Юрий Чикин. Я не случайно наблюдал за знакомой компашкой на первом концерте группы «Ах!» — я знал ее очень хорошо

Я не случайно наблюдал за знакомой компашкой на первом концерте группы «Ах!» — я знал ее очень хорошо, у меня был давний опыт, да такой, что Жеке его уже никогда не приобрести.

Как-то я попал в сочинскую «Жемчужину» (три штуки за двадцать четыре дня — и чувствуешь себя последним нищим), лежал на пляже и наблюдал, как играют в карты матерые мафиози. Отличить их от других, тоже людей далеко не случайных, можно было мгновенно — толстенные золотые цепи на груди, перстни и часы «Ролекс». Куча денег (иногда банк доходил до сотни тысяч рублей) исчезала мгновенно, затем снова появлялась, и все это напоминало какой-то невообразимый сон. Никто; из проигравших не переживал, ко всему относились спокойно, — к тому же у каждого были свои болельщики, они сидели за спинами игроков, подсказывали или помогали тут же, не отходя, рассчитаться невезучему. Когда я устал наблюдать за игрой и незаметно для себя задремал, у меня за спиной появилось: несколько молодых — судя по голосам — людей. Они говорили о музыке, взаимоотношениях различных тусовок, в основном роковых. Я узнал голоса нескольких известных рокеров. Они были уже давно не в фаворе, за роком тянулись немногие, но кое-где еще собирали поклонников «металла» и могли позволить себе раз в год пожить в «Жемчужине». Они жаловались друг другу на неважную жизнь, и тут один из них сказал, что теперь никуда не пробиться, даже Чикин остро почувствовал конъюнктуру и собирает дань не с рокеров, а с поп-музыкантов, не гнушаясь при этом самыми мелкими особями, которых и музыкантами не назовешь. Второй с ним не очень-то согласился, он сказал, что недавно сунул Чикину (то есть мне) приличный пакетик, и я тут же вспомнил об их группе. Еще он добавил, что, конечно же, с других я собираю суммы поприличнее, и реклама в газетах идет соответственная. Они коснулись не только моей персоны, а также некоторых телевизионщиков, которые «потеряли совесть», но меня это уже мало волновало, я почти с головой зарылся в песок, оставив наверху лишь свои полосатые, купленные в парижском «тати», плавки. Меня охватил ужас — трепаться об этом они могут не только на пляже, а в любом месте, в том числе и в кабинете следователя. После этого я несколько месяцев не высовывался, отказался даже от нескольких гонораров, ясное дело, не от бухгалтерских, а от героев своих публикаций. Но вскоре нужда так прижала, что я потихоньку осмелел и снова принялся собирать дань. Старался действовать более осмотрительно, внимательно приглядываясь к своим клиентам, ни одного из них я не подвел, и они могли быть вполне счастливы.

Сейчас, Слава богу, пошла совсем другая полоса, но меня пугал Жека. Он делался все более самоуверенным, деньги текли рекой — мы прокатили «Ах!» по Сибири, Закавказью, Прибалтике. И каждое выступление сопровождалось информацией, в газетах, по телевидению. Я постоянно напоминал Жеке, чтобы он повнимательнее смотрел за девчонками, у них начиналась звездная болезнь. Но Жека отмахивался: все, мол, в полном порядке, они у меня в руках, души во мне не чают, во всем доверяют и не имеют никаких секретов. А я постоянно вспоминал об акулах, побывавших на первом концерте, и теперь уже постоянно тершихся возле «Ах!». Жека говорил, что я полнейший перестраховщик, сейчас моя главная задача — подсчитывать бабки, а девушки от нас никуда не денутся. Главное — использовать момент, когда трясут Распутина и его команду, и не выпускать «Ах!» со страниц газет и экранов телевидения. Я был убежден, что Распутин выпутается, но это не так важно, время уйдет, гастролей у него почти нет, на телевидении он отсутствует, даже Евгения Федоровна говорит о нем в прошедшем времени. Пройдет несколько месяцев — и о нем все забудут. Но у меня не было Жекиной эйфории, пацанкам еще надо работать и работать.

И вот однажды прозвучал первый звоночек о том, что MOW опасения не напрасны. Сперва Жека начал поговаривать о тому что Вера и ее команда намекают на то, что неплохо бы съездить за границу, теперь туда валом валят тусовки намного послабее «Ах!», а у них уже появилось имя, они собирают аншлаги в самых престижных залах страны и вполне могут кое-куда прокатиться.

— Сейчас мы этого не сделаем, слишком рано. Ты знаешь, сколько башлей надо выложить…

— А прямые контакты?

— Если они у тебя есть — ради бога… Ясно, что никаких прямых контактов у меня и Жеки не было. И тут я вздрогнул: а что, если кто-то уже предлагает им организовать зарубежное турне? Без Жекиной и моей помощи.

— Послушай, им никто не подбросил такую мыслишку? — спросил я у Жеки.

— Не могли… Они все время у меня на глазах. Бабок много, хочется купить фирменных шмоток… Обычные дела.

Мы позабыли об этом разговоре, была еще одна неплохая поездка — по четыре концерта в день в Махачкале. Я сам поехал туда, чтобы помочь Жеке. Потом в Москве мы сорвали гастроли Распутина в «Олимпийском». Узнав о них, Жека примчался ко мне и заорал:

— Есть возможность вышвырнуть их вон… И запуститься? самим. — Каким образом?

— Очень просто… Мы явимся с тобой и скажем, что посвящены в таинства уголовного дела. Ты готовишь статью, а я:

— А что ты?

— Ты забыл о моем удостоверении.

— Ты опять за свое?

— Сколько тебе говорить… Все в полном порядке. Когда-нибудь я тебе расскажу, сейчас не могу. Но это же «Олимпийский»… Мне пообещали отдать площадку, если сорвем Распутина.

Я почесал затылок. И в самом деле, заманчиво. Назавтра мы стояли перед директором «Олимпийского». Он меня прекрасно знал. Жека с ходу сунул ему под нос красную книжицу. Я, сказал, что практически у меня на столе судебный очерк о Распутине.

— Неужели так все плохо? — переспросил директор.

— Наше дело было предупредить вас, — весомо заявил Жека. Назавтра зрителям стали возвращать деньги за билеты, а Жека волок в «Олимпийский» афиши «Ах!», сам-то он, правда, не высовывался, и договор с «Олимпийским» подписывал другой человек — директор центра, в котором числилась группа «Ах!». Не успели мы отпраздновать победу, как Жека примчался ко мне в редакцию с посеревшим лицом. Он даже не позвонил мне.

— Что случилось? Жека бухнулся на стул.

— Все то, о чем ты говорил…

— Ты не можешь пояснее?

— Эти девки оформились в Штаты. Прихожу, а Верка и выкладывает мне: мол, вы не планируйте гастроли на ближайший месяц, мы отчаливаем в Штаты, ненадолго, всего на десять дней…

— Госконцерт? — только и спросил я.

— Если бы… Центр «Фантом». Они всех к рукам прибирают. Я почувствовал, как кишки в животе сворачиваются в клубок, а затем резко выпрямляются.

— Кретин…..Они у меня в руках… Они меня любят…

Для них я папа. Не меньше… А ты полнейший дегенерат. Сколько раз я тебе говорил…

Я орал на всю редакцию. Как мне хотелось съездить ему по физиономии!

— Заткнись, — сказал Жека.

— Охоту вели опытные люди. Я ничего не подозревал. Они обвели бы вокруг пальца не только нас.

— Забудь о слове «нас»! Во всем виноват только ты один…

— Может, еще не все потеряно. Надо их задержать…

— Есть только один путь — обвинить в шпионаже, — сострил я.

— Других возможностей не вижу.

Я понимал, что они занялись оформлением документов давно. Поэтому и принимались трепаться о загранице… Душеньки не выдерживали..

Но о главном молчали… Ребятки из «Фантома» предупредили: молчать строго-настрого.

— Ас другой стороны — съездят и вернутся, — сказал Жека едва слышно. Я понимал — он успокаивает себя.

— Вернутся, но не к нам…

— Почему ты в этом уверен?

— Кретин! Все очень просто… Они уже один раз накололи тебя.

— Каким образом?

— Посмотрите на наивного мальчика! Он не догадывается! Какой глупенький. Да они эти документы давно оформляли, и с «Фантомом» сговорились за твоей спиной. А ты все бабки считаешь.

— А я хочу пожить…

— Ладно, ладно, успокойся, что-нибудь придумаем.

Мы доехали до домжура, протолкнулись в переполненный бар, наконец опрокинули по несколько стопок водки. Надо срочно искать выход из положения. Но какой? У меня есть приятель в городском ОВИРе, мы когда-то играли в одной команде, он там чуть ли не замначальника, но время ушло, если у них билеты на руках…

— А все началось так хорошо, — сказал наконец Жека.

— Я был спокоен. Можешь меня убить, но я ни о чем не подозревал…

— Да помолчи ты, хватит ныть, — сказал я ему. — Поезд уходит, надо его догонять. Только вот как?

— Я ничего не могу придумать.

— Я тоже.

— Тогда давай закажем еще…

— Я не против.

Кто-то незнакомый подошел к Жеке и сказал, что приятно видеть перед собой современного предпринимателя, который не ожидает никаких перемен, а сам создает себе жизнь такую, какая нужна каждому.

— Да гони ты его, — сказал я Жеке. Незнакомец, вероятно, услыхал мои слова.

— А вы не спешите меня гнать, молодой человек, я тоже вас знаю, хотя вы со мной знакомились очень давно, в пору вашей юности…

— Извините, мне сейчас не до вас, — сказал я и схватил Жеку за руку:

— Пошли отсюда…

Мне ужасно хотелось съездить этому типу по физиономии. Мы пошли к выходу.

— Я понимаю: люди большого бизнеса, вам не до простых смертных… Но смотрите, так не стоит поступать…

Я оглянулся:

— Да пошел ты!

Когда мы вышли на улицу, я спросил у Жеки:

— Что это за мразь?

— Конторский… Сидел под крышей собкора в Голландии, долго сидел и неплохо, но нажрался на каком-то банкете, и его вышвырнули. Таких немало трется в домжуре…

И тут меня словно прорвало:

— Все треплешься насчет своей конторы, удостоверения, глазки корчишь, — как в хреновых фильмах, а вот тот самый момент, когда можно их остановить при помощи твоей тайной организации…

Жека застыл на месте.

— Хорошо, — сказал он, — я решусь на это, поговорю с шефом. Сам понимаешь, время сейчас не то, все боятся, опасаются, в газетах о них шумиха, но я попрошу… Для меня они должны все сделать, — Жека наклонился ко мне: — Поверь, я очень полезен, ты даже не представляешь, приходилось рисковать жизнью, и не раз… Я не имел права тебе рассказывать, но у меня была сложнейшая работа…

— Да пошел ты… — заорал я на всю улицу: — Заткнись, если хочешь просуществовать хотя бы несколько часов. Заткнись, прошу тебя!

— Ладно, ладно, — замахал руками Жека, — не будем больше об этом. Я все понял. Ты нервный человек, тебе надо успокоиться.

Мы буквально натолкнулись на его машину. — А вот и она, никто не забрал. Поедем?

— Черт с ним… Давай.

Жить мне больше не хочется, — сказал я и был недалек от истины. — Жека распахнул передо мной дверцу:

— Прошу!

— А куда поедем? — спросил я. Можно было, конечно, к Евгении Федоровне — там меня всегда ждут, но не с таким же настроением. Жека обязательно проболтается, а она только посмеется над нами, в первую очередь надо мной, человеком в ее глазах довольно опытным. Нет, только не к ней.

— Кстати, Вика приехала, — вспомнил Жека.

— Это уже поинтереснее.

Он бросился к ближайшему автомату. Начал говорить какие-то банальные мерзости о том, что мы ужасно по ней соскучились, прошла целая вечность с тех пор, когда мы виделись вместе в последний раз… Правда, за это время она стала уже телевизионной звездой и, быть может, не захочет нас видеть… Как мне показалось, Вика прервала его дичайшую трепотню, Жека ее внимательно выслушивал и кивал головой: да, он все понимает, раз у нее такие весомые причины, он просто завидует ей черной завистью, несмотря на то, что он мужчина…

Когда он повесил трубку, я спросил:

— И здесь отшили? Жека сверкнул глазами:

— Нет, она с нами встретится… Правда, ненадолго, встреча с женихом, он сделал ей предложение, четкое и конкретное… Но у нее кое-что для нас припасено… И выпивка и капуста… Так что наши дела не так уж плохи.

— Да, ты останешься мелким щипачем, — сказал я Жеке уже в машине, — И я тоже, такова наша участь…

— А ты не спеши все-таки с выводами, — сказал Жека, — сейчас погуляем на славу, а завтра будем думать, что делать дальше. Я подключу наших… Если птички не вылетят в Штаты, они у нас в кармане…

На углу Тверской и Готвальда мы подобрали Вику. У нее: в руках была огромная сумка.

— Куда едем? — спросила она.

— Есть один надежный приют, к Юране, — сказал Жека.

— А вы, мальчики, уже хороши, — сказала Вика. — Как ты сидишь за рулем, не понимаю…

— У нас, Викуля, большие неприятности, — тут же ляпнул Жека.

Нет, он конченый…

— Какие? — спросила Вика.

— Не стоит об этом, — сказал я. — Жека склонен к преувеличениям. — И Жека тут же замолк.

Вика сказала, что она очень мне благодарна: меня и, ясное дело, Жеку ждут подарки и прочее, но все это не может сравниться с тем, что я для нее сделал.

Мы наконец добрались до моей квартиры, Вика тут же отметила, что я стал жить намного уютнее, ей у меня нравится, настоящая европейская квартира Мне после ее слов захотелось добавить, что как бы мне не пришлось загонять всю эту велюровую мебель, югославскую стенку и вьетнамские ковры, купленные на первые гонорары от пацанок «Ах!», но, конечно же, промолчал, а Вика принялась выкладывать из своей сумки подарки.

— Да мы тебя разорили, — сказал Жека восхищенно. Он тут же бросился примерять кожаную куртку.

— Успокойтесь, мальчики, это невозможно сделать.

Потом она выставила на стол бутылки и вручила нам по пачке купюр. Мы выпили.

— Как прошли гастроли с Распутиным? — спросил я.

Вика сказала, что вполне нормально, такого массового психоза она еще не видела.

— А как чувствует себя Распутин? — снова поинтересовался я.

— Плохо. Он очень расстроен. Да, достали мы его неплохо.

— А ты бы не могла меня познакомить с ним? — спросил Жека. Я на него недоумевающе глянул: ему-то это зачем?

Вика тоже пожала плечами:

— Я могу, но зачем тебе это?

Жека отпил виски и сказал, что он давно уважает этого смышленого парня, ему больно видеть, как он мучается, он, Жека, смог бы ему помочь в сложной ситуации.

У меня от неожиданности закололо в боку.

Ты что, совсем ошалел?

— Прошу не беспокоиться о моем здоровье, — сказал Жека. — Я нравственно и физически в форме… Подожди-ка, Юраня, мы сейчас с Викой кое о чем потолкуем.

Они вышли в другую комнату. Я подумал, что Жека спятил, придумал какую-то басню, а на самом деле они преспокойно сексуют, пока я глотаю виски. Я хотел уже подняться, чтобы осторожно приоткрыть перед собой дверь, но на меня выглянула довольная рожа Жеки. За ним вышла Вика.

— Мальчики, мне было приятно вас видеть, — сказала. она.

— Ты что, собираешься?.. А как же продолжение? — хмыкнул я.

— Не получится. Я говорила Жеке. Ждет жених… Так что потерпите.

Она улетучилась.

— Порядок, — сказала Жека.

— Какой еще порядок?

— Мы качнем этого Распутина как следует…

— Каким образом?

— Ты чудак… Видишь, я, в отличие от тебя, выражаюсь мягко и интеллигентно… Я помогу этому мальчику. По моей просьбе ты не напечатаешь главную бомбу в своей жизни… О нем, конечно же…

— Так, так, — я начинал кое-что понимать. — Но я здесь не при чем. Понимаешь?

— Понимаю, но объявка будет очень солидная. Мы покроем все эти «Ах!»…

— Рискованно, но гениально, — сказал я и поднял бокал за здоровье Жеки.