повторив то, что они совершили за 25 лет до этого, вторглись в Бельгию, Нидерланды и Люксембург согласно плану, т.е. плану вторжения без предупреждения и без объявления войны.

То, что было сделано, конечно, являлось нарушением Гаагской конвенции 1907 года. Это было нарушением Локарнского соглашения и конвенции об арбитраже с Бельгией 1925 года, которую нацистское правительство подтвердило в 1935 году и незаконно расторгнуто двумя годами позднее. Согласно этому соглашению, все вопросы, которые не могли быть решены обычным дипломатическим путем, должны были быть урегулированы путем арбитража. Вы прочтите исчерпывающие условия этих соглашений. Это было нарушением договора об арбитраже и примирении, подписанного Германией и Нидерландами 20 мая 1926 г., это было нарушением аналогичного договора с Люксембургом от 11 сентября 1929 г. Это было нарушением пакта Келлога― Бриана. Но эти договоры, пожалуй, не становились более священными в представлении нацистских правителей Германии от того, что они были торжественно заключены правительствами донацистской Германии.

Давайте рассмотрим те специальные заверения и обязательства, которые сами нацистские правители дали государствам, стоящим на пути к осуществлению их планов, направленных против Франции и Англии, на которые они всегда намеревались напасть. Бельгии, Нидерландам и Люксембургу давались самые ясные заверения не один раз, не два раза, а одиннадцать раз. Эти страны имели право полагаться на эти заверения, которые были даны торжественно и официально. Подсудимые обвиняются в нарушении этих обязательств. 30 января 1937 г. Гитлер говорил:

«Что касается остального, то я не раз выражал желание и надежду установить подобные, хорошие и сердечные отношения с нашими соседями. Германия, и я торжественно это повторяю, снова и снова давала заверения, например, о том, что между ней и Францией не может быть никаких спорных вопросов. Германское правительство, кроме того, давало заверение Бельгии и Голландии в том, что оно готово признать и гарантировать неприкосновенность и нейтральность этих территорий».

После того, как Гитлер милитаризировал Рейнскую зону и расторгнул пакт Локарно, Англия и Франция стремились восстановить безопасность Бельгии, которую действие Гитлера поставило под угрозу. Вследствие этого они со своей стороны 24 апреля 1937 г. дали Бельгии специальную гарантию в том, что они будут поддерживать в отношении Бельгии те обязательства помощи, которые они предоставили ей в соответствии с пактом Локарно и уставом Лиги Наций. 13 октября 1937 г. германское правительство также издало декларацию, заверявшую Бельгию в своем намерении признавать неприкосновенность и целостность этой страны.

Может быть, будет целесообразным коснуться остальных заверений при изложении имеющихся доказательств о подготовке и намерениях германского правительства до вторжения в Бельгию 10 мая 1940 г.

Как и в отношении Польши, и в отношении Норвегии и Дании, даты в данном случае говорят сами за себя.

Еще в августе 1938 года предпринимались шаги для того, чтобы использовать Нидерланды в качестве оборонительных баз для решительных действий на Западе в случае, если Франция и Англия окажут сопротивление Германии в ее агрессии против Чехословакии.

В письме военно-воздушных сил от 25 августа 1938 г., касающемся действий, которые должны быть предприняты в случае, если Англия и Франция вмешаются при проведении операций против Чехословакии, говорится:

«В настоящий момент не предполагается, что другие государства выступят против Германии. В этой связи район Голландии и Бельгии приобретает гораздо большее значение для предотвращения войны в Западной Европе, чем во время мировой войны. Этот район, в основном, является передовой базой для воздушной войны».

В последнем абзаце этого приказа говорится:

«В руках Германии Бельгия и Нидерланды представляют собой чрезвычайно благоприятный фактор для ведения воздушной войны против Великобритании, а также против Франции».

Это было в августе 1938 года. Через восемь месяцев, 28 апреля 1939 г., Гитлер вновь заявлял:

«Я был доволен тем, что ряд европейских государств воспользовался этой декларацией германского правительства, чтобы выразить и подчеркнуть свое желание сохранять полный нейтралитет».

Через месяц, 23 мая 1939 г., в имперской канцелярии Гитлер провел совещание, на которое мы уже ссылались. В протоколе этого совещания зафиксированы следующие слова Гитлера:

«Голландские и бельгийские авиационные базы должны быть захвачены вооруженной силой. Нужно игнорировать декларацию о нейтралитете. Если Англия и Франция вмешаются в войну между Германией и Польшей, они будут поддерживать нейтралитет Голландии и Бельгии. Поэтому, если Англия намеревается вмешаться в польскую войну, мы должны оккупировать Голландию с молниеносной быстротой. Мы должны стремиться обеспечить новую линию обороны на голландской территории до Зейдер-Зе».

Даже после этого он делал торжественные заявления о том, что он будет соблюдать нейтралитет этих стран. 26 августа 1939 г., когда кризис в отношении Данцига и Польши достигал своей высшей точки, германские послы в самой торжественной форме вручили бельгийскому королю, голландской королеве и правительству великого герцогства Люксембургского декларации, заверяющие соответствующие правительства в намерении уважать их нейтралитет. Но армии Гитлер сказал: «Если будут успешно оккупированы и удержаны Голландия и Бельгия, то будет обеспечена успешная война против Англии».

1 сентября произошло вторжение в Польшу, а через два дня Англия и Франция, во исполнение договорных обязательств, о которых уже говорилось, вступили в войну с Германией.

6 октября Гитлер снова повторил свои уверения в дружбе к Бельгии и Голландии, а 9 октября, после того как были сделаны эти заявления и прежде чем германское правительство выдвинуло какие-либо обвинения в нарушении нейтралитета Бельгией, Нидерландами и Люксембургом, Гитлер издал директиву о ведении войны.

В этой директиве он заявил:

«1. Если в ближайшем будущем станет ясным, что Англия и действующая под ее руководством Франция не намерены окончить войну, то я приму решение предпринять, не теряя времени, твердые наступательные действия.

2. Долгое ожидание не приведет к устранению преимущества западных держав в отношении бельгийского, а возможно и голландского нейтралитета, а также в значительной степени увеличит военную мощь наших противников, ослабит уверенность нейтральных стран в конечной победе Германии и не будет способствовать привлечению Италии на нашу сторону в качестве товарища по оружию.

3. Поэтому я даю следующее распоряжение о дальнейшем ведении военных действий:

a) должны быть осуществлены приготовления к наступательным действиям на северном фланге западного фронта с распространением на районы Люксембурга, Бельгии и Голландии. Это нападение должно быть произведено как можно скорее и как можно энергичнее;

b) цель этого нападения — нанести поражения на поле боя как можно большей части французской армии и армии ее союзника и в то же время занять как можно больший район Голландии, Бельгии, Северной Франции для использования в качестве базы, представляющей благоприятные перспективы для ведения войны в воздухе и на море против Англии и обеспечивающей достаточные пространства для прикрытия жизненно важного района Рура».

Ничто не указывало более ясно и определенно, чем этот документ, на цель, которая скрывалась за вторжением в эти три страны.

15 октября 1939 г. подсудимый Кейтель написал совершенно секретное письмо относительно «Плана Гельб» — кодовое название операции против Нидерландов. Он писал:

«Защита района Рура путем перемещения как можно дальше вперед в Голландию службы наблюдения и противовоздушной обороны имеет значение для всего хода войны. Чем больше голландской территории мы оккупируем, тем более эффективной может стать оборона Рура. Эта точка зрения должна определить выбор целей для армии, даже если армия и флот непосредственно не заинтересованы в приобретении такой территории. Поэтому целью подготовки армии должна быть оккупация, после получения особого приказа, территории Голландии и в первую очередь района Греббе― Маас. Вопрос о том, можно ли и надо ли далее расширить эти цели, будет зависеть от военной и политической позиции голландцев, а также от эффективности производимых ими затоплений».

Начало операции «План Гельб» было, по-видимому, рассчитано на начало ноября 1939 года. Мы имеем в нашем распоряжении серию из 17 писем, датированных от 7 ноября до 9 мая, в которых изо дня в день откладывалось начало операции. Таким образом, к началу ноября все основные планы и подготовка были завершены.

10 января 1940 г. германский самолет совершил вынужденную посадку в Бельгии. В этом самолете были найдены остатки оперативного приказа, который пытался сжечь пилот, указывающего достаточно подробно те бельгийские посадочные площадки, которые подлежало захватить воздушным силам. Были найдены многочисленные другие документы, которые показывают планирование и подготовку к этой операции во второй половине 1939 года и в начале 1940 года. Но они не освещают вопрос в большей степени и не показывают более ясно, чем те доказательства, на которые я уже сослался, планы и намерения германского правительства и его вооруженных сил.

10 мая 1940 г., приблизительно в пять часов утра, началось германское вторжение в Бельгию, Голландию и Люксембург.

Силы агрессии вновь двинулись вперед. Договоры, заверения, права суверенных государств не имели никакого значения. Грубая сила, прикрытая в максимальной мере, какую могли обеспечить нацисты элементам неожиданности, должна была захватить то, что считалось необходимым для нанесения смертельного удара Англии — основного врага. Эти несчастные страны были повинны лишь в том, что они стояли на пути германских захватчиков, но этого было достаточно.

6 апреля 1941 г. германские вооруженные силы вторглись в Грецию и Югославию. Удар снова был нанесен без предупреждения трусливым и коварным путем, чего мир теперь полностью ожидал от самозваной «расы господ». Это было нарушением Гаагской конвенции и было нарушением Парижского пакта, это было нарушением специального заверения, сделанного Гитлером 6 октября 1939 г. Он сказал: «Немедленно после завершения аншлюсса я сообщил Югославии, что теперь границы с этой страной также будут неизменными и что мы лишь желаем жить с ней в мире и в дружбе».

Но план агрессии против Югославии, конечно, был составлен задолго до этого. Во время агрессивного продвижения на Восток к Украине и советским территориям уже обсуждалось обеспечение южного фланга и коммуникационных линий. История событий, приведших к вторжению в Югославию Германии, хорошо известна. В 3 часа утра 28 октября 1940 г. итальянское правительство представило греческому правительству ультиматум, дав для ответа всего 3 часа, и за представлением этого ультиматума немедленно последовали воздушная бомбежка греческих провинциальных городов и вступление итальянских войск на греческую территорию. Греки не были подготовлены к такому нападению и вначале вынуждены были отступить, но позже итальянские войска били сначала остановлены, затем оттеснены к албанской границе, а к концу 1940 года итальянская армия потерпела серьезное поражение со стороны греков.

Что касается германской позиции в этом вопросе, то имеются, конечно, доказательства того, что произошло 12 августа 1939 г. на совещании Гитлера с Чиано. Как вы помните, Гитлер сказал тогда:

«Вообще говоря, лучшее, что могло бы случиться с нейтралами, это чтобы они были ликвидированы один за другим. Этот процесс можно было бы осуществить гораздо легче, если бы в каждом случае один из партнеров оси поддерживал другого, когда тот занимается ненадежным нейтралом. Италия вполне могла бы рассматривать Югославию как нейтрала такого рода».

13 августа на том же совещании он сказал во время обсуждения:

«Однако, в общем, успех одной из стран оси приведет не только к стратегическому, но и к психологическому укреплению другой страны и всей оси в целом. Италия провела ряд успешных операций в Абиссинии, Испании и Албании, каждый раз вопреки желаниям демократической Антанты.

Эти отдельные действия не только усилили местные интересы Италии, но и укрепили ее общую позицию. То же самое относится к германским действиям в Австрии и Чехословакии. Усиление оси этими отдельными операциями имело величайшее значение для неизбежного столкновения с западными державами».

Итак, снова мы видим повторение событий. Это совещание произошло 12—13 августа 1939 г.

Менее чем через два месяца Гитлер давал заверения, что Германия желает жить в мире и дружбе с югославским государством, ликвидацию которого он сам недавно предложил своему партнеру по оси. Затем итальянцы предъявили ультиматум Греции.

Началась война с Грецией и следующие за ней итальянские неудачи. В одном из захваченных нами документов мы нашли письмо Гитлера к Муссолини без даты, которое, вероятно, было написано во время итальянской агрессии против Греции. «Разрешите мне, — писалось в этом письме, — заверить вас, что в течение последних четырнадцати дней мое сердце и мои мысли были с вами больше, чем когда-либо прежде. Кроме того, дуче, будьте уверены в моей решимости сделать все возможное, чтобы улучшить ваше нынешнее положение... Когда я попросил вас принять меня во Флоренции, я поехал туда в надежде высказать вам мою точку зрения до начала приближающегося конфликта с Грецией, о котором я имел лишь общие сведения. Во-первых, я хотел попросить вас отложить это выступление, если возможно, до более благоприятного времени года или, по крайней мере, до американских президентских выборов.

Но, во всяком случае, я хотел попросить вас, дуче, не предпринимать никаких действий до молниеносной оккупации Крита, и с этой целью я также хотел вам сообщить некоторые практические предложения в отношении использования германской парашютной дивизии и одной авиадесантной дивизии... Югославия должна быть поставлена в положение незаинтересованной страны, а если возможно, ее следует, с нашей точки зрения, заинтересовать в сотрудничестве при ликвидации греческого вопроса. Без заверения со стороны Югославии бесполезно рисковать какой-либо успешной операцией на Балканах... К сожалению, я должен подчеркнуть тот факт, что ведение войны на Балканах до марта невозможно. Будет бесцельно делать какие-либо угрозы в отношении Югославии ввиду того, что сербский генеральный штаб хорошо понимает, что после этой угрозы невозможны никакие практические действия до марта. Поэтому Югославию следует, если возможно, перетянуть на нашу сторону другими средствами и другим путем».

12 ноября 1940 г. в совершенно секретном приказе Гитлер приказал командованию армии начать подготовку оккупации Греции и Болгарии, если это будет необходимо. По-видимому, 10 дивизий должны были быть использованы для того, чтобы предотвратить вмешательство Турции. И чтобы сократить срок, количество германских дивизий в Румынии должно было быть увеличено.

13 декабря Гитлер издал приказ верховному главнокомандованию вооруженных сил флота, авиации, сухопутных сил и генеральному штабу относительно операции «Марита» — так называлось вторжение в Грецию. В этом приказе было сказано, что вторжение в Грецию планируется и должно начаться, как только условия погоды станут благоприятными. Дополнительные приказы были изданы 11 января 1941 г.

28 января 1941 г. Гитлер встретился с Муссолини. На этом совещании присутствовали подсудимые Иодль, Кейтель и Риббентроп, и на основании заметок Иодля мы знаем, что там произошло. Мы знаем, что Гитлер заявил, что одной из целей концентрации германских войск в Румынии было использование их в операции «Марита» против Греции.

1 марта 1941 г. германские войска вступили в Болгарию и двинулись к греческой границе. Перед лицом угрозы нападения германских, а также итальянских сил на Грецию английские войска высадились в Греции 3 марта, в соответствии с декларацией, которая была сделана британским правительством 13 апреля 1939 г. о том, что Великобритания будет считать себя обязанной оказать соответственно Греции и Румынии максимальную поддержку в случае, если любая из этих стран станет жертвой агрессии и будет сопротивляться этой агрессии. Конечно, итальянская агрессия уже привела в действие это обязательство.

25 марта 1941 г. Югославия, частично перетянутая на сторону оси теми средствами, о которых говорил Гитлер, присоединилась к пакту трех держав, уже подписанному Германией, Италией и Японией. Во введении к этому пакту говорится, что три державы будут стоять плечом к плечу и работать вместе. В тот же день подсудимый Риббентроп послал две ноты югославскому премьер-министру, заверяя его в намерении Германии уважать нейтралитет и независимость Югославии.

Эта декларация — еще один пример вероломства германской дипломатии. Мы уже знаем о подготовке, которая велась. Мы знаем о попытках Гитлера втянуть итальянцев в агрессию против Югославии. В январе, как мы знаем, он дал приказ готовиться к вторжению в Югославию и Грецию; теперь же, 25 марта, он подписывает пакт с этой страной, а его министр иностранных дел посылает заверения в уважении ее суверенитета и территориальной целостности.

В результате подписания этого пакта антинацистские элементы в Югославии немедленно совершили переворот и создали новое правительство. После этого, более не уважая территориальной целостности и суверенитета своего союзника, Германия немедленно приняла решение вторгнуться в эту страну. 27 марта, через два дня после того, как пакт трех держав был подписан Югославией, Гитлер дал указание о том, чтобы началось вторжение в Югославию и чтобы она была использована как база для германо-итальянских операций против Греции.

После этого, 30 марта 1941 г., фон Браухич издал дополнительные указания относительно операции «Марита». Там было сказано:

«Приказы, изданные относительно операций против Греции, остаются в силе, поскольку они не затрагиваются настоящим приказом. 5 апреля, при условии благоприятной погоды, авиация должна произвести налеты на войска в Югославии и одновременно 13 армия должна начать боевые действия как против Югославии, так и против Греции».

Как мы знаем, вторжение действительно началось рано утром 6 апреля.

Договоры, пакты, заверения, любые обязательства разрывались и игнорировались, когда этого требовали агрессивные интересы Германии.

Теперь я обращаюсь к последнему акту агрессии в Европе. Мои американские коллеги будут заниматься вопросом о Японии. Я обращаюсь к последнему акту агрессии в Европе, в котором обвиняются эти нацистские заговорщики, — нападению на Россию.

В августе 1939 года Германия, хотя она, несомненно, и намеревалась в подходящий момент напасть на Россию, подписала договор о ненападении с Союзом Советских Социалистических Республик.

Когда Бельгия и Нидерланды были оккупированы^[40], а Франция рухнула в июле 1940 года, Англия, которой хотя и оказывалась неоценимая моральная и экономическая поддержка Соединенными Штатами, осталась одна на поле боя в качестве единственного представителя демократии перед лицом агрессии. В тот момент одна лишь Британская империя осталась препятствием для Германии в осуществлении ее цели — господства на Западе. Одна лишь Британская империя, одна лишь Англия в качестве ее цитадели. Но этого достаточно.

Первое и, может быть, решающее военное поражение, понесенное врагом, произошло во время кампании против Англии, и это поражение имело глубокое влияние на весь дальнейший ход войны.

16 июня 1940 г. Гитлер дал подсудимым Кейтелю и Йодлю указание, которое они не были в состоянии выполнить — указание о вторжении в Англию. Оно начиналось следующим заявлением — и англичане всегда будут этим гордиться:

«Так как Англия, вопреки своему безнадежному положению, не обнаруживает признаков желания прийти к соглашению, я решил подготовить десантную операцию против Англии и, в случае необходимости, осуществить ее. Целью этого является устранить английскую метрополию как базу для ведения войны против Германии. Подготовка всей операции должна быть закончена к середине августа».

Но первое необходимое условие для осуществления этого плана заключалось в том, чтобы (я цитирую) «английские военно-воздушные силы были бы фактически и морально сломлены настолько, чтобы они не могли производить агрессивных действий перед лицом германского нападения».

Подсудимый Геринг и его авиация, конечно, делали самые отчаянные попытки создать это условие, но (и это одна из самых славных страниц нашей истории) они потерпели решительное поражение. И хотя бомбежка английских городов и деревень продолжалась в течение этой трудной зимы 1940/41 года, враг в конечном счете решил, что таким путем Англию покорить нельзя, и вследствие этого Германия, не достигнув первой из своих основных целей, снова повернула на восток.

22 июня 1941 г. германские вооруженные силы без предупреждения, без объявления войны вторглись в Россию. Это, конечно, было обычным нарушением серии договоров. В этом случае нацисты действовали так же, как и в других случаях. Это было нарушением Парижского пакта и грубо противоречило договору о ненападении, который Германия и Россия заключили 23 августа — за два года до этого. Сам Гитлер, касаясь этого соглашения, говорил, что соглашения следует соблюдать лишь до тех пор, пока они служат определенной цели. Подсудимый Риббентроп высказался еще более определенно. В беседе с японским послом в Берлине 23 февраля 1941 г. он дал ясно понять, что цель соглашения со стороны Германии заключалась лишь в том, чтобы избежать войны на два фронта.

В отличие от того, что Гитлер и Риббентроп и остальные планировали на закрытых совещаниях, мы знаем, что они провозглашали всему миру.

19 июля в рейхстаге Гитлер говорил:

«При этих обстоятельствах я счел целесообразным, прежде всего, договориться о трезвом разграничении интересов с Россией. Будет раз навсегда установлено, что Германия считает сферой своих интересов для обеспечения своего будущего и Россия, со своей стороны, считает важным для своего существования.

За этим ясным разграничением сфер и интересов с обеих сторон последовало новое урегулирование русско-германских отношений. Любая надежда на то, что в конце срока соглашения вновь возникнет напряженность в русско-германских отношениях, является ребячеством. Германия не предприняла ни одного шага, который вывел бы ее за сферу ее интересов: это относится и к России. Надежда Англии улучшить положение путем создания какого-нибудь нового европейского кризиса является иллюзией, поскольку это касается русско-германских отношений.

Английские политические деятели осознают вещи несколько медленно, но с течением времени и они поймут это».

Конечно, это заверение было сплошной ложью. Через несколько месяцев после этого были предприняты меры к нападению на Россию.

В записке^[41] к адмиралу Ассману подсудимый Редер назвает вероятные причины этого решения:

«Боязнь того, что больше нельзя было достичь господства в воздухе над Ла-маншем осенью 1940 года, что фюрер, несомненно, понял еще раньше, чем военно-морской штаб, который не был так полно информирован об истинных результатах налетов на Англию (о наших потерях), по-видимому, побудила фюрера уже в августе и сентябре 1940 года подумать о целесообразности, еще до достижения победы на Западе, проведения восточной кампании с целью первоначального устранения нашего последнего серьезного противника на континенте. Однако фюрер открыто не повторял этого опасения до второй половины сентября».

Может быть флоту он и не говорил об этих намерениях до половины сентября, но к началу этого месяца он, несомненно, говорил об этом с подсудимым Йодлем.

Мы имеем директиву верховного командования от 6 сентября 1940 г., подписанную Иодлем. Я цитирую: «Даты указания об увеличении в течение последних недель оккупационных войск на Востоке». И далее (я цитирую): «По причинам безопасности это не должно создать такого впечатления в России, что Германия готовится к восточной кампании». Были даны указания германской разведке в отношении ответов на вопросы русской разведывательной службы. Я цитирую далее: «Общая численность германских войск на Востоке должна быть замаскирована частыми перемещениями частей в этом районе. Следует создать такое впечатление, будто основная часть войск переброшена на Юг в то время, как северные районы оккупированы небольшим количеством войск».