Февраля 1908 г.

Сейчас был у Батюшки, удалось побеседовать минут двадцать–двадцать пять.< …>

— Сомнения у меня, Батюшка… хульные помыслы…

— Да, сомнения, равно как и блудные помыслы и хулы, надо презирать, не обращать внимания на них. Презирайте их, и враг–диавол не выдержит, уйдет от вас, ибо он горд, не вынесет презрения. А если будете входить с ними в разговоры (ибо все блудные помыслы, хулы и сомнения не ваши), то он закидает вас, завалит, убьет. Верующий человек, любящий Бога, не может хулить, а тем не менее замечает в себе две нити: «любить»и»хулить». Очевидно, что есть какая–то сила злая, навевающая сомнения. Заметьте, ведь это — серафимский ум. Поэтому нисколько не удивительно, что он может возбудить, поднять сомнения, да еще какие. Не обращайте на них внимания.

Сколько было искренно верующих людей, которые сильно пострадали от того, что принимали эти сомнения, рассматривали, рассуждали. Возьмите наших писателей, Белинского — какая разница у него в первой и во второй половине его жизни. Лермонтов тоже был сильный ум, Тургенев и другие, Пирогов, хотя»этот»его под конец совсем раздавил, как червяка…

Поэтому надо презирать эти сомнения, хулы и помыслы блудные, тогда они вам нисколько не повредят. Особенно если будете открывать их старцу–наставнику. Но открывать их надо не подробно, иначе можно повредить и себе, и старцу. Особенно блудные помыслы: засыпать скорее, зарыть надо навозом (кажется, так сказал Батюшка) эту смердящую яму, а не копаться в ней. Ну, теперь, что же у вас есть? Какие сомнения, помыслы?

— Да вот, Батюшка, из братии у одного я вижу то, у другого другое…

— Ну, это диавол всегда так. Он иногда нам представляет взгляд брата совсем другим, не таким, какой он на самом деле. Тебе кажется, что брат посмотрел на тебя злобно, оскорбительно для тебя, а на самом деле этого вовсе нет. Так диавол может представить нам что–либо другое.

Вот какой был здесь случай. Был здесь один иеромонах о. В. и еще монах о. А., монах хорошей жизни. Он почти не выходил из келии вследствие своей болезни, вел особую жизнь. Однажды о. В. идет к себе в келию, а у крыльца о. Анатолия [Зерцалова] видит — стоит о. А., взгляд у него какой–то злобный, враждебный, под благословение не подходит. О. В. посмотрел на него и прошел мимо с великим удивлением. Идет он и только что начал заворачивать за церковь, ему навстречу с совершенно противоположной стороны идет о. А. Лицо у него веселое, подходит он под благословение. О. В., еще больше удивляясь, спрашивает: «Где ты был?» — «У о. Т.» — «Как? Я тебя сейчас видел около крыльца батюшки о. Анатолия». — «Это тебе померещилось. Сам видишь, откуда я иду». Тогда о. В. пошел за разрешением сего к батюшке о. Анатолию.«Ну что же здесь удивительного? А ты еще иеромонах, и этого–то не знаешь? Это был, конечно, бес в образе о. А.», — сказал о. Анатолий.

< …>

— Ну, а еще что? — спросил Батюшка.

— Горд я, Батюшка, очень… Тщеславие.

— Да кто же не горд? Макарий Великий говорит, что у всякого, даже у святого, есть что–то гордое. Вот как глубока в нас эта зараза! Не горды только ангелы — они чисты, да еще те, которые переходят отсюда туда, на небо. А так у всех есть гордость. Ну, будет. А остальное потом понемногу будем разъяснять.

< …>