Предания

Определение жанра. Фольклористы еще не дали достаточно удовлетворительного и обоснованного определения преданий. Нередко в научной литературе смеши­вают предания и легенды, хотя это раз­личные жанры. Это объясняется их бли­зостью, а также наличием переходных форм, одни из которых ближе к преданиям, а другие — к легендам.

Предания в народе называют былями «бывалыцинами». Для них харак­терна

историческая тематика. Предание сохраняют память о событиях и деятелях национальной истории. Этот вид произведений устного народного творчества имеет большое познавательное значение, так как в преданиях рассказывается об отдаленном историческом прошлом, о времени, от которого как правило не сохранилось других свидетельств. То, о чём говорится в пре­даниях, обычно воспринимается и рассказчиком и слушателями как действительно происходившее.

Ряд особеннрстей придают преданиям реалистический харак­тер: исторический материал, имеющий порой местную окраску, точное указание времени и места событий, бытовые детали, нередко ссылка на традиционность повествования (старики рассказывают, говорят), незначительная роль в сюжетах фантастических элементов. Предания не только повествуют о событиях и действиях исторических лиц, но и объясняют их причины. Это увеличивает познавательную ценность рассказов.

Предания близки к историческим песням, но имеют прозаиче-
скую_форму, а не стихотворную. От сказок предания отличаются
тем, что в них повествуется о реально существующих фактах,
хотя порой трактуемых с некоторой долей вымысла, отличаются и свободной формой; предания не имеют устойчивых зачинов и концовок, определенных ходов развития сюжета. От бытового устного рассказа предание отличается тем, что говбрит о далеком прошлом, а не о близком, а также тем, что повествователь никогда не выступает участником или свидетелем событий.

Предания – эпический т.е. повествовательный, сюжетный жанр. Но сюжет в них обычно не разворачивается в сложную цепь событий,, как в сказке, а строится на одном эпизоде, ярком и необычном. Необычное — предмет повествования и в сказке, но там оно — результат вымысла, тогда как в предании речь идет о необычном в жизни, что придает рассказу удивительный, по­разительный характер.

Предание хотя и имеет «свободную форму», при которой от­сутствует определенная модель построения произведения, не ли­шено внутренней структуры, принципов идейно-художественной организации произведения: скрепления всего повествовательного материала одним сюжетным эпизодом, одним основным героем, созданию образа которого подчинены и сюжет и выразительные средства.

В дореволюционной русской фольклористике, а порой и сейчас не все ученые признавали предания фольклорным жанром и неред­ко рассматривали их как разновидность устного бытового слова. Однако предания не только выполняют информативную и идейную функции, но обладают и эстетической, что проявляется в необыч­ности сюжетной ситуации, идеализации положительного героя, употреблении особых выразительно-изобразительных средств. Предания бытуют в устах многих людей, тогда как устный рас­сказ-воспоминание передается одним лицом. Предания сущест­вуют во многих вариантах, что является важной особенностью фольклора. Они соотносятся с другими фольклорными прозаиче­скими жанрами и взаимодействуют с ними, а также с историче­скими песнями. Наконец, они имеют свою историю. Для них, как и для некоторых других жанров устного творчества, свойственна циклизация, т. е. объединение групп произведений вокруг истори­ческих персонажей или по сходным сюжетным ситуациям. Цикл более полно раскрывает образ героя, нежели отдельное предание. Входящие в него произведения близки по темам, по оценке со­бытий и персонажей.

Собирание и изучение преданий. Собирание русских народных преданий не велось систематически. Древнейшие предания запи­саны в пересказах в русских летописях. Записи преданий были сделаны и некоторыми западноевропейскими путешественниками; Олеарием, Флетчером, Коллинзом.

В журналах XVIII в. время от времени публиковались так называемые исторические «анекдоты» — рассказы об удивительных случаях в жизни известных людей, главным образом царей и пол­ководцев. Эти рассказы нередко носили верноподданический характер. Такие произведения появлялись и в отдельных книгах. Большое число их выходило в начале XIX в. Несколько изданий выдержал сборник «Анекдоты и деяния славных мужей» (1808, 1809 и др.). Особенно популярен был Петр I. Книга анекдотов о нем выходила много раз. Издавались анекдоты, относящиеся к Отечественной войне 1812 г., например книга Ф. М Сидельни-кова «Анекдоты достопримечательнейших происшествий, случив­шихся в течение нынешней войны с французами» (1813). В такого рода изданиях помещались предания, сложенные главным образом в солдатской среде.

Первым сводным (и, собственно, единственным до сих пор) сборником преданий была книга М. Н. Макарова «Русские преда­ния» в трех частях, вышедшая в Петербурге в 1838—1840 гг.

В ней помещен разнообразный материал, но тем не менее есть и народные предания.

В XIX — начале XX в. предания публиковались главным обра­зом в журналах, уделявших внимание русской истории: «Истори­ческом вестнике», «Русском архиве», «Беседе», а также в областных сборниках. Публикации помещали Е. В. Барсов, Н. Я. Аристов и др. Предания включались и в сборники сказок. Так, книга Д. Н. Садовникова называется «Сказки и предания Самарского края» (1884). Предания печатались в этнографических журналах «Этнографическое обозрение», «Живая старина», «Сибирская живая старина» и др.

Более систематично собирание преданий русские фольклористы стали вести после Октябрьской революции. Данные об их издании приведены в известном библиографическом указателе М. Я. Мельц «Русский фольклор».

Изучение русских исторических преданий в XIX в. большей частью представляло собой комментирование публикуемых «текстов. Собственно же исследование почти не получило раз­вития.

Наиболее ценны — статья Н. И. Костомарова «Предания перво­начальной русской летописи» (1905), книга И. П. Хрущева «О древ­нерусских исторических повестях и сказаниях XI—XII столетия» (1878), статья Н. Я. Аристова «Предания об исторических лицах и событиях» (1880), статья А. Зачиняева «Об эпических преданиях Орловской, Курской и Воронежской губерний».

В названных работах сделана попытка отграничить предания от других прозаических жанров фольклора, определить основные сюжеты и состав наиболее популярных героев, установить роль преданий как исторического источника.

Значительно шире развернулось изучение преданий в совет­ское время.

К. В. Чистов разработал вопрос о классификации жанров не­сказочной народной прозы и о сюжетном их составе. С. Н. Азбелев пытался разграничить эти жанры в их отношении к дей­ствительности, В. К. Соколова изучала типологию преданий.

Своеобразные уральские предания изучали В. П. Кругляшова и А. И. Лазарев.

Фундаментальную работу представляет собой книга В. К. Соко­ловой «Русские исторические предания» (1970). Исследование В. К. Соколовой —первая работа, в которой обстоятельно рассмот­рены сюжеты, познавательная, идейная и художественная цен­ность преданий, обобщено то, что сделано в их изучении. В книге выясняются отношение преданий к другим жанрам, освещение действительности в произведениях этого типа. Исследователь обращается к историко-сравнительному сопоставлению русских преданий с преданиями других славянских народов и устанавлива­ет важные особенности их отношений. В. К. Соколова дала клас­сификацию типов преданий, показала использование традицион­ного материала преданий и приспособление его к новым общест­венным условиям. К сожалению, в книге не рассмотрены предания о русских полководцах (Суворове, Кутузове, Платове, Скобелеве).

Типы преданий. Русские иарддные_пведания неоднородны. Но попытки дать их обоснованную классификацию не всегда удавались. Самой простой классификацией была тематическая, какой, например, придерживается С. Н. Азбелеа: «Предания и легенды, как правило, разграничиваются по тематике — исто­рические, топонимические, религиозные, демонологические, быто­вые и др.» В.Е.Гусев делит исторические предания на собственно исторические или предания о событиях, и «героические, или предания о лицах». В. К. Соколова справедливо критикует такую классификацию, так как предания о событиях и лицах трудно разграничить: историческими могут быть и преда­ния о событиях, и предания о лицах, героическими также могут быть предания и о событиях, и о лицах.

В. К. Соколова выделяет два типа преданий: исторические и легендарные. Разьясняя далее, что она относит к ним исторические легенды религиозного содержания и социально-утопические легенды, т. е. смешивает два жанра— предания и легенды.

Что касается собственно преданий, то можно принять класси­фикацию, данную В. К. Соколовой, которая делит их на два типа: предания исторические и топонимические. К первым относятся рассказы об исторических событиях и лицазс случаях, связанных о/ ними, а также о лицах, участвовавших в событиях или встречавшихся с историческими деятелями. Ко вторым относятся рассказы о возникновении поселений (городов и сел) и их названий, о местах, связанных с важнейшими событиями.

Историзм преданий и их историческое развитие. Историзм пре­даний состоит прежде всего в том, что они имеют историческую основу. В летописях и народной традиции предания вьшолняют роль достоверного исторического источника, на них ссылаются как на верное свидетельство о прошлом родной страны.

Историзм преданий состоит и в том, что со временем проис­ходят изменения жизненного содержания и формы произведений. Непрестанно обновляются их темы, сюжеты, мотивы, персонажи, характер изображения событий и лиц. Общая эволюция народного творчества, изменение народных воззрений вносят новые элемен­ты в структурно-художественные особенности преданий.

Русские народные предания в своем историческом развитии выделили несколько циклов, которые, связаны с определенными историческими периодами и повествуют о важных событиях и лицах того времени.

Древнейшие предания. Древнейшие русские народные предания не дошли до нас в точных записях. В ранние русские летописи включено немало рассказов, основой которых можно считать уст­ные предания. Летописцы порой ссылаются на то, что исполь­зуют рассказы старых людей, на то, что говорится в народе. Более того, они приводят варианты устных рассказов и собственное опровержение содержащихся в них сведений. Например, лето­писец приводит предание, в котором о Кие говорится как о князе, но здесь же упоминает, что «инии же, не сведуще» называют его перевозчиком: если бы Кий бил перевозчиком, он не ездил бы в Царьград, где был принят царем с великими почестями.

Существует три типа текстов в летописях, которые есть основание считать идущими от народных преданий: это или крат­кие записи важных и удивительных случаев (относящихся к самым древним временам), или пересказы устных преданий, или более распространенные повествования, в известной степени сюжетно организованные и включающие в себя значительный диалогиче­ский текст. Они, как правило, лишены религиозной христианской окраски, а порой содержат некоторые языческие элементы. Такого рода летописные записи отличаются значительной реалистич­ностью: простотой повествования, изложением сюжетного хода действия, характеристикой персонажей в их поступках. Уже древ­нейшие формы преданий содержат; в себе основные элементы, образующие этот тип произведений.

Ранние предания запечатлели немало важных свидетельств о прошлом русского народа. Это прежде всего рассказы о древних славянских племенах, об их родоначальниках. Так, по преданию, Радим и Вятко пришли из «ляшских стран»; первый со своим родом осел на Соже, а второй на Оке. От них пошли радимичи и вятичи. Сохранились в летописях и рассказы о соседях славян: о великанах обрах, которые были наказаны богом за жестокость и насилие над другими народами, — они исчезли с лица земли, почему и пошла пословица «погибоша аки обри». Записан рассказ и о том, как поляне освободились от хазарского ига; хан требовал от полян дань, они дали хазарам «от дыма по мечу». Хазары испугались этой дани и ушли. По этому поводу Н. И. Костомаров замечает: «Исторической правды факта, конечно, здесь нет ни капли. Не могли поляне дать от дыма по мечу, тогда как мечи составляли редкость и драгоценность...». Ученый полагает, что «основанием этому рассказу служила песня», на это «показы­вает тон рассказа и поэтическая плавность выражения».

Древние предания рассказывают о первых русских князьях; о походе Олега на Царьград, о его смерти от укуса змеи, выполз­шей из черепа его любимого коня (сюжет обработан А. С. Пушки­ным в «Песне о вещем Олеге»), о мести древлянам Ольги за смерть Игоря, о сватовстве князя Владимира к Рогнеде.

Немало рассказов посвящено борьбе русских племен с южными кочевниками. Особенно выделяются рассказы о юноше киевлянине Кожемяке, победившем в единоборстве Печенежина, о котором говорится: «Превелик зело и страшен». Предание о Кожемяке может быть сопоставлено с былинными мотивами: тут юноша-богатырь, младший среди братьев, проявляет неимоверную силу; он человек обычного роста, а его враг — исполин, напоминающий Идолище поганое;.Печенежин перед боем глумится над Кожемякой, как враг в былине над богатырем; Кожемяка ударяет Печенежина о землю, как богатырь врага в конце поединка.

К повествованиям о битвах следует отнести и сказание о борьбе с монголо-татарами, особенно о Куликовской битве. Правда, преданий о ней почти не сохранилось, но исследования показали, что известное произведение древней письменности «Повесть о Мамаевом побоище» имеет в своей основе устное предание. Следует выделить особый тип произведений — героические сказания, представляющие собой промежуточное явление между историче­ской песней и преданием. С. Н. Азбелев считает, что героическое сказание повествует непосредственно о конкретных исторических фактах, сближаясь этим с историческим преданием и исторической песней. Сказанию свойствен конкретный историзм в отличие от условного историзма былины.

Предания ХУ1-ХУП веков. В преданиях ХУ1-ХУП вв. выделя­ются три цикла произведений: об Иване Грозном, о Ермаке и о Степане Разине. Каждый из них по-своему оригинален.

Среди преданий о Грозном особенно популярны рассказы о казанском походе и о насыпанных по приказу царя курганах с целью сосчитать войско (каждый воин приносил шапку земли).^ справедливости Грозного, общении его с крестьянами, к которым' -он приходит в избы и у которых крестит детей. Царь жестоко расправляется с боярами и воеводами, обирающими народ. Он каз­нит воеводу за то, что тот взял взятку — гуся, начиненного золотом. \ Симпатии народа к Грозному стали основой сюжета о его избра-! нии на царство (царь из мужиков).

Иностранные путешественники, посещавшие Русь, записали несколько характерных рассказов о Грозном, напоминающих анек­доты. Джиль Флетчер, английский посол при дворе царя Федора. Иоанновича, был в Москве в конце XVI в. В 1591 г. он издал 120 I в Лондоне книгу «О государстве Российском», в которой сообщал рассказ о хитрости Ивана Грозного: царь велел каждому из воевод собрать по колпаку блох, иначе будут платить штраф за ослуша­ние царского приказа. Но так как приказ воеводы не могли выпол­нить, то царь обложил их большим штрафом. В преданиях рас­сказывается о том, как Грозный, неузнанным, пристал к шайке воров и стал из подговаривать ограбить царскую казну. Но воры не согласились: казну они не грабят. Царь наградил воров. В дру­гом предании бедный крестьянин, не имея ничего другого, поднес царю в подарок пару лаптей и репу; Грозный приказал боярам покупать у этого крестьянина репу. И тогда один из бояр решил получить от царя ббльшую привилегию и преподнес ему дорогой подарок, однако царь одарил его репой.

В XVI—XVII вв. складываются два важных социальных цикла преданий — о Ермаке и о Степане Разине. Это было результатом воздействия на народное творчество больших крестьянских дви­жений. Предания этих циклов представляют собой новое явление в произведениях этого типа, а именно: народные массы уже не удовлетворялись мечтой о справедливом царе, а стали мечтать о герое, который возглавил бы «вольных людей», о народном вожаке. Во многих областях России складывались предания о Ермаке, прикреплявшие его происхождение или его действия к определенной области; Дону, Уралу, Волге. И Ермак, выступал то донским казаком, то бурлаком с Волги, то разбойником с Камы. Основной сюжет — поход в Сибирь. Он мотивируется, как и в исто­рических песнях, тем, что Ермак предлагает товарищам заслужить прощение царя. Предания посвящены и победам Ермака в Сибири, и его гибели.

Рассказы о Степане Разине стали складываться еще при его жизни. В них отразился рост крестьянских волнений. Большие отряды «вольных людей» собирались на Дону и особенно на Волге. Во главе их стал Степан Разин. В преданиях это образ народного вожака. Мотивы преданий очень близки мотивам исторических песен о нем. Основные сюжеты, как и в песнях, — взятие Астрахани, расправа с воеводой, поход в Персию. Образ Разина раскрывается в отношениях к «вольнице». К Разину идут люди со всех концов Русской земли: беглые крестьяне, беднота; он заботится о них и раздает им то, что отбирает у купцов и помещиков.

Основной аспект изображения Разина, как и характер всего цикла преданий о нем, можно назвать романтическим, что наи­более ярко выражено в сюжете «Разин и персиянка». Однако общищ план изображения довольно реалистичен. При всем этом разинский цикл преданий отличается значительным развитием фантастических мотивов. В преданиях немало отступлений от исторической правды. Так, например, рассказ о том, как Разин в 1670 г. в Астрахани сбрасывает с колокольни архиерея, который предавал его анафеме, но Разина в 1670 г. в Астрахани не было. В данном случае не возникает фантастического мотива, а лишь нарушается историческая правда. Однако в преданиях о Разине нередки мотивы волшебства, повествование порой приобретает сказочный характер. Народ наделил Разина чудесными качествами; его не берет пуля, оковы его не держат, из тюрьмы он бежал на лодке, которую нарисовал на стене и на которую плеснул воду из кружки: заплескались волны и лодка поплыла. Сказочные моти­вы дополнялись легендарными: казнь Разина вызвала в народе не только горе, но и утопические мечты, которые нашли выра­жение в рассказах о том, что он жив и еще придет защищать народ. Этого рода мотивы значительно чаще встречаются в пре­даниях, чем в исторических песнях, более верных исторической правде [18]. Предания разинского цикла отличаются от предшест­вующих циклов социальной проблематикой большого значения, прямым прославлением народного протеста и борьбы против классового угнетения.

Предания XVIII—XIX веков. В преданиях XVIII—XIX вв. находит дальнейшее развитие тема народных восстаний. Она служит ос­новой богатого цикла повествований о Емельяне Пугачеве. Этот цикл носит ярко выраженный антифеодальный характер. В нем отразился размах социальной борьбы русского крестьянства в 70-е годы XVIII в. В центре — образ Пугачева, вождя восставших народных масс и, что характерно для народной психологии того времени, «мужицкого царя».

Основные сюжеты цикла —сюжеты борьбы против воевод и помещиков, расправы с ними. Пугачев представлен как «справед­ливый царь». Он защищает народ от произвола и угнетения, а народ идет за ним, поставляет оружие и одежду, кормит отряды Пугачева. В ряде преданий рисуются картины сражений с царскими войсками, взятие крепостей, городов и заводов на Урале. Разгром войск Пугачева и его казнь в преданиях освещены особым обра­зом: народ не мог примириться с такай развязкой крестьянской войны. Это дало основу для легенды о том, что Пугачев жив, еще придет на помощь народу, а вместо него добровольно пошел на казнь солдат. Здесь мы видим повторение мотива некоторых преданий разинского цикла.

Пугачев близок к народу, опирается'на народ, защищает его, обещает ему «волю», ведет борьбу с генералами и помещиками. Важная особенность преданий о Пугачеве состоит в том, что он действует с народной массой, а не с «вольными людьми», сбежав­шими от помещиков, как Разин. В этом сказался новый этап осво­бодительной борьбы. А. Н. Лозанова отметила реалистический план преданий и песен о Пугачеве.

В преданиях XVIII—XIX вв. продолжает развиваться тема «царь и народ». Она наиболее реализуется в преданиях о Петре I. Многочисленные войны России со шведами, немцами и турками придали этой теме новый аспект —она превращается в тему'«пол­ководец и солдаты», особенно в преданиях о Суворове и Кутузове.

Одним из первых образов полководцев в преданиях был образ Петра I. Одновременно он был и образом «справедливого царя». При всех тяжестях для народа военной службы и труда, например на постройке Ладожского канала, Петр I изображается положитель-ю. Лишь в отсталых слоях населения, особенно раскольничьих, он представлен как антихрист.

Большое место в преданиях занимают обстоятельства, связан­ные со взятием Азова, Орешка (Шлиссельбурга), Риги, но изобра­жения самих сражений нет. Это объясняется, возможно, тем, что предания мало записывались, собирание их началось поздно, когда многое уже забылось. В центре преданий, связанных с военными событиями, стоит Петр, который представлен как полководец, но лишь в общем аспекте. Более всего образ Петра развернут в бытовом плане. Предания о нем часто носят характер так назы­ваемых исторических анекдотов. Например, в Соловках Петр дока­зывает монахам большую пользу пушек по сравнению с колоко­лами. Немало рассказов о встречах Петра с разными людьми. Он обрисован как деловитый хозяин, строгий к солдатам и к гене­ралам, презирающий духовенство. В одном рассказе Петр говорит монахам: таким бездельникам надо бы в войсках быть, а не души-спасать.

Много преданий о встречах Петра с мастерами, с «работными» людьми. Он не отстает от них в работе, делит с ними все труд­ности. Он прост и может помериться силой с солдатом, отдать ему свой камзол, наградить за хитрую выдумку (солдат пропивает шпагу и, сделав деревянную, уверяет, что это господь превратил ее в такую, чтобы он не выполнил приказ царя заколоть другого солдата). Такого типа предания возникали в солдатской среде и были естественным следствием и длительной военной службы, и действительно своеобразного отношения Петра I к солдатам.

Подобная тема особенно широка развита в преданиях о Суво­рове, любимом полководце солдатской массы конца XVIII в. Предания о нем весьма популярны. Они носят патриотический характер. Солдаты гордятся своим военачальником, победами, ко­торые одержали под его командованием, его героическим поведе­нием в сражениях. В преданиях Суворов обрисован как простой, остроумный, веселый человек, с который можно говорить прямо/ без стеснения. Любовь солдат к Суворову была основой того, что в преданиях о его смерти выражена глубокая скорбь. Многие мотивы преданий о нем затем перенесены были на образ Кутузова.

Особенно популярны были предания об атамане Платове. Он представлен как простой казак, смелый, отважный, показывающий пример в бою. Особенностью образа является то, что Платов не боится сказать слово против мнения царя.

Образы Суворова, Кутузова~и Платова — наиболее яркие и со­держательные образы полководцев, которые с правом могут быть названы народными героями.

Топонимические предания. Топонимические предания — древ­няя, популярная в народе разновидность преданий. Они представ­ляют Собой рассказы о географических объектах (местностях, реках, озерах, горах и проч.) и населенных пунктах, прикреплены к определенным местностям. Основная особенность топонимиче­ских преданий состоит в том, что они объясняют характер, про­исхождение или названия географических объектов и населенных пунктов. С историческими преданиями они связаны тем, что при­креплены часто к определенным событиям или лицам, а тем самым и к историческим периодам.

Уже в древних русских преданиях есть рассказы о расселении славянских племен, об их названиях, об основании городов. Так, Киев, по преданию, основали три брата: Кий, Щек и Хорив и их сестра Лыбедь. Надо отметить, что под Киевом существуют возвышенности Хоривица, Щековица и приток Днепра Лыбедь. Записано предание о происхождении названия города Орша. Моло­дой князь Орша и его дочь Оршица в трудный для Киева час пришли на помощь князю Владимиру и помогли ему отразить набеги печенегов.

К топонимическим преданиям относятся и рассказы о проис­хождении курганов. Курганные насыпи связывают со многими лицами: с Иваном Грозным, с Разиным (курганы на волжских берегах).

Важная группа преданий включает объяснения названии мест­ностей, городов и проч. Названия давались не только по особен­ностям местности, но и по тем событиям и лицам, которые с ней были связаны. Например, около города Алатыря есть местность Царь-Конь. Ее название объяснялось тем, что там у Ивана Гроз­ного пал конь. В нескольких местах в Поволжье возвышенности называются «Беседные горы» или «Думные горы». Их названия будто бы возникли в связи с тем, что на тех местах Разин или Пугачев устраивали думы — совещания со своими помощниками.

Приведем топонимические предания, записанные в Саратов­ском крае акад; А, А. Шахматовым.

«Я слышал от старых людей насчет одного места, что там жил Стенька Разин. Это место и теперь можно очень хорошо узнать: огромная гора, похожая на двор, имя ее теперь — Каменный двор, на середине ее бугор, на бугре дубовый лесок, а на самой сере­дине, на вершине около бугра, три березы, под березами родник. Старики говорят, что на том самом месте жили разбойники, а наружная сторона той горы с одной стороны похожа на ворота. А вокруг нее как есть двор. По самой вершине горы — лесок, словно крыша, в низ ее словно каменная стена. Эту стену называ-ют лицевою стороной Каменного двора. В стороне от этого двора расположены высокие горы... Имя этих гор — Караульные горы. Старики рассказывают, что когда жил Стенька Разин, то разбой­ники на этих горах подкарауливали проезжих по дороге, и будто, оттуда сквозь землю была протянута цепь. Как только увидят проезжающих, они и дернут эту цепь, а к кольцу этой цепи был привязан колокол. Как услышат их товарищи этот колокол, они и выйдут на дорогу. А еще дальше к большой дороге есть овраг по имени Банный овраг, будто они ходили туда париться в баню».

Топонимические предания по их характеру можно разделить на две, группы: предания, реалистично передающие сведения от \ исторических фактах, и предания, в которых значительное место I занимает вымысел; причем в древних рассказах такого типа он имеет обычно форму фантастическую.

Фантастика в топонимических преданиях может быть результатом олицетворений, остатков мифологических представлений и введения сказочных сюжетов. Олицетворяться могут реки, озера, горы. Существует рассказ о споре Камы и Волги; Кама ошиблась не туда прорвалась), и ей не удалось стать самостоятельной рекой, осталась она притоком Волги. Примером предания, в котором сохранились следы мифологических представлений, может быть рассказ (записан путешественником Олеарием), который объясняет название Змеевой горы на волжском берегу: на горе жил змей огромной величины, он наносил людям большой вред, но храбрый юноша разрубил змея на три чаети, которые превратились в большие камни. И до сих пор лежат они на вершине горы.