Девятнадцать

Это были самые ужасные три дня во всей жизни Зейна.

Его окутывала аура смерти и такого безграничного горя, что казалось, будто веселья и радости в его жизни больше никогда не будет. Возможно, так и есть.

Фаруха больше нет, и вряд ли жизнь Зейна будет такой, какой он привык её видеть. Ведь без одного члена семьи, без его младшего брата жизнь не будет как прежде. Всё будет по-другому.

Он ушёл из жизни таким смехотворно простым путём. Просто принял смертельную дозу таблеток в своей комнате, даже не удосуживаясь закрыть дверь на ключ.

Что могло толкнуть его на такое решение? Что такого могло произойти в жизни Фаруха, что единственным решением он нашёл самоубийство?

Зейн в который раз винил только себя. Он должен был быть его старшим братом, он должен был приглядывать за ним, следить, чтобы тот не натворил глупостей, заботиться о нём, в конце концов!

Но он был ужасным братом. Он настолько растворился в Лиаме и настолько был увлечен их отношениями, что не уделял должного внимания Фаруху и даже не заметил, что с его братом в последнее время было что-то не то. Он даже не говорил с ним по этому поводу, не спросил, всё ли у него в порядке, что он мог для него сделать. Он должен был помочь ему, ведь на то он и старший брат. Но он этого не сделал — и вот результат.

После похорон Зейн не мог больше оставаться с близкими, родственниками и друзьями. Его душили изнутри, все внутренности сдавило в крепкий узел, и он просто стал задыхаться от осознания того, что это реальность: Фаруха только что похоронили в сырой, безжизненной земле, его больше никогда не будет рядом с ними. Они его больше никогда не увидят.

Придя домой, Зейн рухнул на свою кровать и дал волю слезам, что копились в нём так долго. Было настолько больно, что это ощущалось даже физически. Горькие слёзы не хотели заканчиваться, Малик лишь еще больше задыхался, обнимая себя руками, будто боясь, что он может рассыпаться на миллион маленьких осколков. Физически. Ведь в душе он и так был уже разбит так, что вряд ли смог бы вновь собрать себя воедино.

Спустя полчаса он поднялся с кровати и взглянул на половину комнаты Фаруха. Там всё осталось, как было: тот же бардак на его столе, те же вещи, разбросанные на стуле.

Зейн открыл один из шкафов и достал потрепанную книгу «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера, которая буквально распадалась по страницам, настолько часто её перечитывали. Это была любимая книга Фаруха, которую тот мог цитировать наизусть. Каждая страница была исписана, на полях Фарух делал кое-какие заметки, подчёркивал какие-то отдельные фразы.

Перевернув очередную страницу, Зейн увидел небольшую бумажку, сложенную в два раза. Нахмурившись, он взял её, отложил книгу на стол и, сев на кровать брата, развернул её.

Ею оказалась записка, написанная явно рукой брата — почерк был мелким, каллиграфическим и чуть заостренным.

«Зейн,

Я знаю, ты найдёшь эту записку раньше всех, ведь это моя любимая книга, и ты наверняка сразу возьмёшь именно её в руки, когда меня больше не будет.

Знаю, это звучит капец как пафосно, но я ничего не могу с собой поделать.

Во-первых, извини меня. Извини, что делаю вот так: не попрощавшись лично, ничего никому не сказав. Извинись перед родителями и скажи, что в этом нет ничьей вины. Это моё решение, и никто в этом не виноват.

Во-вторых, скажи им, что я их люблю, всегда буду любить. Как и тебя. Знаешь, ты был лучшим старшим братом на свете, о котором можно только мечтать.

Ну и, думаю, ты захочешь узнать, зачем я сделал это. Я скажу лишь, что это был единственный выход. Чёрт, Зейн, я так влип. Я так ужасно влип, что у меня не оставалось другого выхода.

Ты знаешь, в школе у меня не самая лучшая репутация. Но когда ты стал общаться с этим Лиамом, мне безумно захотелось стать на него похожим. Он такой весь крутой, хотя даже особо и не старается. Ну и, как ты уже знаешь, я записался в качалку, начал покупать ту же одежду, что и у него. Идиот, что еще сказать. Так как родители давали мне не так много налички, я стал брать у одних парней деньги в долг, обещая вернуть.

В итоге, я задолжал им такую сумму, что точно бы не вернул её никогда в жизни. Родителям сказать боялся, а тебе… ты был так счастлив, что я не хотел грузить тебя своими проблемами.

Я пытался поговорить с этими парнями, объяснить им, попросить их дать мне еще время, я ведь даже работу нашёл. Но они уперлись. Говорили: либо я отдаю им деньги, либо мне не поздоровиться.

Я знаю, это всё так глупо и, наверное, я слабак, ведь ты наверняка на моем месте что-нибудь придумал бы. Но… я не ты, к сожалению.

Прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя. Надеюсь, встретимся не скоро. Прощай.

Твой,

Фарух».

Одна капля упала на лист бумаги, и только тогда Зейн осознал, что опять плачет. Он бережно сложил листок и засунул в карман. Встав с кровати, он направился в ванную, умыться и собраться с мыслями.

Ополоснув лицо водой, он посмотрел на своё отражение.

«Он весь такой крутой, хотя особо и не старается», — эта фраза всё крутилась в голове у парня, не давая покоя. А еще та женщина, говорящая, что Лиам не тот, за кого себя выдает.

Малик оперся руками о раковину и закрыл глаза, вспоминая все моменты, связанные с Лиамом.

Вот шатен в раздевалке хвастается своей новой супер формой, давая желающим адрес, где можно ее приобрести. Вот он приезжает на новой крутой тачке, говоря, что это самая последняя модель, которая продается лишь в одном магазине во всем городе. Вот он устраивает вечеринку и показывает, какая новая техника у него есть, опять же ненавязчиво инструктируя, где всё это можно приобрести.

Зейн зажмуривается, но воспоминания льются потоком.

Вот Лиам приходит в новой обуви, вот у него новая сотка, новые часы, новые комиксы.

Раньше Зейн этого просто не замечал, потому что был поглощен отношениями с ним, поглощен своими чувствами. Однако одно было точно: Лиам никогда ничего не рекламировал Зейну или его друзьям и близким. Малик не мог вспомнить ни одного раза, чтобы тот упомянул что-то новое из своего арсенала и давал адрес. Ни разу.

И тут снова слова Фаруха.

С Фарухом это не сработало. Тот, видимо, попался на крючок и стал приобретать все вещи, что имелись у Лиама, лишь бы стать похожим на него.

Внезапный звонок в дверь прервал мысли брюнета. Он вновь посмотрел на себя в зеркало, после чего взял полотенце, чтобы вытереться. Парень спустился вниз и открыл парадную дверь. Перед ним стоял Лиам в идеально отглаженном чёрном смокинге.

Зейн не говорил ни с кем три дня. Отключился от внешнего мира, не выходил из дома, оборвал все контакты, закрылся в себе и не ходил в школу. Ему звонили, писали, даже приходили домой, но он не открывал, либо просил родителей сказать, что его нету дома.

У него просто не было сил. Не было сил снова вернуться к нормальной жизни после такого.

А сейчас перед ним предстал Лиам — и все воспоминания вернулись вновь.

Зейн любил Лиама. Он действительно полюбил его за всё это время. Он любил проводить с ним время, говорить, рассказывать; любил слушать его или спорить о чем-либо. Он любил ходить с ним в кино, ездить за город, ходить в супермаркет или кафе. Он любил делать с ним уроки или играть в приставку. Он любил целовать и обнимать его, любил чувствовать его тело рядом с собой. Он любил любить его.

И сейчас просто хотел уткнуться ему в грудь, обвить его за шею и никуда не отпускать.

Но он не мог.

Внезапно Зейн почувствовал такую острую, обжигающую ярость к стоящему перед ним парню, что невольно сжал руки в кулаки, что не ускользнуло от внимания Пейна.

— Зейн, — обеспокоенно позвал его шатен. — Зейн, ты как?

— Как я? — Парировал брюнет. Он стоял на месте, даже не думая приглашать парня внутрь. — А как ты, Лиам Дэниелс? Или лучше сказать Пейн? А может, у тебя и имя фальшивое, а не только фамилия? — Ядовито отозвался Малик.

Лиам поменялся в лице, он побледнел, сглатывая комок в горле. Нет, пожалуйста, только не это.

— Зейн, это не то, что ты думаешь… — начал было он.

— Это всё ты! — Внезапно закричал Зейн, подаваясь вперёд. Глаза наполнились предательскими слезами. — Это ты виноват в смерти Фаруха! Это всё ты! Я знаю, кто ты, Лиам, и ты мне противен! Никакой ты не студент, сколько тебе лет вообще? А я ведь подозревал, что ты не можешь быть обычным учеником.

— Зи, пожалуйста, — буквально умолял его Лиам, чувствуя, как руки начинают трястись.

— Значит, работник под прикрытием, так? Дурачил мозги нам, студентам, заставляя тратить свои деньги на всю ту херню, что ты продаешь! Ты и Фаруха одурачил… — с горечью сказал он, и одна слеза скатилась по его щеке, которую Малик тут же стёр тыльной стороной ладони.

— Клянусь, Зейн, я ничего…

— А что я? — Под конец речи Зейн уже начал почти шептать. Ему будто дали под дых, он снова стал задыхаться. — Я был твоим очередным заданием? Упрямый дурачок, который всё никак не хотел поддаваться тебе и покупать твои товары? Ты мерзок, — выплюнул Зейн, кривя лицо.

— Зейн, послушай, — решительно сказал Лиам, хотя внутри него всё медленно рассыпалось на части. Он подошёл к парню и взял его за руки, крепко сжимая. — Всё, что касается тебя — это реально. Это не работа, не игра. Все слова, что я тебе говорил, все действия с моей стороны — это всё было по-настоящему. Когда я говорил, что ты красивый — я именно это имел в виду. И… — он сглотнул, видя, что лицо Зейна совершенно не меняется. — Я люблю тебя, Зейн, — его губы тряслись, он уже был на грани.

Лиам говорил это Зейну уже пару раз до этого, но именно сейчас он имел это в виду в полном смысле. Он действительно любил его. Любил всем сердцем, со всей нежностью, на которую он только способен.

— Знаешь, — подал голос Зейн, вырывая свои руки. — Раньше я думал, что этого действительно достаточно. Что, если два человека любят друг друга, то всё остальное им не помеха, они смогут всё вместе, ведь главное — их любовь. Но сейчас я понимаю, что этого не достаточно, — его тон был ледяным, лицо непроницаемым, и Лиам понимал, что теряет его на глазах.

Он должен был сказать что-то. Что угодно. Его Зейн ускользает сквозь пальцы. А он не может без него. Он любит его. Он должен…

— Уходи, — тихий голос Зейна прозвучал так оглушающе громко, что Лиаму даже пришлось зажмуриться, настолько этот шепот отдался у него в голове.

— Зейн, умоляю, не надо, — Пейн готов был потерять последнюю горстку достоинства, что у него осталась, он готов был умолять Зейна простить его, дать ему еще один шанс не прогонять его.

Но, кажется, Малик был настроен решительно.

— Я никогда не прощу тебе Фаруха, — безжалостно продолжал Зейн. — Я никогда не прощу тебя.

Брюнет и сам понимал, что это было несправедливо. В конце концов, Лиам не был виноват в том, что Фарух решил подражать ему, он ведь никогда ничего тому не рекламировал. Они даже разговаривали от силы раза три!

Но когда мы в таком состоянии, то отказываемся мыслить трезво, горе поглощает нас без остатка и мы говорим безумные вещи. Безумные и обидные. Несправедливые и жестокие.

Не говоря больше ни слова, Зейн бесшумно захлопывает дверь прямо перед носом Лиама, игнорируя его зовы, его звонки и стуки в дверь; его наполненные болью слова о прощении.

Лиам и сам понимал, что не виноват, но он был готов просить прощение за то, чего не совершал, потому что он не мог потерять Зейна — единственного человека, с которым жизнь приобретала смысл.

Но иногда вещи просто не складываются, люди просто расходятся и дальше идут разными дорогами, справляясь каждый, как может.

***

Зейн доучился последний год в школе, чтобы получить аттестат и поступить в Лондонский Университет Искусств и Театра.

Найл всё так же встречается с Айзеком, они даже выбрали, куда поступят вместе. Гарри всё-таки не решился ответить на чувства Луи, потому что не был уверен. Луи нравился ему, но этого не было достаточно, поэтому они разорвали все контакты и разошлись, как в море корабли. Сейчас Гарри работает в кондитерской своей семьи, решив не учиться дальше, а Луи поступил на грант в один из университетов, направляя все силы и ресурсы на спорт.

Ну а Зейн… Зейн просто старается двигаться дальше. Он не мог больше находиться в своем родном доме, в своей комнате, половина которой постоянно напоминала ему о Фарухе и Лиаме.

В Лондоне он живет в общежитии, у него есть своя комната, которую он делит с чудаковатым пареньком по имени Денни. Он полностью погрузился в учебу, игнорируя любые попытки девушек или парней пригласить его куда-нибудь.

С Найлом, Айзеком, Гарри и Луи он всё еще общается и переписывается. Иногда один из их компании приезжает навестить другого, так как они все в разных городах и даже странах. Но школьная дружба крепка — и эти парни тому подтверждение.

Лиам же ушёл из теневого маркетинга и разорвал абсолютно все контакты. Он решил вернуться к истокам, в родной Вулверхэмптон, купить небольшой уютный домик, завести пару собак и устроиться на работу на склад или куда-нибудь еще: туда, где нужна рабочая сила.

У него не было никого: родители погибли еще пять лет назад, родственников не имелось, поэтому его общение ограничивалось лишь другими мужчинами на складе и своими собаками.

Он видел, что многие девушки западали на него, некоторые даже подсаживались в кафе познакомиться, но дальше разговора дело не заходило.

Лиам просто не был готов начать двигаться дальше. Дыра, которую раньше заполнял Зейн, расширилась, и до сих пор ничто и никто не смог её заполнить. Эта дыра теперь будет с ним всегда, потому что Малик был его первой и настоящей любовью, которую он потерял по своей собственной глупости.

Но сейчас жалеть уже не было смысла. Что прошло — то не вернётся.

В жизни не всегда всё происходит, как мы того хотим. И именно такие испытания нам даются, чтобы закалить нас, сделать сильнее и, возможно, выносливее.

И именно поэтому, десять лет спустя, Зейн работает в одном из Университетов Плюща, преподавая английскую литературу и искусство, а Лиама выбрали на пост мэра Вулверхэмптона. Оба парня стали одними из самых молодых людей, которые добились таких успехов.

На всё есть своя причина. Но иногда всё происходит слишком болезненно.