Крах савинковщины.

В августе 1924 г. советская пресса опубликовала официальное сообщение, привлекшее внимание крупнейших, информационных агентств мира. «В двадцатых числах августа, – говорилось в нем, – на территории Советской России ОГПУ был задержан… Борис Викторович Савинков, один из самых непримиримых и активных врагов рабоче‑ крестьянской России (Савинков задержан с фальшивым паспортом на имя Степанова В. И.)».

Это сообщение в кратких словах подытоживало сложную и смелую операцию чекистов, которые «выманили» Савинкова вместе с несколькими его сподвижниками из‑ за границы и арестовали.

Вынужденный оставить в конце 1921 г. Польшу, Борис Савинков обосновался в Париже и лихорадочно искал новых возможностей для продолжения антисоветской деятельности. К тому времени савинковский «Народный союз защиты родины и свободы» был почти парализован: финансирование его иностранными разведками резко сократилось. Но Савинков все еще пользовался авторитетом в международных антисоветских кругах, и можно было ожидать с его стороны новых диверсий.

Летом 1922 г. советские пограничники задержали при переходе границы из Польши одного из деятелей «Народного союза защиты родины и свободы», адъютанта Савинкова, бывшего царского офицера Л. Д. Шешеню, который шел на связь с заброшенными в свое время в советский тыл савинковскими агентами. При допросе в ГПУ Шешеня рассказал о полученном им задании и выдал агентов, с которыми намеревался встретиться. Один из этих агентов, М. Д. Зекунов, так же как и Шешеня, предложил ОГПУ свои услуги по разоблачению савинковского подполья. Шешеня и Зекунов были использованы чекистами для проникновения в заграничные савинковские центры, чтобы выяснить и расстроить их антисоветские планы.

ОГПУ направило Зекунова в Вильно к деятелю «Народного союза защиты родины и свободы» Ивану Фомичеву с письмом от Шешени (его родственника), который сообщал в письме, будто он связался с одной группой, ведущей серьезную антисоветскую работу в Москве. Эта легенда явилась «приманкой», за которую ухватились деятели НСЗРС и в Вильно, и в Варшаве. Они поверили, что удалось найти на советской стороне солидную антисоветскую группу и что можно, следовательно, вновь развернуть активную работу против Советской власти. Фомичев выразил желание немедленно же поехать в Советскую Россию, чтобы установить связь с «московской группой». Конечно, сподвижники Савинкова поскорее сообщили своему шефу в Париж о важном событии.

И вот тогда ОГПУ разработало смелый план операции с целью, как говорили чекисты, «вывести Савинкова на советскую территорию». Под руководством Ф. Э. Дзержинского и В. Р. Менжинского план этот осуществлялся силами контрразведывательного отдела ОГПУ (КРО), во главе которого стоял А. X. Артузов.

В работу по проникновению в савинковские зарубежные организации ввели опытного чекиста – старшего оперативного уполномоченного КРО ОГПУ А. П. Федорова, блестяще сыгравшего роль одного из «активных деятелей» «московской антисоветской организации». Под именем А. П. Мухина он несколько раз выезжал в Варшаву, встречался там с деятелями варшавской и виленской групп НСЗРС И. Т. Фомичевым, Д. В. Философовым, с бывшим членом Одесского царского окружного суда Е. С. Шевченко и М. П. Арцыбашевым, произвел на них хорошее впечатление. Они поверили в существование «московской организации». Федорову (Мухину) удалось заинтересовать их, а через них и Савинкова. Затем в Москве «нелегально», не без помощи чекистов, побывал представитель виленского отделения НСЗРС Фомичев, который лично познакомился с «деятелями» пресловутой «московской организации» (их роль исполняли сотрудники ОГПУ), которых представлял ему Шешеня. Фомичев пришел к выводу о реальности и солидности этой группы. Вместе с. варшавским представителем НСЗРС Философовым он стал рьяным сторонником установления связей НСЗРС с «московской организацией» и уговаривал Савинкова возглавить ее.

В июле 1923 г. А.П. Федоров под фамилией Мухина выехал в Париж и встретился там непосредственно с Савинковым. Он сообщил ему, что ввиду разногласий по некоторым вопросам в «организации» назревает кризис, и намекнул, что эти разногласия может ликвидировать только такой опытный деятель, как Савинков.

Но осторожный Савинков решил еще раз проверить реальность существования «московской организации» и дал соответствующие указания отправляющемуся в Советский Союз своему ближайшему помощнику полковнику С. Э. Павловскому. В сентябре 1923 г. после ряда бандитских похождений вблизи границы тот прибыл в Москву и явился на квартиру к Шешене. Вел он себя агрессивно, был крайне опасен, и ОГПУ решило арестовать его.

Попав в чекистскую «ловушку», Павловский, чтобы заслужить снисхождение при рассмотрении дела о его кровавых преступлениях, изъявил согласие оказать помощь ОГПУ. Чекисты включили в «игру» и Павловского. По заданию ОГПУ в письмах к савинковским деятелям за границу он подтвердил существование «московской организации», ее жизнеспособность, а в письме к Савинкову высказал мнение о необходимости его приезда в Москву.

Операция закончилась тем, что Савинков со своими ближайшими помощниками А. А. Дикгоф‑ Деренталем и его женой, а также Фомичевым 15 августа 1924 г. «нелегально» перешел польскую границу и, встреченный работниками ОГПУ, 16 августа был арестован в Минске.

Преступления Бориса Савинкова были хорошо известны. Органы государственной безопасности в течение 1921–1923 гг. ликвидировали западный областной комитет «Народного союза защиты родины и свободы» и его местные группы общей численностью свыше 300 человек; несколько ячеек «Союза» на территории Петроградского военного округа; 23 савинковские резидентуры в Москве, Самаре, Саратове, Харькове, Киеве, Туле, Одессе. Было проведено несколько крупных судебных процессов над савинковцами. Наиболее важные из них: «Дело 44‑ х». р ассмотренное в августе 1921 г. революционным трибуналом Западного края в Минске; «Дело 12‑ ти», рассмотренное в июле 1922 г. Петроградским военным трибуналом; «Дело 43‑ х», рассмотренное 16–25 июня 1924 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР. Эти судебные процессы разоблачили Савинкова как агента, состоявшего на содержании у иностранных разведок.

Савинков не отрицал этих обвинений. Он рассказал, как постепенно убеждался в том, что белое движение направлено против народа, а иностранные державы, поддерживая и финансируя русскую антисоветчину, преследуют свои собственные цели, не соответствующие интересам России. Савинков признал, что он и руководимые им организации с 1918 г. состояли на содержании иностранных государств; что в 1920–1923 гг. он снабжал разведывательные органы Франции и Польши шпионскими сведениями о Советской России за вознаграждение.

27 августа 1924 г. Б. В. Савинков предстал перед Военной коллегией Верховного Суда СССР. Судебный процесс по делу Савинкова разоблачил подрывную антисоветскую деятельность внешних врагов Советской власти. В частности, он подтвердил их участие в организации ярославского мятежа 1918 г.

Пойманный в 1922 г. советскими органами государственной безопасности, руководитель ярославского восстания А. П. Перхуров рассказал, что восстание было предпринято по соглашению с представителями французских кругов и в расчете на помощь со стороны предполагаемого десанта «союзников». Перхуров писал, что, по полученным им от Савинкова сведениям, союзники категорически обещали не позже как через 4 дня после начала восстания высадить десант в Архангельске и двинуть его через Волгу на Ярославль.

В том же 1922 г. на процессе правых эсеров бывший сотрудник французского генерального консульства Рене Маршан рассказал о некоторых деталях истории ярославского мятежа: «Савинков обратился через Готье (сотрудника французского консульства, поддерживавшего отношения с Савинковым. – Д. Г.) к французскому послу с просьбой о необходимости увеличения кредита ассигнований его организации, и Нуланс, который был чрезвычайно скуп, отказал. Когда Савинков стал настаивать, Нуланс через Готье сказал: «Передайте ему, что, пока он не докажет наконец, что он, по крайней мере, имеет где‑ нибудь людей, способных идти в бой, я ему больше ни одного су не дам…» Савинков, увидев, что нет возможности получать дальше кредиты, через Готье просил передать французскому послу, что он может сейчас выступить в двух городах: или в Калуге, или в Ярославле, по приказанию французского посла и по его выбору. Нуланс передал через Готье, что он выбирает Ярославль. На основании этого торга (я не могу назвать иначе) Савинков по приказу французского посла поднял ярославской восстание» 1.

В 1924 г. и сам Савинков рассказал на суде: «Французы в лице консула Гренара, военного атташе генерала Лаверня, которые действовали от имени французского посла Нуланса… заявили мне о том, что союзники полагают продолжать войну с Германией на русском фронте. Мне было заявлено, что для этой цели будет высажен англо‑ французский десант со значительными силами в Архангельске. Этот десант было предположено поддержать вооруженными выступлениями изнутри. План был такой: занять верхнюю Волгу, а французский десант поддержит восставших. Таким образом, верхняя Волга должна была быть занята для движения на Москву. Мы должны были занять Ярославль, Рыбинск, Кострому и Муром. Вологду французы, как они заявили, оставили за собою».

«Союзники» финансировали савинковские организации. Сначала французы давали небольшими суммами – 40 – 100 тыс. рублей. Когда же речь зашла о восстании, тогда на это дело они сразу дали большую сумму, – 2 млн. рублей… «Но, – заявил Борис Савинков, – французы нас обманули. Десант в Архангельске не был высажен, и мы остались висеть в Ярославле. Восстание утратило смысл. Мы оказались в положении людей, обманутых иностранцами».

В последнем слове Савинков выразил раскаяние и заявил, что окончательно отходит от антисоветчины. Он говорил: «Я признаю безоговорочно Советскую власть и никакой другой. И каждому русскому… человеку, который любит родину свою, я, прошедший всю эту кровавую и тяжкую борьбу с вами, я, отрицавший вас, как никто, я говорю ему: если ты… любишь свой народ, то преклонись перед рабочей и крестьянской властью и признай ее без оговорок».

9 августа 1924 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР признала доказанным, что Б. Савинков:

1. До Октябрьской революции, будучи комиссаром Временного правительства на Юго‑ Западном фронте, управляющим военным министерством в правительстве Керенского, членом Совета союза казачьих войск, активно и упорно противодействовал переходу земли, фабрик и всей полноты власти в руки рабочих и крестьян, призывал подавлять их борьбу самыми жестокими мерами и приказывал расстреливать солдат, не желавших вести войну за интересы империалистической буржуазии.

2. После Октябрьской революции пытался поднять казачьи полки в Петербурге для свержения рабоче‑ крестьянской власти, но, потерпев неудачу, бежал вслед за Керенским на Северный фронт и совместно с генералом Красновым активно боролся против восставших рабочих и крестьян, защищая интересы помещичье‑ капиталистической контрреволюции.

3. В конце 1917 г. и в начале 1918 г. принял активное участие в контрреволюции на Дону, сотрудничая с генералами Алексеевым, Калединым и Корниловым, которых убеждал в необходимости вести вооруженную борьбу против Советской власти, помогал формированию белой Добровольческой армии.

4. В начале 1918 г., явившись в Москву, создал контрреволюционную организацию «Союз защиты родины и свободы», в которую привлек участников тайной монархической организации, гвардейских и гренадерских офицеров. Созданная им организация имела своей целью свержение Советской власти путем вооруженных восстаний, террористических актов против членов рабоче‑ крестьянского правительства и получала материальную поддержку и руководящие указания от французского посла Нуланса.

5. Весной 1918 г., получив от чехословацкого политического деятеля Масарика через некоего Клецанду 200 тысяч рублей на ведение террористической работы, организовал слежку за В. И. Лениным и другими членами Советского правительства, но совершать террористические акты ему не удалось по причинам, от него не зависевшим.

Записи Масарика в дневнике о переговорах с Савинковым в Москве 2 и 5 марта 1918 г. подтверждают, что Савинков тогда информировал Масарика об имеющихся антисоветских организациях в разных городах России, об их методах борьбы с Советской властью. Масарик добавил от себя: «Я могу предоставить некоторые фин. средства…»

Ряд других документов подтверждает, что Савинков представлял президенту Чехословацкой буржуазной республики Масарику секретные сведения и в 1921–1922 гг. и получал от него финансовые средства на антисоветскую работу.

6. Получив разновременно весною 1918 г. от французского посла Нуланса около 2, 5 миллиона рублей, по предложению того же Нуланса, в целях поддержки готовившегося англо‑ французского десанта в Белом море организовал, опираясь на офицерские отряды и «Союз защиты родины и свободы», при поддержке меньшевиков и местного купечества в начале июля 1918 г. вооруженные выступления в Ярославле, Муроме, Рыбинске и пытался поднять восстание в Костроме.

7. После ликвидации мятежей на верхней Волге бежал в Казань, занятую чехословаками, и принял участие в боевых действиях Каппеля в тылу красных войск.

8. В конце 1918 г. был представителем Колчака за границей и в течение 1919 г., посещая неоднократно Ллойд Джорджа, Черчилля и других министров Англии, получал для армии Колчака и Деникина большие партии обмундирования и снаряжения; находясь во главе бюро печати «Унион», распространял заведомо ложную информацию о Советской России и вел в печати агитацию за продолжение вооруженной борьбы капиталистических государств против Советской республики.

9. Во время советско‑ польской войны 1920 г., состоя председателем белогвардейского русского политического комитета в Варшаве, на польские средства и при содействии французской военной миссии в Варшаве организовал так называемую «русскую народную армию» под начальством генерала Перемыкина и братьев Булак‑ Балаховичей, а осенью того же года после заключения перемирия между Советской Россией и Польшей лично принял участие в походе Булак‑ Балаховича на Мозырь.

10. В начале 1921 г. через специальное информационное бюро, во главе которого стоял его брат, Виктор Савинков, организовал военно‑ разведывательную работу на территории Советской России, передавал часть полученных сведений польскому генеральному штабу и французской военной миссии в Варшаве, получая за это денежные вознаграждения.

11. С 11 июля 1921 г. по начало 1923 г., став во главе восстановленного им «Народного союза защиты родины и свободы», неоднократно посылал в западные пограничные советские губернии вооруженные отряды, которые совершали налеты на исполкомы, кооперативы, склады, пускали под откос поезда, убивали советских работников, а также собирали сведения военного характера для передачи польской и французской разведкам.

12. В 1923 г. после разгрома большинства организаций «Народного союза», когда денежная поддержка, получаемая от Польши и Франции, сильно сократилась, пытался получить средства от Муссолини.

13. В августе 1924 г., желая лично проверить состояние контрреволюционных организаций на территории СССР, перешел с фальшивым документом советско‑ польскую границу.

За все эти преступления Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Савинкова к высшей мере наказания – расстрелу. «Принимая, однако, во внимание, что Савинков признал на суде всю свою политическую деятельность с момента Октябрьского переворота ошибкой и заблуждением, приведшими его к ряду преступных и изменнических действий против трудовых масс СССР, принимая, далее, во внимание проявленное Савинковым полное отречение и от целей, и от методов контрреволюционного и антисоветского движения, его разоблачения интервенционистов и вдохновителей террористических актов против деятелей Советской власти и признание им полного краха всех попыток свержения Советской власти, принимая, далее, во внимание заявление Савинкова о его готовности загладить свои преступления перед трудящимися массами… на службе трудовым массам СССР, – Верховный Суд постановил ходатайствовать перед Президиумом ЦИК СССР о смягчении настоящего приговора».

Рассмотрев ходатайство Верховного Суда и учитывая заявление Савинкова о. полном отказе от какой бы то ни было борьбы против Советской власти, ЦИК СССР заменил Б. В. Савинкову высшую меру наказания лишением свободы на 10 лет.

Подводя итог своей борьбы против Советской власти, Борис Савинков вынужден был сказать: «Для меня теперь ясно, что, выбирая между всеми разновидностями бело‑ зеленого движения, с одной стороны, и Советской властью – с другой, русский народ выбирает Советскую власть… Всякая борьба против Советской власти не только бесплодна, но и вредна» 3.

Публичное раскаяние такого упорного и непримиримого врага Советской власти, как Борис Савинков, его разоблачения внутренней и внешней антисоветчины произвели большое впечатление во всем мире.

Бывшие сподвижники объявили Савинкова «предателем». В письмах из тюрьмы Савинков писал в ответ бывшим друзьям и родным: «Истина заключается в следующем: я прибыл в Россию и (по заслугам) был судим Верховным судом… Правда в том, что не большевики, а русский народ выбросил нас за границу, что (мы) боролись не против большевиков, а против народа… Когда‑ нибудь… это… поймут даже эмигрантские «вожди».

И все же судебный процесс по делу Бориса Савинкова не раскрыл всех фактов его многочисленных преступлений против Советского государства и народа. В частности, Савинков ни слова не сказал на суде о своих преступных отношениях с английской разведкой. Уже после судебного процесса рядом данных было подтверждено, что он находился в тесных связях с английским разведчиком Сиднеем Рейли и «дипломатом» Локкартом.

В материалах английского Форин Оффиса недавно обнаружены доклады. Локкарта о работе в Советской России. Они неопровержимо подтверждают связи Локкарта и других «союзных дипломатов» с Савинковым, участие разведывательных органов империалистической Антанты в организации и финансировании антисоветских заговоров и мятежей против Советской страны.

Вот, например, один из таких документов. 26 мая 1918 г. Локкарт направил в Форин Оффис телеграмму: «Сегодня я имел продолжительный разговор с одним из агентов Савинкова. Этот человек – я знаю его в течение многих лет, и ему можно абсолютно доверять – заявил, что контрреволюционные планы Савинкова всецело рассчитаны на осуществление союзной интервенции. Французская миссия полностью поддерживает эти планы и заверяет (Савинкова) в том, что решение об интервенции полностью принято. Савинков предлагает убить всех большевистских лидеров в тот момент, когда высадятся союзники, и сформировать правительство, которое в действительности будет военной диктатурой». Локкарт, далее, сообщал, что Савинков предлагал ввести в это «правительство» генерала Алексеева, адмирала Колчака, бывшего царского министра Сазонова, лидера кадетов Кишкина, эсера Авксентьева и себя.

Этот документ раскрывает обстоятельства заговора «Союза защиты родины и свободы», поднятых Савинковым в июле 1918 г. антисоветских мятежей на Волге и участие в них агентов внешней антисоветчины. Несмотря на публичное раскаяние в суде, Борис Савинков никак не мог примириться со своим положением осужденного к лишению свободы. Он рассчитывал, что советские люди сразу простят все его преступления и он получит свободу. 7 мая 1925 г., через восемь месяцев после вынесения приговора, он обратился к Ф. Э. Дзержинскому с письмом, требуя немедленного освобождения из заключения. Администрация тюрьмы, приняв заявление Савинкова, высказала свое мнение о малой вероятности нового пересмотра приговора. Тогда Савинков, воспользовавшись отсутствием оконной решетки в комнате, где он находился по возвращении с прогулки, выбросился из окна пятого этажа во двор и разбился насмерть. Так закончил жизненный путь этот, по меткому выражению А. В. Луначарского, «артист авантюры».

Разгром антисоветских «атаманов»