Нет ближайшего и надежнейшего пути ко спасению, как смирение, и величайшее тому воздаяние, кто, будучи жесток нравом, приведет себя в смирение. (23)

Приведет, конечно, не без помощи Божьей. Но действительно, чем как бы хуже природное устроение человека, тем больше бывает и награда в Царстве Небесном, если он все-таки приобретет добродетель смирения.

Надо различать природное смирение и христианское смирение. Есть люди по натуре спокойные, не склонные к самоутверждению, которые не любят выделяться. Такая естественная скромность - данность, в этом нет никакой заслуги человека, соответственно, и награды ожидать не приходится. К тому же в таких людях природное смирение нередко уживается с непомерной гордыней.

Христианское же смирение - это глубинное сердечное ведение своей немощи и греховности. Есть люди по натуре горделивые, кичливые. Им нелегко бороться со своим естеством. Падая и поднимаясь, они созидают свое смирение ценой самоотвержения. В вечной жизни такие подвижники получат великое воздаяние.

Мы не способны распознать реальное внутреннее устроение окружающих нас людей и себя самих. Заповедь " Не судите" - не просто запрет, это и указание на то, что мы лишены истинного ведения, что от нас сокрыта глубина человеческих сердец. Как в одном человеке мы не видим прячущейся под его природной тихостью гордыни, так в другом не распознаем его праведности. Бывает, что человек выделяется тщеславием, и люди осуждают его за гордость. Но они не ведают того, что этот человек уже уверовал во Христа, стал на путь покаяния и начал обретать смирение. Хотя внешнее поведение по инерции может какое-то время оставаться прежним. Мы видим поверхность, мы судим внешность, поэтому суды наши - неправедны.

116. " Блажени нищии духом: яко тех есть Царствие Небесное" (Мф. 5, 3). Нищий, по-мирскому, тот, кто имеет недостаток в потребностях житейских, а мы нищими духом признавать себя должны, потому что ничего не имеем доброго. (77)

Блаженство обещано нищим самим Спасителем. Наша беда в том, что мы вообще-то все в глубине души считаем себя богатыми духовно. Хорошо, если хотя бы умом признаем, что нам много чего не хватает. Но если человек мыслит себя духовно богатым, то это просто глубочайшее заблуждение и полное отсутствие духовного опыта.

" При скудости добродетели помогает нищета духовная, которую ублажает сам Господь. Не можем взойти на высоту добродетелей, снизойдем в глубину смирения", - писал преподобный Макарий Оптинский. Если нам не хватает добрых дел и подвигов, нас может спасти смирение, исповедание перед Богом своего ничтожества. Нам же приятнее временно погордиться в ожидании вечного осуждения, чем временно смириться, чтобы потом войти в Царство Небесное.

Бывает, умом мы понимаем, что нам многого недостает, а сердце наше продолжает оставаться в пагубном убеждении, что мы духовно богаты. Такое разногласие ума и сердца порождает внутреннюю борьбу, " невидимую брань", которую нужно упорно, терпеливо, мужественно вести до полного очищения сердца от гордости.

117. Учение Божие вот какое: " Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих вам напасть" (328)

Святые так и делают, как Бог велит. Мы же будем хотя бы видеть, каковы мы, будем смиряться и бороться со своими страстями, понуждать себя на добро. Не надо смущаться таким понуждением. Святые отцы пишут, что сначала требуется понуждение, а потом постепенно появляется смирение, человек обретает благодать и уже искренне делает добро.

118. Стоя перед Чашею Приобщения, имей в уме, к какому великому Таинству приступаешь: " Огнь Божественный достойныя освящает, а недостойныя попаляет" (350)

Неправильно думать, что мы можем быть в полном смысле этого слова достойны Причастия. Кто с такой мыслью приступает к Святой Чаше, причащается себе в осуждение. Это признак крайней гордости, когда человек думает, что он уже стал вровень с самим Богом, что он заслуживает Причащения, что он чуть ли не честь оказывает Богу.

Никто вслух, разумеется, об этом не говорит, но про себя иногда думает: " Вот я подготовился, прочитал все каноны, все молитвы, постился неделю и теперь, очищенный и достойный, приступаю к Святым Тайнам". Это довольно распространенное переживание. Люди такого склада, когда нечаянно забудут прочитать какую-нибудь строчку в молитве или за три дня до Причастия по рассеянности съедят кусочек рыбы, считают себя недостойными этого таинства. На самом деле никто из нас не достоин Причастия. Достойными мы становимся, когда в смирении приступаем к Святым Тайнам, когда видим свою удаленность от Бога. От Причащения мы как раз и ждем духовных благ, как раз и надеемся соединиться с Богом, исправиться и очиститься.

Разумеется, посильно нужно исполнять установленные Церковью правила, без них невозможно устроение духовной жизни; самочинный отказ от них - проявление гордости. Но не надо обольщаться. Хоть десять, хоть сто канонов прочитай, как ни " прихорашивайся" - через это достоинство не приобретешь. Приближаемся мы к Богу через смирение.

Недостойно приобщается и тот, кто приступает к святыне без примирения. Явное указание на наше отвержение от Господа - когда мы находимся с кем-то в ссоре, когда мы в душе своей против кого-то восстаем, кого-то обвиняем, осуждаем. В такие моменты наш возмущенный дух делает нас врагами Божьими.

119. И в моей жизни все шло не по моему желанию. Намерение было в Афонской горе жить, - нет, Бог не привел. Хотел пожить у о. Паисия, у такого великого старца, - нет, и этого не привелось. В Китае бы надобно быть, уж и прошение подал, - нет, пришлось быть в Петербурге, келейником у митрополита. Я не хотел быть и иеродиаконом, - как отпрашивался! Не успел и в этом. Потом Бог привел сюда. А сколько отказывался от архимандритства! Страшно и помыслить идти против воли Божией. (414)

Кстати сказать, старец с большой пользой потрудился в Петербурге. Вместе с выдающимся подвижником благочестия митрополитом Санкт-Петербургским Гавриилом они восстанавливали монастыри. У Феофана Новоезерского было много знакомых среди больших подвижников, он указывал на них митрополиту, который назначал их настоятелями заброшенных монастырей, и эти обители начинали процветать.

И вот как человек отвергал перед Богом свои в общем-то добрые желания. По смирению не хотел принимать священный сан, не хотел высоких должностей, а Бог все-таки вел Его этим путем, и он смирял свою добрую волю перед Богом. А у нас доброй-то воли толком и нету, нам хотя бы свою злую волю смирять перед Богом.

В связи с этим вспоминается высказывание митрополита Антония Сурожского о смирении священнослужителя. Он говорил о том, сколь нелепо было бы ослице, на которой Спаситель въезжал в Иерусалим, думать, что это ей под ноги стелят одежды и бросают цветы. Так и священник должен мыслить о себе, понимая, что он не заслуживает того места, которое занимает.

120. Христос Сын Божий послушлив был Отцу даже до смерти: вот какое послушание! А не то, что я уж довольно потерпела, - сил недостает больше. Конечно, недостает, ежели не будешь просить Бога. (416)

Если не будем перед Богом смиряться, то вообще не останется никаких сил. Бог силы отнимает для того, чтобы смирить нас. Стыдно произносить такие слова, которые я от многих слышу: ко мне несправедливо относятся, да вот я устал, да вот у меня нет того-то и того-то... Святые отцы никогда ничего подобного не говорили. Самосожаление отвергает нас от Бога.