Характеристика синтаксических особенностей РР

Как отмечалось при описании книжных стилей, определенные синтаксические конструкции обладают общекнижной, функционально-стилевой окраской и поэтому они чужды как разговорно-обиходному стилю, так и разговорной речи в целом. К ним относятся причастные и деепричастные обороты, пассивные конструкции, включающие страдательные причастия, а также сложные предложения усложненой структуры с комбинацией подчинительной, сочинительной и бессоюзной связи; так, конструкции типа Обещанная тобою книга мною получена в РР будет заменена либо сложным предложением с атрибутивно-присубстантивным придаточным (Книгу, которую ты мне обещал, я получил), либо построением со связью свободного присоединения, не характерной для КЛЯ (Книгу — ты мне обещал — я получил), или аналогичным построением, но без падежного изменения объектного компонента (Книга/ты мне обещал/'я получил).

С другой стороны, целый ряд синтаксических конструкций обладает разговорной функционально-стилевой окраской и составляет принадлежность языковой системы разговорно-обиходного стиля литературного языка. Эти конструкции являются кодифицированными и были описаны в синтаксических работах до того, как начала изучаться «живая» разговорная речь. Они использовались и используются писателями в художественных произведениях как средство стилизации разговорной речи, как «сигналы разговорности» (но ясно, что стилизованная и «живая», подлинная разговорная речь — это различные явления). Описанию таких кодифицированных конструкций с разговорной окраской посвящена книга Н.Ю. Шведовой «Очерки по синтаксису русской разговорной речи» (М., 1960), построенная полностью на материале стилизованной разговорной речи, т. е. на материале художественной литературы.

В число таких разговорных конструкций не входят синтаксические построения, характерные для неподготовленной непринужденной разговорной речи, как приведенные выше построения со связью свободного присоединения (например, Книга / ты обещал /я получил), различные «негладкие» конструкции, неполные, незаконченные предложения, наложение одних конструкций на другие, не свойственные кодифицированному литературному языку синтаксические связи, самоперебивы и тому подобные черты спонтанной неофициальной «живой» разговорной речи.

Таким образом, в РР обнаруживаются и такие разговорные конструкции, которые описаны, в частности, в названной работе Н.Ю. Шведовой и являются принадлежностью и разговорно-обиходного стиля КЛЯ, и стилизованной РР (ниже примеры под цифрой 1), а также, кроме них, и конструкции последнего типа, составляющие спе­цифику именно РР, но не КЛЯ и не стилизованной РР в составе художественной литературы (примеры под цифрой 2). Примеры:

(1) Я его просил-просил, и все без толку!; Хохочет-заливается, аж трясется...; Пойду-попрошу ручку; Дай, думаю, прилягу; Смотри не простудись; Нет-нет, да и заглянет к нам; Эк его угораздило!; Я вам дам по полу валяться! ' и др.

Все подобные конструкции отличаются тем, что в них представлены или повторы глаголов, или сочетания двух глаголов, не являющихся однородными членами, или употребление междометий, частиц, в роли которых нередко выступают и знаменательные слова (Л он, знай, посмеивается!)

Разговорной окраской обладают также предложения с инверсией (см. «Разговорно-обиходный стиль») типа Мы сервиз чайный купили! (где тематический комплекс из подлежащего и сказуемого мы купили разъединяется ремой — словосочетанием чайный сервиз, в котором также наблюдается инверсия, а именно: препозиция определяемого, главного компонента и постпозиция определяющего, согласуемого; ср. с объективным порядком слов: Мы купили (тема) // чайный сервиз (рема).

(2) Построения, специфичные именно для РР:

Ты мой кошелек тут на столе лежал не видел?; Он спал я пришел; Она болеет я звонила. В этих случаях ученые видят здесь особую, характерную только для РР, связь свободного присоединения, при которой предикативные конструкции «нанизываются» одна на другую без обычных средств связи, просто сополагаются, образуя построения, не характерные для КЛЯ; единственное средство связи, которое можно в них обнаружить, — это особая интонация: одна из конструкций произносится более ускоренным темпом и несколько более низким тоном, чем остальные (тут на столе лежал; я пришел; я звонила). Близкие по смыслу кодифицированные конструкции потребовали бы, во-первых, большего количества средств связи; а во-вторых, книжных стилистических средств (придаточных, причастий и т. п.); ср.: Мой кошелек, который тут на столе лежал, ты не видел? Или: Мой кошелек, лежавший тут, на столе, ты не видел?; Он спал, когда я пришел; или В то время, как я пришел, он спал; О том, что она болеет, я узнала, когда звонила ей. Или: Она болеет— я узнала об этом, потому что звонила ей. Важно подчеркнуть, что в результате такой замены получившиеся кодифицированные предложения не тождественны исходным разговорным, и не только в силу различий в стилистической окраске — они отличны и по синтаксической семантике: в разговорных построениях семантика синкретическая, а в книжно-литературных кодифицированных предложениях (благодаря союзным средствам связи) синтаксические отношения меж­ду частями выражены более четко, часто однозначно.

Кроме связи свободного присоединения, ученые выделяют еще один вид специфической для РР синтаксической связи — связь интерференции, при которой какой-либо сегмент одной предикативной конструкции, не повторяясь, входит одновременно и во вторую, тоже свободно присоединяющуюся к первой; например: Я уже не говорю здесь о журналах можно было бы много говорить; Она жила под Москвой была ее дача; Я купила кефир на завтрак мы пьем и т. п.; ср. с КЛЯ: Я уже не говорю здесь о журналах. О журналах (о них) можно было бы много говорить или: Я уже не говорю здесь о журналах, о которых можно было бы много говорить; Она жила-под Москвой: под Москвой (там/где) была ее дача; Я купила кефир: кефир (его/который) на завтрак мы пьем. А без инверсии, тоже характерной, как было сказано, для РР: Я купила кефир: мы пьем кефир (его) на завтрак.

Поскольку во всех этих случаях ничто, кроме интонации, не объединяет несколько предикативных построений в одну конструкцию, характер смысловых связей между ними оказывается неясным, размытым, что и обнаруживается при попытке заменить такие построения на кодифицированные литературные предложения: однозначная замена часто, как видно из примеров, невозможна.

Таким образом, для синтаксиса РР характерны и необычные связи, и нечеткость смысловых отношений в синтаксических построениях, и затрудненность синтаксического членения потока речи. Так, например, по наблюдениям Е.Н. Ширяева, проанализировавшего запись устной РР, из 15 выделенных синтаксических конструкций только 6 соответствовали предложениям КЛЯ. Поэтому был сделан вывод, что синтаксис РР нельзя описывать с опорой на такую традиционную для КЛЯ синтаксическую единицу, как предложение.

Отмеченная нечеткость семантико-синтаксических отношений между элементами синтаксических построений объясняется коней-туативностью РР'. общность ситуации, общность фонда знаний общающихся, использование жестов, мимики, возможность «на ходу» пояснить сказанное, отреагировать на соответствующий знак слушающего — все это помогает добиться того, чтобы коммуникативный акт был успешным, т. t'. достичь взаимопонимания. Конситуативностью объясняется и такое известное свойство синтаксиса РР, как наличие эллиптических конструкций. Лингвисты (в частности, Е.А. Земская) выделяют два типа эллипсиса: а) стационарный (конструкция такого типа понятна и вне контекста) и б) нестационарный (где опускается такой компонент, который подсказан именно ситуацией, и потому вне контекста высказывание однозначно понято быть не может). Примеры стационарного эллипсиса: Дел do Можайска; Я за Вами; Ты куда? Примеры нестационарного эллипсиса: Дайте две синие (Тетради? Майки? Ручки? и т. д.); Ты это мне! (Говоришь? Даришь? Купила? и т. д.). Очень часто в эллиптических высказываниях оказывается незанятой позиция глагола-предиката: Я за молоком; Он все про свои дела; Ты ко мне? Нередко нереализованной остается именно глагольная валентность, так что глагол употребляется как безобъектный: Граждане, не будем/ давайте пройдем; Он конечно нарушил/но ведь не нарочно...

В РР распространены конструкции, где зависимый инфинитив примыкает непосредственно к существительным с конкретной семантикой, в отличие от КЛЯ, где такие словосочетания с примыкающим инфинитивом образуются только с ограниченным кругом имен (с абстрактными существительными и существительными, называющими лицо по его склонностям, например: желание помочь, мастер пошутить); в РР: Где тут касса платить? У тебя нет спичек прикурить? Дайте пасту ванну мыть; Жидкость мебель чистить есть?

Таким образом, все описанные особенности синтаксиса РР определяются 1) стремлением к экономии языковых средств; 2) стремлением к экспрессивности выражения и 3) конситуативностью PP. Эти особенности состоят в большей, чем в КЛЯ, вариативности синтаксических связей, в невыраженности их сегментными формальными средствами, в большей роли интонации, в нечеткости семантико-синтаксических отношений между строевыми компонентами конструкций, в эллиптичности, в частотности инверсивного порядка слов.

§5