Домовой

Плач домовых

Однажды маленький Чуйко проснулся от того, что послышался ему чей-то тоненький плач на дворе.

Мальчик сполз с печки и осторожно, крадучись, выбрался на крылечко. Пусто во дворе, в небе луна светит. А плач доносится из-за околицы.

Ступил Чуйко босыми ногами в росистую траву и ринулся со двора. Добежал до околицы — да так и обмер, когда увидал каких-то низеньких человечеков, горько плачущих. Утирая слезы кулаками, глядели они на небо, а в небе явлен был всадник на белом коне. Лицо всадника было искажено мученической мукою, потому что его пронзила стрела. Он понукал усталого коня, пытаясь уйти от погони, и вот уже Чуйко увидел меховые шапки степняков, увидел их длинные копья. А еще он узнал умирающего всадника. Это был Воля, его отец!

Закричал Чуйко и грянулся оземь без памяти. Рано утром нашла его матушка, которая встала подоить корову да хватилась сына. Кое-как привели мальчишку в сознание — и поведал он о ночном видении.

К тому времени вокруг полдеревни собралось, и взрослые, выслушав его, молча переглянулись. Они сразу поняли, что видел Чуйко домовых, слышал их причитания. Известно — если домовой плачет ночью, это всегда предвещает беду, а может быть, и смерть хозяина. Что же вещует плач всех деревенских домовушек?

— Парнишка видел степняков — не их ли надобно опасаться? — сказал Воля.

— Сон это и бредни глупые, — зевнул пастух Мушка.

— Глупец тот, кто не чтит старых примет и не внемлет разумным советам, — сурово ответил Воля. — Изготовимся к обороне, односельчане.

Все взялись оружие чистить и боевой припас готовить. На ночь вдоль околицы караулы встали… и что же? Напали-таки степняки на деревню!

Только ждали они найти сонных, безоружных людей, а наткнулись на стрелы да копья, да рогатины. Завязался тяжелый бой, длился он целые сутки. Ушли степняки с большим уроном, ну а село удалось отстоять. Воля был ранен стрелою в плечо.

Стойко терпя боль, улыбнулся перепуганному сыну:

— Это все пустое. Нет на свете воина, кто хоть раз не был ранен. Но когда, бы не услышал ты плач домовых, все могло быть куда хуже!

Говорят, домовой и по сю пору живет в каждой деревенской избе, да не каждому об этом ведомо. Зовут его дедушкою, хозяином, суседкою, доможилом, бесом-хороможителем, но это все он — хранитель домашнего очага, незримый помощник хозяев. Конечно, он может и во сне щекотать, и греметь по ночам посудою, или за печкой постукивать, но делает это больше от озорства. Главное же дело его — досмотр за хозяйством. Если ему жилье по душе, то он служит этой семье, словно в кабалу к ней пошел. Зато ленивым и нерадивым он охотно помогает запускать хозяйство, мучает людей до того, что давит по ночам чуть не до смерти или вовсе сбрасывает с постелей.

Если слышится плач домового, даже в самой избе, — быть покойнику. Смерть самого хозяина предрекает домовой тем, что, садясь за его работу, прикрывает голову его шапкою. Перед чумою, пожаром и войною домовые выходят из села и воют на выгонах.

ДУША

Возмездие

Жили-были богатый купец с купчихою. Своих детей Бог им не дал, и взяли они в дом приемную дочь. Выросла она красавицей. Тем временем купчиха заболела и умерла. Жаль было купцу, да делать нечего. Похоронил ее, поплакал… и стал на свою дочь засматриваться. Обуяла его страсть нечистая, сотворил он над девицей великий грех, и понесла она чадо. Тут как раз вышел купцу приказ от царя: собрать корабли да плыть в тридесятое царство за товарами. Велел купец приготовить все к дальнему походу в страны заморские, а грех свой великий решил злодейски сокрыть. Ночью взял он со стены острый нож и зарезал дочь: кровь так и брызнула! После взял убитую на руки, отнес в сад и спрятал в потайной погреб; людям своим сказал, будто дочь сбежала с полюбовником, сам сел на корабль и уплыл.

Вот плывет он мимо скал диких и грозных, а над скалами летают птицы с человеческими головами, и одна птица, с лицом убитой дочери, кричит зловеще:

— Убийца! Убийца! Грядет возмездие!

От страха купец даже памяти на время лишился.

А тем временем домом купеческим заправлял приказчик. Вот снится ему, будто кто-то говорит: «Что ты спишь? У тебя в погребе мертвец!»

Приказчик проснулся, взял ключи и пошел по кладовым; все обошел, а один ключ лишний. Еле-еле отыскал погреб, еле-еле доискался входа — так заросло все травой и деревьями. Отворил дверь, а в том погребе гроб стоит, в гробу девица мертвая.

Говорит ему девица, дочь купеческая:

— Сослужи мне службу, добрый молодец! Облегчи меня: возьми острый нож и вынь из меня младенца.

Приказчик взял нож, разрезал чрево, вынул младенчика и отдал его воспитывать своей матери.

Приехал купец из тридесятого государства; стал государю про свое путешествие докладывать, а мальчик прибежал во дворец да все вокруг них увивается.

— Чей такой славный ребенок? — спрашивает царь.

— Это сын моего приказчика, — отвечал купец.

Царь пожелал забрать мальчика во дворец, у стола прислуживать, позвал к себе приказчика — волю свою объявить. А он тотчас и рассказал все как было.

Царь купца казнил, а мальчика взял к себе: он и теперь при государе живет!

Славяне признавали в душе нечто отдельное от тела, имеющее свое самостоятельное бытие. Сначала их хранит при себе Бог — и здесь они безгрешны, а после жизни, очистившись от грехов, душа вновь возвращается к нему. Таким образом, душа не только бессмертна, но и вечна, как сам Бог.

Согласно верованиям наших предков, душа еще в течение жизни может временно расставаться с телом и потом снова возвращаться в него; такое удаление души обыкновенно бывает в часы сна, так как наш сон и смерть — понятия родственные. О колдунах и колдуньях рассказывают, будто они, погружаясь в сон, могут выпускать из себя воздушное демоническое существо, то есть душу, которая принимает различные образы и блуждает по тем или другим местам, причем оставленное ею тело лежит совершенно мертвым. И во время обмирания, или летаргического сна, душа, по русскому поверью, покидает тело и странствует на том свете.