Итоги наших график и количественных и качественных династических параллелизмов.

Остановимся здесь на минуту и раньше, чем идти далее, сосредоточимся немного на сказанном выше. Что мы сделали во всем предыдущем?

1) Я вычислил время Апокалипсиса по гороскопу для него, данному в VI главе этой же самой книги, и оказалось, что он написан по поводу «вещего сочетания планет», имевшего место на небе только в ночь с 30 сентября на 1 октября 395 юлианского года. Сомнения здесь не могло быть, так как основное вычисление подтвердилось, по данным той же книги, тремя независимыми друг от друга астрономическими способами, и оказалось, что автор этой книги «Иоанн Богослов» отожествляется с великим сирийским учителем того времени Иоанном Златоустом, умершим в 408 году. Существование этого последнего Иоанна как раз в вычисленное мною для Апокалипсиса время подтвердило справедливость моего вычисления и исторически.

2) Я вычислил время столбования евангельского Христа (что в переводе с греческого значит: священник), и оказалось, 418 года в царствование Гонория в Западной (Римской) империи и Феодосия II в Восточной (Ромейской) империи и, таким образом, наложил хронологически первых царей на вторых, но еще не счел их по одному этому совпадению отожествленными.

3) Я вычислил времена «пророков» — Исаии, Иеремии, Иезекиила, Даниила и Захарии — по описанным в одних из них гороскопическим соединениям планет и созвездий, а в других по путям комет, и получил точные года и месяцы всех их небесных наблюдений только в V и VI веках нашей эры, так что из пророчеств о Мессии они обратились в полулегендаризированные воспоминания об основателе богослужения Василии Великом, как и видно по их собственным выражениям. Я вычислил затем, что полуденное полное солнечное затмение на линии культурных центров древнего мира, соединенное с большой кометой и датированное царствованием Иеровоама II у богоборцев (израильтян) и Озии у богославных (иудеев), имело место только 19 июля (Restitutor'oм Orbis), а в библейском варианте с Саулом (тоже Сулла), действительным основателем израильско — иудейского царства. А Каракалла, введший галльскую (французскую) одежду и даровавший права гражданства всем провинциям, хронологически налег на Теодориха Готского, сделавшего то же самое. Не сдвинутым пока со своего хронологического места остался только период между 218 и 270 годами, начинающийся с Гелиогабала, «Высшего жреца непобедимого Солнца» (218 — 222 гг.) и его преемника Александра Севера (222 — 235 гг.), победоносно воевавшего с персидским завоевателем Артаксерксом (Ардаширом) и убитого мятежниками, говорят, на Рейне, аналогично тому, как Александр Македонский победил персидского завоевателя Дария и умер от ран, говорят, на Евфрате.

В каком соотношении друг к другу находятся оба эти Александра, я покажу в следующих томах, а теперь отмечу только, что сдвиг «рождества Христова» на 333 года вперед к году рождества Василия Великого передвигает и Александра Македонского и всех его преемников тоже на 333 года вперед, и при этом оказывается, что Александр Македонский строил свою Александрию как раз около первого года нашей эры. Значит, «наша эра» должна бы, вместо «христианской», называться Александрийской эрой (а астрономически это эра Овна).

4) Желая затем проследить, как хронологически налягут остальные богоборческие и богославные цари на романских (латинских) и ромейских (эллино-сирийско-египетских), я отметил, что годы их царствования соответственно почти совпадают, и составил две вышеприведенные диаграммы, где обнаружился такой полный параллелизм от начала и до конца обоих, что даже и помимо моих вышеприведенных астрономических вычислений, а по одной только теории вероятностей, пришлось бы заключить, что богоборческое и богославное царство не только параллельны романским и ромейским, но и тожественны с ними.

5) Я сделал качественную оценку наиболее выдающихся событий в обоих своих отожествлениях, и все важнейшие события оказались такие же от начала и до конца, даже до того, что «вознесшийся живым на небо» пророк-громовержец Илия хронологически и качественно отожествился с «вознесшимся живым на небо» евангельским учителем, и оба оказались лишь двумя мифами о Василии Великом, основателе христианского богослужения. И все остальные библейские пророки по временам их жизни передвинулись на этой диаграмме как раз на вычисленные для них мною еще ранее места.

6) Я взял затем за основу евангельское сказание, что «Христос» родился при Октавиане Августе и, отожествив его по описанному в начале этой книги лунному затмению 21 марта 368 года с основателем христианского богослужения «Великим царем» (Василием Великим), родившимся около 333 г. нашей эры, пришел к заключению, что Гай Октавиан Август есть двойник Гая Константина Августа. Уже догадываясь, что аналогия продолжится и далее, я стал хронологически налагать империю Гая Октавиана на империю Гая Константина тем же диаграмматическим способом, как и предыдущие, по продолжительности царствования последовательных царей и, получив диаграмму ХХIIа, (стр. 402 — 403), пришел к выводу, что империя Гая Октавиана списана с империи Гая Константина, начиная от ее основателя Суллы (Restitutor'a Urbis), отожествившегося с Аврелианом, что лунное затмение, описанное при неудачной попытке столбовать его, имело место на нашем полушарии земли лишь один раз на протяжении нескольких веков до и после начала нашей эры (так называемого «рождества Христова»): оно было 21 марта 368 года. Я начал искать около этого времени в Сирии «великого святого», соответствующего «Царю иудейскому», и тотчас нашел Василия Великого (333 — 378 гг.), имя которого в переводе значит «Великий царь». Я исследовал его жизнь по «Житиям святых», и увидел, что он был сыном тоще «Царя» (Василия по-гречески), и все в ней до попытки столбования оказалось однородным с евангельским сказанием об Иисусе, а этот последний эпизод заменен простым смертным приговором, будто бы не приведенным в исполнение, потому что при подписании его императором произошло землетрясение, описанное и в Евангелиях при издевательстве над евангельским учителем.

Автор Апокалипсиса — Иоанн — оказался и здесь его молодым учеником, и остальные «апостолы» нашлись в избытке в учителях этого времени, получивших названия «великих». Ранее их от начала нашей эры не было ни одного «великого святого», а только аллегорические мифические личности в виде Святой Мудрости (Софии) с ее тремя святыми дочерьми, Верою, Надеждою и Любовью, или в виде религиозных деятелей, пересаженных из более позднего времени вследствие смешения употреблявшейся в начале средних веков эры Диоклетиана с нашей современной, псевдо-христианской (а на деле Александрийской) эрой.

7) Я показал здесь, кроме того, на сопоставлении родословных Рамзеса и Иисуса, что обе их генеалогии есть одна и та же компилятивная генеалогия, написанная на двух разных языках. В первом ее варианте в родословие внесены иудейские цари, начиная с Ровоама-Иуды и кончая Иосией-Мелхием. Но Ровоама-Иуду мы уже отожествили с египетским Лицинием (307 — 324гг.), а Иосию-Мелхия с Гераклием (610 — 641 гг.), у которого Халиф Омар (он же Навуходоносор) отнял Египет в 632 г. нашей эры после его двадцатидвухлетнего царствования в нем. Во втором же варианте этой общей генеалогии те же самые цари внесены под названием 8 — 10-й династии под именем царей Неф-Ерков. Значит, египетские Неф-Ерки царствовали между 307 и 641 годами нашей эры, а, следовательно, и Абидосская иероглифическая таблица составлена не ранее, как в VII веке нашей эры, под влиянием византийской культуры и уже при господстве магометанской религии над остальными религиями Востока.

Выходит, что Гераклеополитанская (т.е. из города Геркулеса) династия была Константинопольская династия, и в ней:

С-Неф-Ерк = Озия = Феодосий II (408 — 450 гг.), Неф-Ре = Иотам = Лев I (457 — 474 гг.), Неф-Ерк-Ре = Тереру = Ахаз = Зенон (474 — 491 гг.), Неф-Ерк Гор = Езекия — Анастасий (491 — 518 гг.). Неф-Ерк-Ре-Папа-Сениб = Манасия = Юстиниан (518 — 565 гг.) и так далее.

Я прекрасно понимаю, что это ошеломляющий результат для египтологов, но в одном из дальнейших томов, специально посвященных Египту, я покажу, что астрономические вычисления гороскопов, найденных в разных египетских гробницах, приводят единогласно к тем же результатам. Так, круглый гороскоп на потолке Дендерского храма дает 15 марта 540 г., время эллино-сирийско-египетского императора Юстиниана, а четырехугольный — 6 мая 568 г., т.е. окончен при его преемнике Юстине II. К такому же сдвигу приводят и мои вычисления времени всех имеющихся в моем распоряжении месопотамских клинописных эфемерид.

Этот удар по старой хронологии несколько смягчается сдвигом на 333 года, который мы сделали наложением «Второй» Римской империи на «Третью». Действительно, если иероглифами, как нам говорят, писали и при Октавиане Августе, а Октавиан Август отожествился с Константином Августом, то и иероглифическая письменность сдвигается к IV веку. Значит, я придвигаю к нам ее конец только на четыре века, но и этот сдвиг поразителен, хотя, как увидит далее читатель, я приближаю к нашему же времени, не ранее как в VIII век, и евангелистов Марка, Иоанна, Матвея и Луку, допуская в предыдущих веках лишь апокалиптическое и мессианское христианство. Иного выхода здесь нет.

Допустить, что все приведенные здесь (и далее) многочисленные астрономические определения и все указанные здесь аналогии императорских родословных являются лишь «случайными совпадениями», значит возвращаться к мистике средних веков и приняться за восстановление древней кабалистики.

Здесь нам не остается другого выхода, как построить следующую теорию происхождения нашей современной «истории древнего мира» (потому что теории необходимы и в области исторических изысканий, как в области естественных наук).

Вот эта теория.

Латино-эллино-сирийско-египетские властелины со времени Аврелиана короновались четырьмя коронами: латинской в Риме (или в Помпее, или в Равенне), эллинской в Константинополе (или в Никее) сирийской в Антиохии (или в Кесарии) и египетской в Каире (или в Мемфисе, или в Александрии). При каждом короновании они получали особое официальное прозвище на языке этой страны и выбивали его на медалях, раздававшихся именитым присутствующим и отсутствующим должностным людям. (Мы теперь напрасно принимаем их за монеты в нашем смысле слова, потому что тогда не могло еще быть денежного хозяйства). Таким образом, у всех тех, кто единолично царствовал во всей тетрархии, было четыре имени. Когда в каждом из этих четырех, соединенных династически королевств, развилась своя национальная письменность, были написаны четыре истории той же самой империи, но властелины в них вошли под местными официальными прозвищами, и сами истории были написаны с местных точек зрения, т.е. перспективно.

Потом греки, как любознательные мореходы по Средиземному морю, привезли к себе книги италийского, сирийского и египетского вариантов и перевели их в средние века на свой язык, оставив не переведенными собственные имена действующих лиц и даже имена упоминаемых местностей и городов, которые тоже на разных языках имеют разные прозвища. Благодаря этому, а также местному перспективному колориту каждого варианта, они были приняты за отдельные истории и отнесены к отдельному времени.

В результате всего этого и возникло то, что мы называем теперь историей древнего мира.

С новой точки зрения, период времени, о котором мы имеем письменные сообщения, сокращается до 1700 лет, т.е. до второго века нашей эры в самых культурных странах прибрежий Средиземного моря, а в Китае максимум до 2000 лет, т.е. до последнего века перед нашей эрой. Далее в глубь веков идет везде уже не история, а археология, но зато средневековый период обогащается массой новых материалов, так как с новой точки зрения даже классический пантеон приходится считать апокрифическим, не говоря уже об изящных литературных произведениях, начиная с Одиссеи и Илиады и кончая Овидием и комедиями Аристофана, в которых действие переносится в древнюю Грецию только по обычной для эпохи Возрождения или, вернее, Эпохи фантазерства и апокрифирования, интернациональной манере, благодаря которой считалось неинтересным художественное описание своего собственного национального быта, а непременно нужно было отнести действие в далекую Грецию, как это мы часто видим даже и у писателей XVIII века.

Ну, а как же с этой точки зрения, — спросит меня читатель, — отнестись к индусской троице — Тримурти, состоящей из бога Слова (Брамы), творца вселенной, из бога Сивы, как олицетворения всеуничтожающего и всеочищающего огня (Агни, созвучного с Агнцем — Овном), языки которого, как знамения «святого духа», сошли и на христианских апостолов, и из бога Вишну, источника существования всего живого? Как отнестись к индусскому Кришне — Христу, этому восьмому воплощению бога Вишну, история юности которого почти та же самая, как и у евангельского Христа, но который, говорят нам, воплотился в этот свой восьмой раз еще за 2000 лет до начала нашей эры?

Отнестись к этому, — отвечу я, — надо совершенно так же, как нам пришлось отнестись и к легендам о библейском первом человеке Адаме и о египетском первом царе Мене. Ни одного из этих восьми воплощений бога Вишну, конечно, не было в действительности, а миф о них возник тоже в средние века.

Не индусская Тримурти вместе с младенцем Кришной приехала на белом слоне на берега Средиземного моря из девственных лесов Индии, а совершенно наоборот, она перекочевала в Индию из культурных городов эллино-сирийско-египетской теократической империи Феодосия II на верблюдах вместе с торговыми караванами, не ранее конца IV века нашей эры. Это и была в Индии первая и притом достоверная «благая весть» о приходившем на землю Кришне, в виде «Великого царя», основавшего христианское богослужение, а все предыдущие перевоплощения Кришны становились в Индии известными уже позднее. Ведь мы же знаем теперь, что и в христианский мир Европы «Христос» в воображении приходил не один раз. Мы уже пошли в прежних главах этой книги его предшествовавший приход на берега Средиземного моря в легенде об евангельском Христе, явившемся спасти классический мир в начале нашей эры при Октавиане Августе, этом мифическом двойнике Константина I. Потом мы видели того же Кришну-Христа в летописи царей иудейских в образе царя Асы, истребившего языческих богов будто бы еще за 961. год до начала нашей эры; потом мы видели его же вознесшимся на небо, около 950 г. до начала нашей эры, в лице величайшего из пророков — Илии; потом мы видели его уже несколько раз в родословной Великого Рамзеса, а в будущем увидим в образе Иисуса Навина, жившего будто бы за полторы тысячи лет до нашей эры, но тогда Моисей сольется у нас, с одной стороны, с Диоклетианом, а с другой — со своим бледным остаточным отростком на правильном хронологическом месте — Николаем Чудотворцем. Его же мы найдем и в легенде об Иосифе прекрасном и в Енохе.

Вот уже и семь перевоплощений того же самого вседержителя Вишну на Западе. И все они последовательно, по мере своего мифического развития, перекочевывали на Восток, последний раз, может-быть, даже и морем, кругом мыса Доброй Надежды, вместе с португальскими мореплавателями в начале XVI века пашей эры…

И вся эта перемена пути восьмикратного воплощения бога-вседержителя Вишну в обратном направлении из греческой Сирии в Индию находится в полном согласии с лингвистикой, где слово Кришна есть видоизменение национального греческого слова Христос, т.е. посвященный путем помазания маслом, и с естественным способом распространения культуры, подобно течению воды, из ее высших центров в низшие, из городов в деревни, из столиц в провинции, а никак не наоборот. Индия по отношению к прибрежьям Средиземного моря всегда должна была оставаться провинцией, как потому, что роскошь ее природы не возбуждала трудолюбия населения, так и потому, что ее неизвилистое побережье не давало возможности развития первичного мореплавания, этого главного стимула к прогрессу древней техники, и к возбуждению древней любознательности, а вместе с ней и фантазии.

Индия страна чудес не в своей собственной, а только в нашей европейской фантазии, воспитанной на полуроманах в духе Жакольо и на теософических измышлениях в духе Елены Блаватской и ее приятеля, англо-индийского полковника Олькота. Индусские мудрецы, хранящие в тайниках своих храмов от поколения к поколению свою скрываемою от непосвященных мудрость и полумистические произведения своих предков, представляют интерес для современного серьезного исследователя только с психиатрической точки зрения, а никак не для восстановления древней истории этой страны, не имеющей в действительности никакой своей хронологии ранее XVI века нашей эры.