Часть 2

Террор

Добрый день! «Красная школа» вновь с вами.

Здравствуйте! Мы продолжаем разговор о белом терроре.

В сентябре 1918 года Комуч и Западносибирское правительство объединились в так называемую Уфимскую директорию. Просуществовала она недолго и была разогнана адмиралом Колчаком. При этом некоторые члены Уфимской директории были расстреляны Колчаком за «излишнюю демократичность». Благородный и честнейший адмирал Колчак и есть наш новый герой. Посмотрим, что же происходило на территориях, подвластных колчаковскому режиму.

Сразу после захвата власти колчаковцы начали арестовывать и уничтожать свергнутых ими эсеров. Член ЦК партии правых эсеров Раков сумел переправить из тюрьмы за границу письмо, которое в 1920 году было опубликовано в Париже. Из-за недостатка времени мы вынуждены сильно сократить его рассказ, как, впрочем, и другие свидетельства. Омск, – свидетельствовал Раков, – просто замер от ужаса. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек. Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие. Били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей. Далее Раков рассказывал об одном из колчаковских застенков: «Тюрьма рассчитана на 250 человек, а там сидело больше тысячи».

Суть колчаковского режима хорошо видна из следующего приказа благородного адмирала: «Командирам я приказываю расстреливать всех захваченных коммунистов. Сейчас мы делаем ставку на штык». И эти указания Колчака его подручные с рвением конкретизировали. Вот фрагменты из приказа генерал-лейтенанта Розанова: «Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны... Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно».

Тяжелейшим преступлением было объявлено оскорбление Колчака «на словах». За это полагалось тюремное заключение, а в некоторых случаях – даже смертная казнь.

На Урале и в Сибири шли массовые аресты. В конце 1918 года в Сибири и на Дальнем Востоке было создано около 40 концлагерей. В них находилось 914 тысяч заключенных, в тюрьмах – ещё 75 тысяч. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский труд на предприятиях и в сельском хозяйстве. Четверть века спустя не всякий гитлеровский палач мог бы похвастаться подобными «достижениями» на нашей земле. А ведь были ещё тюрьмы и концлагеря других белых правительств. Для сравнения: в Советской России в это время было чуть более 42 тысяч заключенных, из них 2 тысячи – в концлагерях.

Колчаковские карательные отряды при поддержке интервентов с исключительной жестокостью расправлялись с людьми даже за малейшее неповиновение или подозрение в сочувствии большевикам. Любопытные воспоминания оставил некий штаб-ротмистр Фролов из корпуса генерала Каппеля: «Развесив на воротах Кустаная несколько сот человек, постреляв немного, мы перекинулись в деревню. Деревни Жаровка и Каргалинск были разделаны под орех, где за сочувствие большевизму пришлось расстрелять всех мужиков от 18 до 55-летнего возраста, после чего пустить “петуха”».

Только в Екатеринбургской губернии колчаковцы расстреляли свыше 25 тысяч человек и около 200 тысяч подвергли порке, в том числе женщин, детей и стариков. Если учесть, что под властью Колчака находилось еще 11 губерний и областей, то трудно даже вообразить масштабы кровавой оргии, разыгравшейся на востоке страны.

А вот ещё один любопытный свидетель – колчаковский военный министр барон Будберг, после Гражданской войны опубликовавший свои дневники. Вот он приглашает нас заглянуть в колчаковскую контрразведку: «Это огромнейшее учреждение, пригревающее целые толпы шкурников, авантюристов и отбросов покойной охранки, ничтожное по производительной работе, но насквозь пропитанное худшими традициями прежних охранников, сыщиков и жандармов. Все это прикрывается самыми высокими лозунгами борьбы за спасение родины, и под этим покровом царят разврат, насилие, растраты казенных сумм и самый дикий произвол». Дальше барон рассказывает про карателей: «Приехавшие из отрядов дегенераты хвастаются, что закапывали большевиков живыми, устилая дно ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)».

Репрессивная политика, проводимая правительством генерала Деникина, ничем не отличалась от политики Колчака и других белых правительств. Полиция, на территории, подчиненной Деникину, именовалась государственной стражей. Ее численность достигала к сентябрю 1919 года почти 78 тысяч человек. Заметим, что в действующей армии Деникина тогда было около 110 тысяч штыков и сабель. Кстати, сегодня в России соотношение похожее: численность армии – около 770 тысяч человек, а численность создаваемой Национальной гвардии планируется довести до 430 тысяч.

Воспоминания и документы, опубликованные в 20-е годы бывшими соратниками Деникина и Врангеля, раскрывают страшную картину происходящего. Сам Деникин обвинял свою же контрразведку в том, что она была «очагом провокаций и организованного грабежа».

А вот как описывает один из подчинённых Деникина занятие Одессы: «Добровольцы прежде всего принялись за жестокую расправу с большевиками. Каждый офицер считал себя вправе арестовать кого хотел и расправляться с ним по своему усмотрению». Даже белые газеты писали: то, что творилось в застенках контрразведки города, напоминало самые мрачные времена Средневековья.

Чудовищной свирепостью отличалась так называемая «волчья сотня» генерала Шкуро – будущего приспешника Гитлера. Например, под Мариуполем она расстреляла около 4 тысяч безоружных пленных! В том же духе действовали и прочие деникинские власти. Из пулеметов приказал расстрелять арестованных крестьян екатеринославский губернатор Щетинин. Генерал Кутепов в декабре 1919 года распорядился повесить на фонарях вдоль центральной улицы Ростова заключённых, находящихся в тюрьмах города. Донской генерал Денисов писал: «Лучше наказать десять невиновных, нежели оправдать одного виноватого». Широкое распространение во времена правления Деникина получили черносотенно-монархические организации. Они организовали не менее 200 еврейских погромов.

В новой российской историографии принято описывать ужасы большевистской экспроприации церковных ценностей. Но большевики обставляли это рамками закона и изымали церковные ценности в пользу государства. А вот белогвардейцы предпочитали просто грабить, и грабить эффективно. Генерал Мамонтов во время своего знаменитого рейда подчистую ограбил около 80 церквей. Его войско тащило всё, что можно. Вот запись в белой газете «Приазовский край» от 27 августа 1919 года: «Посылаем привет, везём родным и близким богатые подарки, войсковой казне 60 млн. рублей». Генерал Деникин в ответ на это донесение ликовал: «Громадную ценную добычу привёз он. Чего в ней только не было – тысячи золотых и серебряных вещей, иконы в золотых окладах, церковные сосуды, жемчуга и бриллианты». Атаман Богаевский разграбил старинные Старочеркасский и Новочеркасский соборы, вывезя из них только золота около 5 кг.

В итоге белогвардейцы вывезли в Европу десятки тонн награбленных драгметаллов и ценностей, на что и существовала их эмигрантская верхушка. Так, в 1922 году в югославском городе Катаро группе американских миллионеров было продано около 160 тонн драгоценностей по бросовой цене в 50 млн. франков. Вот как белые заботились о процветании России.

О зверствах интервентов на Севере России мы уже рассказывали раньше. После ухода англо-французских войск власть на Севере перешла в руки белогвардейского генерала Миллера. Он не только продолжил, но и усилил репрессии и террор. Их олицетворением стала ссыльно-каторжная тюрьма в городе Иоканьга. Вот выдержки из воспоминаний тех, кому чудом удалось выжить в этом аду: «Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину». К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.

О порядках врангелевского режима нам поведал военный корреспондент и белоэмигрант Раковский: «Пьянство, разгул, грабежи, насилия и, что особенно угнетало население, бессудные расстрелы и своеобразные мобилизации, выражавшиеся в том, что хватали на улицах всех мужчин и тащили к себе в полки». Обратите внимание, это написано не о батальоне «Азов», а о благородных и бескорыстных защитниках белого дела. Впрочем, лучше всего описал Врангеля и его режим советский поэт Демьян Бедный в своей знаменитой сатире «Манифест барона Врангеля»:

Вам будут слезы ошень литься.

" Порядок старый караша! "

Ви в кирхен будете молиться

За майне руссише душа.

Ви будет жить благополучно

И целовать мне сапога.

Гут!

" Подписал собственноручно"

Вильгельма-кайзера слуга,

Барон фон Врангель, бестолковый,

Антантой признанный на треть:

" Сдавайтесь мне на шестный слово.

А там... мы будем посмотреть!! "

Кстати сказать, листовки с этой сатирой врангелевские солдаты использовали как пропуск, когда шли сдаваться в плен. Но это, как говориться, к слову…

Пора подводить итог большой и сложной теме террора. Мы сделаем это с помощью ещё одной цитаты. Генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири, писал позднее: «Совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами». Даже если предположить, что генерал по американской привычке преувеличил, картина всё равно получается впечатляющая.

Тема террора во время Гражданской войны – необычайно сложная и большая. Даже в двух передачах мы смогли коснуться её лишь чуть-чуть. Поэтому впервые мы рекомендуем список источников, в которых можно самостоятельно почерпнуть информацию. Этот список вы сейчас видите на экране. А передача на этом закончена. Всего вам доброго!

До новых встреч!