Битва магов за свою уверенность – наиболее драматичная из всех битв, – сказал дон Хуан. – Она является болезненной и дорогостоящей. Великое множество раз она стоила магам жизни.

Он объяснил, что для того, чтобы любой маг был полностью уверен в своих действиях или в своём положении в мире магов, а также, чтобы он был способен разумно использовать свою новую непрерывность, – он должен вначале сделать недействительной[41] непрерывность своей старой жизни. Только потом его действия смогут приобрести необходимую уверенность, которая укрепит и уравновесит зыбкость и нестабильность его новой непрерывности.

– Видящие маги нового времени называют этот процесс сведения на нет «билетом в безупречность», или символической, но окончательной смертью, – сказал дон Хуан. – На этом поле в штате Синалоа я получил свой билет в безупречность. Там я умер. Зыбкость моей новой непрерывности стоила мне жизни.

– Скажи, дон Хуан, ты, действительно, умер тогда, или только потерял сознание? – спросил я, стараясь не выглядеть циничным.

– На том поле я, действительно, умер, – ответил он. – Я почувствовал, что мое осознание покинуло меня и движется к Орлу. Но, поскольку я произвел пересмотр всей своей жизни, Орел не поглотил мое осознание. Он выплюнул меня. Тело мое лежало бездыханным в поле, поэтому Орел не позволил мне пройти к свободе. Он как бы приказал мне возвращаться и начать все сначала.

Я поднялся на вершину кромешной тьмы и спустился снова к свету Земли. И тут я обнаружил себя в неглубокой могиле на краю поля, засыпанным камнями и комьями земли.

Дон Хуан сказал, что сразу знал, что ему делать. Выбравшись из могилы, он поправил ее, как если бы тело до сих пор оставалось там, и пошел прочь. Он чувствовал себя сильным и уверенным. Он знал, что ему необходимо вернуться в дом бенефактора. Но прежде, чем отправиться в обратный путь, он хотел повидаться со своей семьей и объяснить им, что он стал магом и поэтому не может оставаться с ними. Он хотел объяснить им, что его падение было следствием незнания того, что маги никогда не смогут построить мост для соединения с людьми мира. Но если люди захотят сделать это – именно им придется выстроить такой мост, который связал бы их с магами:

– Я пошел домой, – продолжал дон Хуан, но дом мой был пуст. Обескураженные соседи сказали мне, что рабочие пришли с поля и сообщили о моей смерти, после чего моя жена и дети покинули эти места.

– Как долго ты был мертв, дон Хуан?

– По-видимому, целый день.

На губах дона Хуана играла улыбка. Казалось, его глаза были сделаны из блестящего обсидиана. Он наблюдал за моей реакцией, ожидая комментариев.

– Что стало с твоей семьей, дон Хуан?

– Ну-ну… Вопрос чувствительного человека. А я-то думал, что ты собираешься спросить меня о моей смерти!

Я признался, что именно это я и собирался сделать, но знал, что он видит мой вопрос, который я как раз формулировал в уме, я наперекор спросил совсем о другом. Я не собирался шутить, но он засмеялся.

– Моя семья исчезла в тот же день, – сказал дон Хуан. – Моя жена осталась в живых. Так оно и должно было быть при тех условиях, в которых мы жили. Поскольку я ожидал прихода смерти, она поняла, что я получил все, что хотел. Незачем было оставаться там, поэтому они ушли.

Я потерял детей и успокаивал себя лишь одной мыслью: быть с ними – не моя судьба. Между прочим, маги имеют одну специфическую склонность – они живут исключительно в сумерках чувства, которые наиболее точно можно описать словами «и все же…». Когда мир рушится вокруг них, маги признают, что ситуация ужасна, и затем немедленно отступают в сумерки этого «и все же…».

Я сделал это со своими чувствами к тем детям и женщине. С величайшей целеустремленностью, особенно старший мальчик, они пересмотрели свою жизнь со мной. Только дух мог определить исход такой привязанности.

Дон Хуан напомнил, что он когда-то учил меня тому, что делают воины в таких ситуациях. Воин делает все, от него зависящее, а затем без угрызений совести или сожалений расслабляется и позволяет духу решить исход дела.

– Каким было решение духа, дон Хуан? – спросил я. Он не ответил, посмотрев на меня долгим, внимательным взглядом. Я знал, что он полностью понимает, почему я спрашиваю об этом. Я испытывал похожую привязанность и похожую потерю.

– Решение духа представляет собой еще одно основное ядро, – сказал он. – Вокруг него и построены истории магов. Мы еще поговорим об этом особом решении, когда перейдем к обсуждению этого абстрактного ядра. А сейчас можешь задавать свой вопрос о моей смерти.

– Если все решили, что ты умер, то почему тебя похоронили в неглубокой могиле? – спросил я. – Почему они не вырыли настоящую могилу и не похоронили тебя, как следует?

– Это больше похоже на тебя, – скачал он, смеясь. – Я сам задавал себе тот же вопрос и понял, что все эти рабочие с фермы были набожными людьми. Я был христианином, а христиан так не хоронят. Их не оставляют, как дохлых собак. Я думаю, они ожидали, что придет моя семья, заберет тело и похоронит надлежащим образом. Но моя семья не пришла никогда.