Воскрешение Мишеля Нострадамуса.

Говорят, Альберт Эйнштейн, который слыл весьма остроумным человеком, как-то раз в разговоре с улыбкой заметил:

— Я никогда не думаю о будущем. Оно приходит само — и достаточно скоро.
Очевидно, настоящие пророки могли бы только позавидовать безмятежности первооткрывателя теории относительности, поскольку для них самих выбор думать или не думать о грядущих днях просто-напросто не стоял. Единственное, что кому-то из них суждено было увидеть больше или меньше, чем остальным, но и это вряд ли зависело от личного волеизъявления провидца. Так, Ванга, если верить написанному о ней, в большинстве случаев с легкостью отгадывала прошлое и будущее людей, пришедших к ней на прием, однако о событиях большого масштаба упоминала крайне редко, да и то далеко не всегда понимая смысл своих слов. Иоанн Богослов... О чем хотел поведать нам он, пока еще большей частью остается в секрете, настолько мутны и запутанны образы его пророчеств. А вот Даниилу, похоже, удалось побывать на основных перевалочных пунктах истории — правда, мировые события в его описании больше похожи на вид с высоты птичьего полета, на фоне которых лишь история Израиля выделяется достаточно крупным планом. Ну а что же Мишель Нострадамус? Составленный французским пророком План, по которому на протяжении сотен лет развивалась мировая история, разительно отличается от остальных.

Когда после раскрытия двух хронологий «даты жизни библейских предков» превратились более чем в 20 важнейших дат далеких потомков доктора Нострадамуса, большинство из которых ко времени расшифровки уже сбылись, стало ясно: перед нами не просто случайный набор разрозненных фактов. Французская революция и кипучая деятельность Наполеона Бонапарта, мировые войны ХХ столетия, история коммунизма буквально «от и до» (от рождения Ленина и вплоть до окончательного развала СССР) — все эти поистине глобальные события нашли отражение в бесстрастных цифрах и комментариях псевдобиблейских хронологий Нострадамуса, от прошлого плавно переходя к событиям настоящего и грядущего. От мировых революций — к мировым войнам. От двух мировых войн — к третьей...

При ближайшем рассмотрении весь этот причинно-следственный ряд похож не столько на собственно предсказание того, что должно произойти, сколько на подробное объяснение, к чему мы пришли, каким именно путем и, главное, каким образом теперь можно исправить прошлые ошибки, чтобы избежать грозящих неприятностей. В этом случае по отношению к пророчествам Нострадамуса Цицерон вряд ли стал бы произносить свою известную фразу: «Часто даже не полезно знать, что произойдет в будущем: ведь это несчастье — сокрушаться о том, чему нельзя помочь». И действительно, получается, что, подобно библейским пророкам, Нострадамус (а вернее, та Сила, которая направляла его) утверждал, что помочь не только можно, но и нужно. Его предсказания дают реальный шанс предотвратить печальные события, пока не поздно, повернув историю в другое русло.

Подобные примеры известны и из Библии — так, пророк Иеремия был послан предупредить иудеев о вавилонском нашествии и разрушении Иерусалима, предоставив при этом людям полную свободу выбора:

«Если хочешь обратиться, Израиль, говорит Господь, ко Мне обратись; и если удалишь мерзости от лица Моего, то не будешь скитаться» (Иеремия, гл. 4 ст. 1).

Из истории известно, что заветного «если» не произошло, зато в другом случае предупреждение другого пророка — Ионы спасло Ниневию от разрушения, а ее жителей от неминуемой гибели. Правда, ни один из известных глашатаев Бога никогда еще не объяснял будущее подробно, во всех деталях. В этом плане Нострадамус с его точнейшими датами и совершенно прозрачными после двуязычной расшифровки катренами занимает особое положение и среди иудейских пророков.

Наше прошлое и ближайшее будущее, причины и следствия, опасности, которые ожидают нас вскоре на пути, и способ их избежать — всему этому посвящены уникальные по своей полноте тексты Мишеля де Нотр Дама, которым, как полагал сам пророк, суждено сыграть значительную роль в предстоящих событиях. «Также я нахожу, что письма произведут такое большое и несравнимое потрясение...» — писал он о собственных расшифрованных текстах в «Послании Цезарю», и здесь мы просто не можем удержаться, чтобы на некоторое время снова не вернуться к Даниилу.

Самый конец предпоследней главы «Книги Даниила» повествует о «наглом и коварном» царе конца времен, который пойдет войной на «прекраснейшую из земель» Вавилонии. Ну а следующая, заключительная глава у него начинается с таких вот слов:

«И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени...» (Дан. гл. 12 ст. 1).

Возможно ли, чтобы и впрямь пророк предсказал пришествие пророка? В одном из своих видений Даниил наблюдал следующую устрашающую картину: «Вот один муж, облеченный в льняную одежду... Тело его — как топаз, лицо его — как вид молнии, очи его — как горящие светильники... глас речей его — как глас множества людей» (Дан. гл. 10 ст. 5 — 6). Именно из уст этого человека (если его можно так назвать), подобного которому он никогда не видел раньше, пророк впервые услышал имя Михаила — князя, призванного в чем-то этому могущественному существу помочь.

«...но вот Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях Персидских. А теперь я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена, так как видение относится к отдаленным дням» (Дан. гл. 10 ст. 13 — 14).
«Впрочем, я возвещу тебе, что начертано в истинном писании; и нет такого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего» (Дан. гл. 10 ст. 21).

Надо заметить, что вообще в видениях Даниила встречается всего пара имен — Гавриил и кроме него один лишь Михаил. Кто он, этот князь, принадлежащий к народу Даниила и призванный помочь некой Силе в последние времена, поддерживая «истинное писание»? По тексту пророчества об этом трудно судить — слишком мало и как-то вскользь про него говорится, вопреки тому, сколь ответственная и нелегкая роль ему, судя по всему, отведена. Единственное, о чем можно говорить без домыслов и вполне определенно, так это о том, что в Библии провозвестники и исполнители Высшей воли назывались не иначе как Пророками.
В третий, и последний раз имя Михаила звучит в тех строчках заключительной главы, которые мы уже приводили выше, когда его приход знаменует собой наступление «тяжкого времени», призванного закончиться в светлые дни последнего, вечного царства. И снова совершенно непонятным остается, чем же таким особенным, кому и в чем он помогает. Зато чуть ниже Даниил описывает увиденную им странную картину — единственную из всех его видений, в которой он не понял ровном счетом ничего. Собственно, именно этот эпизод составляет основу небольшой по объему заключительной главы и примечателен он тем, что и правда какой-то нелогичный. В отличие от прежних видений, нет в нем ни царств, ни царей, он неподвижен и не похож на остальные события. Просто Даниилу привиделась река, над водами которой стоял человек в льняной одежде (тот самый, который прежде говорил о поддержке князя Михаила), по обоим же берегам реки стояли двое других...

«Тогда я, Даниил, посмотрел, и вот, стоят двое других, один на этом берегу реки, другой на том берегу реки. И один сказал мужу в льняной одежде, который стоял над водами реки: «Когда будет конец этих чудесных происшествий?»

И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полувремени и по совершенном низложении силы народа все это совершится. Я слышал это, но не понял, и потому сказал: «Господин мой! Что же после этого будет?»

И отвечал он: «Иди, Даниил; ибо совсем сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют.
Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней. Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней. А ты иди к твоему концу, и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней» (Дан. гл. 12 ст. 5 — 13).

Именно так звучат в полном виде заключительные слова «Книги пророчеств Даниила». Упомянутые в них цифры уже привели нас к дате, являющейся одной из самых главных в хронологиях Мишеля де Нотр Дама — тридцатым годам наступающего тысячелетия. Возможно ли, чтобы именно его — «иудейского князя Михаила» — Даниил образно нарисовал стоящим по одну сторону реки времен и спрашивающим о сроках для того, чтобы переправить их на «другой берег», сквозь 440 лет? Кто знает, но разве такое предположение не имеет под собой совсем уж никаких оснований?