Цель семинарского занятия. Германское гражданское уложение 1896 г.— одна из крупнейших европейских кодификаций гражданского права

Германское гражданское уложение 1896 г. — одна из крупнейших европейских кодификаций гражданского права, принятая на рубеже веков, отразившая общие тенденции развития норм европейского гражданского права после Гражданского кодекса Франции 1804 г. Как и ФГК 1804 г., ГГУ оказал значительное влияние на право других стран, в том числе и России.

Целью занятия является изучение основных принципов, институтов, специфических национальных норм современного гражданского права Германии.

Глубокое знание ГГУ требует знакомства студента с 25-летней историей его создания в обстановке обострения политических, идеологических, религиозных противоречий, а также социально-классовых, политико-правовых компромиссов переходного этапа в жизни Германии конца XIX в. Само собой разумеется, что в ГГУ со времени его вступления в силу в 1900 г. были внесены многочисленные изменения и дополнения, без знания которых нельзя понять тенденции развития современного права Германии.

1. Причины и условия создания единого гражданского права в Германии конца XIX века:

При изучении первого вопроса студенту следует познакомиться с историей создания ГГУ, с характером тех социально-экономических и политико-правовых перемен, которые стали прямым следствием таких важнейших событий в жизни Германии, как революция 1848 г. и ее поражение, создание единой Германской империи, последующее бурное развитие капитализма в стране.

Необходимость реформирования гражданского права стала осознаваться в Германии еще в начале XIX века, когда ещё не существовало единого гражданского законодательства. Стремление к кодификации привело к образованию местного (партикулярного) законодательства. К их числу относились Прусское земское уложение (ландрехт) 1794 г., использовавшийся в некоторых германских государствах ФГК 1804 г., Австрийское гражданское уложение 1811 г., Саксонский гражданский кодекс 1863 г., местное земское и городское право.

Кроме того, в Германии действовало так называемое общее право, основой которого было пандектное право. Оно складывалось постепенно, начиная с XVI в., путем рецепции римского частного права. Получив свое название от крупнейшей части Свода гражданского права Юстиниана Дигест (лат.) или Пандект (греч.), пандектное право не являлось, однако, механическим изложением римского права. Оно было приспособлено к особенностям немецкой жизни. Пандектное (римское) право имело в Германии дополнительное значение, то есть действовало постольку, поскольку не было соответствующей нормы в местном германском праве. Многие институты и нормы пандектного (римского) и партикулярного германского права были явно устаревшими, не соответствовали новым потребностям.

В Конституцию Германской империи 1871 г.лишь в 1873 г. была внесена поправка о создании единого гражданского кодекса страны, тогда же была организована и временная комиссия, в задачу которой входила выработка плана реформ гражданского права. Созданная вскоре постоянная комиссия представила проект кодекса для общественного рассмотрения только через 13 лет, в 1887 г. Противоборство различных социально-политических сил, политических партий, идеологических течений и правовых школ, выступающих за или против создания единого гражданского кодекса Германии, в значительной мере определили столь длительное время создания кодекса.

Этот проект подвергся критике как «справа», так и «слева». Его критиковали и за сложный язык, и за чрезмерно романизированный и отсылочный характер норм, за множество абстрактных определений и, главное, за то, что его нормы защищают интересы «только состоятельных классов общества». Консервативные юнкерские круги стремились ограничить сферу действия норм будущего гражданского кодекса, сохранить нормы местного феодального права, касающиеся главным образом поземельных отношений.

Поиски политических компромиссов между крепнущей промышленной буржуазией и полуфеодальными слоями германского юнкерства (сохранившего в значительной мере свои господствующие экономические и политические позиции), между трудом и капиталом, между отдельными землями, находящимися на разных ступенях капиталистического развития, и их правящими элитами потребовали ещё 9 лет напряженной работы. Второй проект ГГУ был принят рейхстагом в 1896 г., спустя 23 года после начала работ по кодификации гражданского права. Для приведения законодательства отдельных германских союзных государств в соответствие с новым общегерманским ГК вступление его в действие было отложено до 1900 г. С изданием общегерманского гражданского кодекса действие гражданского законодательства отдельных, включенных в империю государств, было прекращено, за исключением некоторых вопросов.

2. Общая характеристика Уложения:

В отличие от французского кодекса, ГГУ построен по пандектной системе. В соответствии с этой системой:

Во-первых, общие для всех институтов нормы содержатся в общей части — первой книге.

Во-вторых, гражданско-правовые институты сводятся в отдельные книги: вещное, обязательственное, брачно-семейное и наследственное право.

Это студенту следует твердо усвоить, ибо все современные гражданские кодексы строятся, как правило, по одной из двух систем. В связи с этим необходимо ответить и на вопрос, в силу каких причин вопреки предварительному замыслу и вразрез со структурой ФГК, нормы обязательственного права в ГГУ были расположены перед нормами вещного права, а в вещном праве институт владения рассматривается раньше права собственности.

В-третьих, при характеристике ГГУ целесообразно, проводя сравнение его пандектной системы с институционной системой ФГК, выявить технико-юридические отличия двух кодексов, их языка и стиля. Язык, которым изложены нормы ГГУ, сложен. Он отличается насыщенностью специальными терминами и большим количеством отсылочных норм. Главной целью здесь является максимальная точность понятий и формулировок, сведение к минимуму возможностей их двойного толкования.

Следует привести примеры консервативных (§ 90 и др.) и так называемых «каучуковых» норм ГГУ, включающих в себя формулировки, в которые может быть вложен различный смысл: «добрая совесть», «добрые нравы», «разумный срок» «доброй совести» (§ 138, 157, 242, 248). Содержание «каучуковых» норм определяется судом в каждом конкретном случае особо, в зависимости от обстоятельств дела, поведения сторон и исходя из обычаев гражданского оборота. Это предоставляет широкие правомочия суду. Однако, как показала практика и вся история развития и существования гражданского права, обойтись без таких норм невозможно. Их введение в текст кодекса является как бы «платой» за точность и однозначность формулировок, не допускающих, в противном случае, никакой возможности для свободы усмотрения судьи.

Студенту необходимо рассказать также и о нормах компромиссного содержания, в частности тех, которые отразили уступки социально незащищенным слоям населения, названные немецким ученым-юристом О. Гирке (1841—1921) «каплями социального масла» в кодексе, и пр.

Говоря об общих чертах кодекса, следует, прежде всего, отметить, что его создатели так и не смогли решить задачу полной унификации германского гражданского права, оставив нетронутыми ряд положений местного (земского) права, связанных преимущественно с земельной собственностью (см. Вводный закон к ГГУ).

3. Статус лиц в ГГУ:

При рассмотрении третьего вопроса темы внимание студента должно быть сосредоточено на выявлении правового статуса не только физических, но и, главным образом, юридических лиц. Упомянув обе разновидности юридических лиц: публичные, создаваемые государством для выполнения государственных или общественно-полезных, в том числе хозяйственных функций и частные — создаваемые частными лицами, основное внимание необходимо уделить юридическим лицам частного права — союзам и учреждениям.

В статьях кодекса закреплены контрольные полномочия государства в отношении их образования, направлений деятельности, а также — при определенных обстоятельствах — лишения их правоспособности (§ 21—54). В связи с этим целесообразно остановиться на § 54, закрепляющем специфическую правовую конструкцию так называемых неправоспособных обществ.

Союзы с хозяйственными целями, о которых говорится в I книге ГГУ, не следует смешивать с объединениями в форме торговых товариществ (акционерными обществами, обществами с ограниченной ответственностью и пр.). Создание и деятельность торговых товариществ регулировались нормами торгового, а не гражданского права и для них значительно раньше был установлен регистрационный или явочно-нормативный порядок возникновения.

В ГГУ нашел отражение компромиссный вариант решения дискуссионного вопроса об условиях получения правоспособности юридическими лицами. Для обществ с хозяйственными целями требовалось разрешение государственного органа, для обществ с идеальными целями — простая регистрация, что и создало противоречия соответствующих норм гражданского и торгового права.

При характеристике физических лиц как субъектов права студенту следует обратить внимание на расширение круга дееспособных лиц за счет детей (начиная с семилетнего возраста), обладающих ограниченной дееспособностью, и замужних женщин и объяснить причины этих изменений по сравнению с ФГК 1804 г.

4. Обязательственное право в ГГУ:

Для ответа на этот вопрос требуется изучить содержание II книги ГГУ, посвященной нормам обязательственного права, ознакомиться, наряду с общими положениями об обязательствах из договоров, с содержанием предписаний, касающихся отдельных видов договоров: купли, займа, ссуды, товарищества, найма вещей и услуг, а также с положениями об обязательствах из недозволенных действий.

В этой книге, в соответствии с принятой ее составителями установкой, не дается определения обязательства в целом [если не считать § 241, гласящий: «В силу обязательства кредитор управомочен требовать от должника предоставления (производства условленного исполнения). Предоставление может состоять также в воздержании»]. Не даётся и определения договора, но наиболее существенные черты понятия договора в ГГУ можно выявить из анализа тех статей, которые определяют договор как юридическую связь между двумя или несколькими дееспособными лицами; свободу договора (или свободное волеизъявление при его заключении), не требующего в качестве условия его правомерности ни определенной формы, ни определения предмета договора (causa), ни каких-либо других ограничений автономии воли сторон, за исключением обязательной формы сделок с недвижимостью и так называемых абстрактных договоров.

Студенту желательно сопоставить книгу II с книгой I ГГУ, в которой рассматриваются вопросы, касающиеся юридических сделок, сроков их давности, вопросы о волеизъявлении сторон как необходимого условия правомерности сделок, о признании их ничтожности или оспоримости, о пороке воли и пр. Здесь, в частности, ограничивается свобода договора. Например, ничтожными признаются все договоры, нарушающие законодательные запреты (§ 134) или противоречащие добрым нравам (§ 138). Подробное представление об этой стороне ГГУ студент может получить из анализа § 105, 116, 119, 133. Особого внимания заслуживает содержание § 138, включающего в необходимые условия действительности сделки требование соответствия ее «правилам общественной нравственности», отсутствующее в ФГК 1804 г. Студенту необходимо определить социальную направленность и степень эффективности содержащихся в этом параграфе предписаний.

Исследуя отдельные виды договоров (вновь обратившись к материалам книги II), следует обратить внимание на трактовку традиционного договора купли-продажи, в которой разграничивается, в отличие от соответствующей трактовки этого договора в ФГК, два обязательных юридических момента: а) соглашение сторон и б) фактическая передача покупателю права собственности на проданную вещь. Необходимо указать на компромиссный характер норм о так называемой обратной или преимущественной купле (§497, 503, 504).

Необходимо тщательно проанализировать правовой институт найма вещей и услуг, которому, благодаря настойчивому требованию социально ориентированных членов комиссии, давлению германских социал-демократов, в ГГУ уделено 20 параграфов (в ФГК им посвящено всего три статьи). Параграфы 544, 616, 618, 629 и др. знаменовали первые шаги на пути «социализации» германского гражданского права. Так, договор найма квартир допустил положение о праве квартиронанимателя-бедняка расторгнуть договор без всяких последствий для себя, если пользование жилищем угрожало его жизни или здоровью (§ 544). Германский законодатель обязывал предпринимателя, нанимающего наёмных рабочих, соблюдать минимальные условия безопасности, насколько это возможно по свойству работ. На обязанности хозяина лежит забота о поддержании в годном состоянии орудий труда и материалов к работе и устранение опасностей для жизни или здоровья, связанные с этими орудиями (§ 618).

Государство приняло на себя обязанность наблюдать за условиями труда на фабриках. Для досрочного прекращения договора через одностороннее заявление рабочего кодекс требует «уважительных причин»: невыносимое материальное положение, нарушение договора со стороны нанимателя, скажем, наниматель нарушает требование закона, что плата рабочих должна быть только денежная. Если рабочий без уважительных причин расторгал договор, то он должен был возместить нанимателю причиненный ущерб. Рабочему предоставлялось «необходимое время» для попыток найти новую работу в случае объявления об увольнении (§ 629).

5. Вещное право в ГГУ:

При освещении пятого вопроса темы — институтов вещного права (кн. III) студенту необходимо четко уяснить различия права владения и права собственности, специфический характер юридической конструкции владения в ГГУ как «приобретаемого достижением действительного господства над вещью» (§ 854) в отличие от «волевой» конструкции римского права.

ГГУ настолько расширило владельческую защиту, что предоставило самостоятельную защиту держателю вещи. Оно не разграничивает владение и держание, объявляя всех держателей - арендаторов, нанимателей, поклажепринимателей, залогодержателей владельцами, имеющими право на самостоятельную защиту. В отличие от римского права, не допускавшего владения двух лиц в отношении одной и той же вещи, ГГУ объявил владельцем и собственника вещи, и лицо, получившее ее от собственника на том или другом основании - титуле: арендатора, нанимателя, поклажепринимателя, перевозчика, узуфруктуария, кредитора по залогу. Поэтому ГГУ различает посредственное и непосредственное владение. Собственник вещи признается посредственным владельцем, а лицо, владеющее той же вещью в силу одного из указанных оснований, - непосредственным владельцем. Против третьих лиц право на владельческую защиту имеет, прежде всего, владелец непосредственный, но если он защищаться не хочет или не может, тогда владельческая защита предоставляется владельцу посредственному. Если же владельческий конфликт возникает между ними самими, то предпочтение отдается первому, то есть владельцу непосредственному.

Изучение правового содержания института собственности следует начать с тщательного анализа § 903, в котором, как и в ФГК, дается классическое понятие собственности, но в других выражениях, представляющих собственнику правомочие распоряжаться собственностью по собственному усмотрению (это ключевой позитивный элемент понятия права собственности) и устранять других от всякого на нее воздействия (негативный элемент понятия).

Традиционно закрепляется неограниченное право собственности как на землю, так и на то, что находится «сверху» и «снизу». Но в ГГУ (ст. 68 Вводного закона) прямо исключаются права собственника на полезные ископаемые.

Бесспорный интерес студента вызовет анализ § 906 о гарантиях прав предпринимателя, связанных с проникновением на чужой земельный участок шума, газа, пара и других отходов промышленного производства, как в случае, если такое воздействие не стесняет землевладельца или стесняет его «только в незначительной мере» (это положение было известно еще старому пандектному праву), так и в случае, если такое воздействие «обусловливается таким использованием... другого участка, которое соответствует обычному по местным условиям и положению участка пользованию». Это принципиально новое положение германского вещного права было направлено на защиту прав предпринимателя. Интересно и то, что составители ГГУ попытались отчасти нивелировать это положение с помощью § 907, направленного на защиту собственника поземельного участка, путем предоставления ему права требовать, чтобы на смежном участке не возводились сооружения, «относительно которых с достоверностью можно предвидеть, что существование их... будет иметь своим последствием недопустимое воздействие на его участок».

К легальным ограничениям права собственника имел прямое отношение и § 226 о запрещении злоупотребления правом — «шиканы». Этот специфический институт германского права был известен еще Прусскому ландрехту 1794 г. Например, я строю на границе своего участка высокую стену с исключительной целью лишить света окна вашего дома. Если гражданское право является по преимуществу областью дозволенного эгоизма, то запрещение шиканы устраняет крайние, антисоциальные проявления этого эгоизма.

В интересах землевладельца был принят также § 1094 о праве преимущественной купли и §§ 1105, 1191, 1199 о вотчинных повинностях и др.

6. Брачно-семейные отношения и наследственное право в ГГУ:

Брачно-семейное право рассматривается в IV книге ГГУ. Порядок рассмотрения норм брачно-семейного права в ГГУ тот же, что и в ФГК. Студенту надлежит, прежде всего, выяснить условия заключения брака (§ 1303—1305).

Указанные условия включали в себя достижение возраста брачного совершеннолетия, согласие родителей на брак, согласие самих брачующихся и пр. К вопросу о заключении брака имеет отношение и институт помолвки.

Хотя ГГУ в отличие от ФГК не знало легальной власти мужа над женой, неравенство супругов в некоторых личных и имущественных правах здесь выступало достаточно явно. В каких положениях ГГУ это проявлялось, студенту следует выявить самостоятельно.

Особого внимания заслуживает вопрос о правовом статусе различных форм семейного имущества: внесенного, отдельного, общего (§ 1363—1367, 1383, 1395, 1396).

Институт развода основывался в ГГУ на той же, что и в ФГК, концепции «брачной вины», «брачного преступления», дающих каждому из супругов право на соответствующий иск.

Во II разд. («Родство») кн. IV рассматривается проблема так называемых внебрачных детей, которые ранее подвергались дискриминации, но не столь явно, как в ФГК. (В ГГУ не существовало статьи, аналогичной «позорной» 340-й статье ФГК, запрещающей отыскание отцовства.)

Общая тенденция охраны жизни, здоровья, достоинства человека зримо проявилась в положениях ГГУ, касающихся отношений родителей и детей, что выразилось в принципиально новой концепции «родительского авторитета», «родительской опеки», пришедшей на смену концепции «родительской власти». Новые положения ГГУ исходят из гарантии достоинства ребенка, когда требуют обсуждения с ребенком вопросов родительского попечения, запрещают унизительные меры воспитания и пр. Новации не могли не затронуть и проблемы правового положения внебрачного ребенка. В отличие от ФГК, ГГУ в § 1708 обязывало отца незаконнорожденного ребенка доставлять ему содержание до 16 лет (это положение было зафиксировано еще в Прусском ландрехте 1794 г.).

Рассматривая последний вопрос темы, студенту следует отметить такие отличительные черты германского наследственного права, как отсутствие пределов законного наследования по степени родства, принцип наследования по закону по так называемым парантеллам (линиям). (Первая линия — сам наследодатель со своими нисходящими, вторая линия — родители наследодателя с их нисходящими родственниками и т. д.)

Принципиальным изменениям в ГГУ по сравнению с ФГК подверглось наследственное право пережившего супруга, получившего привилегированное право на наследство умершего супруга по сравнению с другими законными наследниками (§1931). Широко трактуется ГГУ и свобода завещательного распоряжения (§ 1938), которая ограничивается «обязательной долей». Чем отличается она от «обязательной доли» по ФГК студенту надлежит выяснить на основе знакомства с соответствующими параграфами Германского гражданского уложения.

6. Методические рекомендации общего характера для преподавателей, ведущих практические (семинарские) занятия:

Семинаром называют занятие с преподавателем, которое состоит в обсуждении под его руководством узловых проблем истории государства и права зарубежных стран. Подобно большинству университетских понятий, их название происходит от латинского слова seminarium - рассадник, в котором выращивают научный, в нашем случае юридический образ мышления.

Следовательно, понятие семинара представляет собой скорее художественное выражение сути, чем строгое определение вида, предмета, и способов познавательной деятельности, но выражение, на редкость богатое подтекстом. Скрытое в нем содержание подразумевает в качестве семян, которые несут в себе возможность становления юридического склада и образа мысли, наличное знание истории государства и права и ее познания, представленное учебниками и лекциями. Почвой проращивания семян следует, видимо, считать источники по истории государства и права зарубежных стран и труды ее исследователей. Средством их возделывания служит то самостоятельное прочтение и толкование студентами курса памятников и произведений знатоков былой государственности и права, в обсуждении которого и состоит суть семинара.

Установка на самостоятельное прочтение и толкование источников и литературы задает познавательной деятельности новое качество. Лекция представляет знание и познание истории государства и права зарубежных стран в более или менее готовом, итоговом виде, опосредованном личностью преподавателя.

Семинар предполагает вхождение своих участников в живую ткань историко-юридического знания и познания со всем присущим ей множеством способов чтения и понимания памятников, научных описаний и объяснений одних и тех же лиц, событий и состояний истории государства и права зарубежных стран собственными усилиями.

Преподаватель всего лишь обеспечивает надлежащий академический уровень занятий, выявляет и объясняет соотношение, происхождение и содержание истины и заблуждения в обсуждении вопросов заранее поставленной темы, но решать их предоставляет участникам семинара. В дословном значении понятия семинара он помогает росткам научного юридического мышления проклюнуться и набрать силу. Пойти в рост они должны сами.

В более строгом смысле последовательность семинарских занятий образует подсистему курса истории государства и права зарубежных стран и вместе с тем - особую внутренне целостную систему. В качестве подсистемы семинарские занятия обеспечивают преподавателю и слушателям курса обратную связь.

Такая связь имеет, по меньшей мере, две стороны. Во-первых, количество, вид и содержание выступлений на семинаре показывают степень усвоения студентом положительного знания истории государства и права той или иной страны и тех снятых в нем навыков и умений, которые образуют живую ткань научного юридического мышления. Во-вторых, подробный разбор и академическая оценка выступления, поясняя участнику семинара его успехи, погрешности и ошибки в приобретении положительного знания и постановке юридического мышления, задает ему направление дальнейших занятий.

Успехи в изучения событийного ряда, содержания и способов его объяснения, средств познания надлежит закрепить и развить в дальнейших занятиях. С погрешностями и ошибками дело обстоит сложнее.

Единичные погрешности и ошибки сами по себе значат меньше причин и способов их возникновения. Именно причинам и способам возникновения погрешностей иошибок уделяют основное внимание при обсуждении выступления на семинаре. Обсуждение преимущественно ошибок и погрешностей призвано устранить причины и способы их возникновения прежде, чем они пустят корни в мышлении и подсознательной ткани навыков и умений, и еще раз, вслед за лекцией, наглядно показать приемы и необходимость рефлексии в качестве обязательного свойства мышления, письма и речи юриста.

Еще сложнее обстоит дело с оценкой выступления на семинарском занятии. В школьном обиходе оценке, к сожалению, придают собственное значение. Университетская оценка всего лишь показывает скорость усвоения и качество усвоенного знания относительно постоянной, неизменно тождественной себе точки отсчета - государственного образовательного стандарта.

Наличие точки отсчета побуждает начать подготовку к семинарским, а лучше - ко всем занятиям историей государства и права зарубежных стран с обстоятельного изучения стандарта. Такое изучение преследует разом две цели - предметную и общую. Предметная цель заключена в усвоении существа, последовательности и строгой обязательности положений стандарта.

Общая цель состоит в постепенном усвоении основной, пожалуй, сознательной и волевой установки юриста к воплощению в своей деятельности определенной государством нормы и проверки предмета, порядка, промежуточных и окончательных итогов деятельности опять-таки заданной государством нормой. В практике норма представлена законом и комментарием к нему, в учебных занятиях - стандартом, программой курса и планами семинарских занятий.

Средством осуществления такой установки служит не раз упомянутая рефлексия, которая, в свой черед, предполагает уверенное владение строением и содержанием нормы, в данном случае - стандарта.

В строении стандарта ясно различимы текст и подтекст. В тексте представлены основные проблемы современного научного знания истории государства и права зарубежных стран, в подтексте - снятые в таком знании первичные навыки и умения юридического мышления, письма и речи. Сочетание текста и подтекста выявляет то наименьшее количество знаний, навыков и умений, которое государство признает достаточным для положительной оценки учебных занятий историей государства и права зарубежных стран, а в дальнейшем - для присвоения квалификации " юрист".

Оценка семинарских занятий по единому стандарту обнаруживает в их последовательности подсистему курса истории государства и права зарубежных стран, государства и права зарубежных стран, но не раскрывает ее собственное системное качество. Такое качество предметно выражено сложным переплетением прямых и обратных связей семинарских занятий с прошлым государства и права зарубежных стран с одной стороны, и с современными наукой, образованием и практикой - с другой.

Прошлое государства и права зарубежных стран предметно дано участнику семинара в двух видах текстов - памятниках былой государственности и права и в произведениях отечественных и европейских исследователей. Такая предметность определяет собой средства прямой и обратной связи с действительной и писаной историей государства и права в науке и образовании. Прямая связь заключается в обстоятельном текстуальном изучении памятников истории государства и права зарубежных стран хотя бы в хрестоматийных извлечениях. Средством обратной связи служит обсуждение добытого путем изучения памятников и произведений историко-юридической мысли знания и понимания лиц, событий и состояний истории государства и права зарубежных стран.

Настаивать на обстоятельном текстуальном изучении памятников истории. государства и права зарубежных стран хотя бы в хрестоматийных извлечениях побуждает, в частности, ключевое место их обсуждения в системе семинарских занятий. В продолжение и дополнение прямых и обратных связей семинаров с действительной и писаной историей государства и права обсуждение включает в себя прямую и обратную связь с практикой, представленной государственным образовательным стандартом.

Прямая связь заключается в постановке вопросов к семинару сообразно стандарту, обратная - в такой оценке участия в семинаре, которая отражает меру выполнения требований стандарта. Рассмотренное выше содержание подкреплено и усилено логикой прямых и обратных связей семинарских занятий с прошлым государства и права зарубежных стран с одной стороны, и современной наукой и практикой - с другой. Такая логика определяет собой строение, точнее говоря - порядок вопросов, поставленных на обсуждение в том или ином семинаре и во всей последовательности семинарских занятий, а порядок вопросов по­зволяет воспроизвести и усвоить событийный ряд, а главное - закономерности, внутренне присущие истории государства и права зарубежных стран и ее научно­му знанию и познанию.

Более того, именно порядок поставленных на обсуждение вопросов каждого семинарского занятия в определенной степени раскрывает природу взаимных отношений общества, государства и права в единстве свойственных им неизменных признаков и сущностных перемен в непосредственной предметности общества государства и права.

Неизменность основных признаков общества, государства и права выражена постановкой на обсуждение одних и тех же вопросов применительно к различным обществам, государствам и памятникам права, возникшим на различных ступенях исторического развития.

Перемены же в обществе, государственности и праве представлены привлечением к обсуждению все новых и новых памятников государственности и права зарубежных стран, произведений их исследователей и сопоставлением внешне сходных и различных по существу явлений, в частности, античной и современной демократии.

В итоге строение и содержание прямых и обратных связей системы семинарских занятий обеспечивают достижение их сложной конечной цели, которая имеет по меньшей мере две стороны - познавательную и образовательную.

Познавательная сторона цели семинарских занятий состоит в усвоении положительного, научно достоверного знания лиц, событий и состояний действительной и писаной истории государства и права зарубежных стран. Образовательная сторона таких занятий заключается в постановке юридического образа мышления на основе усвоения навыков и умений чтения, толкования и применения норм права в живой ткани их понимания наукой и практикой.

Достижение поставленной цели обеспечивает порядок ведения семинарских занятий. В основе такого порядка лежат обязательное посещение занятий и тщательная подготовка к ним.

Обязательное посещение семинарских занятий обусловлено целым рядом причин. Важнейшей среди них следует, видимо, считать единственную в своем роде возможность вместе с положительным знанием истории государства и права зарубежных стран и средств ее познания приобрести и закрепить навыки и умения практической деятельности юриста. Посещение семинарских занятий исподволь вводит в привычку навыки и умения рефлексии собственного решения поставленных на обсуждение вопросов государства и права. Кроме того, именно семинарские занятия позволяют приобрести начала еще более насущных для юриста навыков и умений выразить и отстоять в живом слове свое понимание той или иной проблемы права, обоснованное постатейными ссылками на определенную норму, ее толкование в науке и применение на практике.

Иначе говоря, усвоить навыки и умения постановки и решения вопросов истории государства и права можно лишь участвуя в их постановке и решении в порядке учебных занятий.

Думается, именно такое положение дел побуждает одного из виднейших деятелей российской юридической науки и юридического образования Б.Н. Топорнина считать пропуск одного-единственного занятия причиной невосполнимого отставания в обретении тех знаний, навыков и умений, которые в полном объеме и с должным качеством усваивают на занятиях историей государства и права зарубежных стран[2].

Средством качественного усвоения академического знания и прикладных навыков и умений служит личное участие в работе семинара, а залогом успешной работы выступает упомянутая выше тщательная подготовка.

Готовым к участию в семинарском занятии считается лишь тот, кто в состоянии осветить любой поставленный на обсуждение вопрос или подвопрос на основании собственного прочтения памятников истории государства и права зарубежных стран и трудов ее исследователей.

Вновь настаивать на текстуальном изучении памятников истории государства и права зарубежных стран хотя бы в хрестоматийных извлечениях и обстоятельном знакомстве с трудами ее знатоков вынуждает одно, зато существенное обстоятельство.

Большинство памятников истории государства и права зарубежных стран и значительная часть ее исследований в отечественной и европейской науке известны еще до подготовки к тому или иному семинарскому занятию в прочтении преподавателя и авторов учебных изданий.

В таком прочтении ясно различимы приемы и способы прочтения описательных и нормативных текстов и те итоговые высказывания, в которых тексты памятники истории государства и права естественно опосредованы личностным началом исторического и юридического знания и познания.

Приемы и способы чтения и толкования памятников и произведений их исследователей подлежат усвоению, а итоговые высказывания - проверке на правильность и истинность путем сопоставления с памятниками права и их толкованием современниками и позднейшими исследователями в порядке приобретения необходимых юристу навыков и умений анализа содержательных высказываний.

Здесь-то и возникает упомянутое выше обстоятельство. По школярской привычке видеть в учебнике и словах преподавателя полное воплощение истины подготовку к семинару нередко сводят к письменному обзору лекции и учебника или двух-трех учебных изданий.

Время и труд, потраченные на составления такого обзора, потрачены втуне. Лекции и учебные издания дают ключи к изучению памятников истории государства и права и посвященных ей научных работ, но не заменяют и не отменяют изучение самих памятников и исследований истории государства и права зарубежных стран.

Переписывание и пересказ учебных изданий подменяют действительные связи семинарских занятий с былой государственностью и правом зарубежных стран, современной наукой и практикой пустой видимостью таких связей и не

дают права считать себя готовым к семинару и притязать на положительную оценку. Юрист работает с нормой права, ее пониманием в науке, толкованием и применением на практике, а не с учебниками о ней.

Требования обязательного посещения и тщательной подготовки предметно выражены перекличкой и обращением к участникам семинара с вопросом о том, все ли готовы к проведению занятий.

Сами занятия принято начинать с выявления и разрешения трудностей, возникших при изучении поставленных на обсуждение вопросов. Средством их выявления и разрешения служат вопросы к преподавателю и всем участникам семинара. Задавать такие вопросы следует свободно, без опасливой школярской привычки считать вопрос о чем-то непонятом в изученной теме скрытым признанием в плохой подготовке или полной неготовности к занятию.

Подобные опасения не лишены основания. Поверхностные или надуманные вопросы скорее обнажают, чем скрывают недостаток знания и понимания темы. Вопросы же по существу темы занятий: во-первых, показывают знание и понимание действительной и писаной истории государства и права зарубежных стран вокруг их непонятой стороны, во-вторых, убеждают в понимании самого явления и содержания непонимания, иными словами - в достаточно высоком для начала уровне рефлексии добытого участником семинара собственного знания.

Так, например, вопрос о том, кто такой упомянутый Салической правдой римлянин - сотрапезник короля показывает лишь поверхностное знакомство с текстом изучаемого памятника права при полном незнании научной литературы о нем.

Вопрос о том, почему, собственно, участие в трапезе короля обеспечивает римлянину правовую защиту в степени более высокой, нежели рядовому свободному франку, убеждает в стремлении понять выражение социальных отношений и ментальности франков в действующей норме права. Подобный вопрос и его решение участниками семинара представляют собой естественный способ участия в занятиях и подлежат высокой оценке в академических баллах.

Вслед за устранением трудностей семинар переходит к решению загодя поставленных на обсуждение вопросов. Средствами их решению, а тем самым - способами участия в занятиях служат краткое сообщение, вопросы к докладчику, дополнения и при надобности - критика высказанных в сообщении идей. Все виды участия в занятиях подлежат оценке в академических баллах.

Высокий академический балл предполагает наличие в них целого ряда признаков во-первых, современного научного знания истории государства и права зарубежных стран, а во-вторых - первичных навыков и умений деятельности юриста.

Научное знание и познание представлены в хорошем сообщении со всех своих наиболее существенных сторон. Прежде всего добротное сообщение выдержано в тех понятиях и определениях, одна часть которых обязана своим происхождением былой действительности, скажем, вождества, раннего государства и права франков, а вторая - трудам их отечественных и европейских исследователей. С помощью таких понятий сообщение включает в себя научное описание последовательности лиц, событий и состояний вождества, раннего государства и права у тех же франков, их объяснение в современной науке и попытку определить меру истинности и правильности наличного историко-юридического знания.

В основу научного описания следует положить лично известные докладчику сведения историко-юридических и собственно исторических источников. К объяснению привлекают изученные при подготовке к занятию произведения исторической и историко-юридической мысли.

Попытка определить меру истинности и правильности наличного знания состоит в обосновании согласия с предшественниками или выдвижения собственных идей опять-таки ссылкой на источники.

Навыки и умения деятельности юриста находят свое выражение в подтексте и открытом тексте сообщения. Подтекст применения таких навыков и умений состоит в успешном поиске тех сведений источников и суждений предшественников, которые позволяют без лишних слов показать и объяснить, например, вождество, раннее государство и право франков. В открытом тексте сообщения навыки и умения деятельности юриста представлены строго обязательными постатейными ссылками на памятники права и поименными - на другие источники и труды знатоков истории государства и права зарубежных стран.

По способу выполнения ссылки можно подразделить на прямые и косвенные. В прямых ссылках норму права, сведения исторического источника и высказывания отечественных и западных ученых приводят дословно и отделяют от собственных суждений докладчика с помощью особых приемов речи. В таком случае уместно сказать: " Ст.11 титула IV Салической правды гласит...", " Франки, - пишет Григорий Турский, -...", " Ф. Кардини дает определение христианизации как..." и т.п.

В косвенных ссылках норма права, сведения иных видов источников и высказывания исследователей истории государства и права приведены в кратком пересказе и отделены от слов самого докладчика с помощью других приемов речи. Делая косвенную ссылку, обычно говорят: " Ст. 35 Саксонское зерцало отстраняет женщин от наследования лена", " В понимании М. Блоха феодальные отношения выглядят..." и т.д.

Различие прямых и косвенных ссылок сложнее различия приемов речи. Прямые ссылки обращают внимание участников семинара на самое норму, иной источник или их понимание в науке. Косвенные же ссылки требуют внимания не только к самим по себе источникам и высказываниям историков государства и права, но и к их прочтению докладчиком.

Кроме положительного знания истории государства и права зарубежных стран, навыков и умений работы с ее памятниками и научной литературой, семинарские занятия дают возможность приобрести еще один существенный для юриста навык, навык выступления перед слушателями.

Действительно, к семинарским занятиям готовятся письменно, но проходят они устно. Делая сообщение, можно и должно использовать свою письменную подготовку, но использовать в меру. В текст поглядывают, а не читают его от первой буквы до последней точки. Естественные и неизбежные на первых порах обмолвки, запинки, неверные ударения и прочие мелкие огрехи - величина, допустимо пренебрежимая по сравнению с той утратой внимания слушателей, которую непременно влечет за собой подмена живого общения чтением вслух.

Показателем внимания к сообщению и понимания сказанного в нем служат вопросы к докладчику. Заданные строго по теме сообщения, вопросы не снижают его положительную оценку. Напротив, они позволяют докладчику осветить упущенные или обозначенные, но не раскрытые ранее стороны темы. Докладчик вправе отвечать на вопросы по мере их постановки, взять дополнительное время в пределах ближайших десяти-двенадцати минут работы семинара или оставить их без ответа.

Отказ от ответа - явление достаточно редкое. Тем не менее именно в нем ясно видна необходимость иметь свое решение предложенного докладчику вопроса. Такие решения обычно не совпадают, как, впрочем, не совпадают и решения более существенных вопросов, загодя поставленных на обсуждение семинара.

Причина несовпадений очевидна. Участники семинара готовятся к занятиям по одним и тем же источникам и по предельно широкому списку статей и книг, авторы которых принадлежат к различным направлениям и школам в науке.

Изучение множества объяснений природы и сущности того же, к примеру, государства и права франков имеет не менее трех значений. Во-первых, оно позволяет участникам семинара общими усилиями воспроизвести и понять положение дел в современной науке истории государства и права зарубежных стран.

Во-вторых, такое множество облекает собой академическую свободу следовать любым научным объяснениям или выдвигать свое собственное, доказывая их состоятельность разбором источников и указанием на пробелы или ошибки в научной литературе вопроса.

Третье же его значение состоит в приобщении к умению рассматривать явление государственности или права с нескольких сторон и находить среди них наиболее существенную и новую. Новое по сравнению со сказанным ранее семинар узнает в порядке дополнений, а по мере надобности - критики основного сообщения.

Дополнение призвано устранить определенный пробел в знании действительной и писаной истории государства и права зарубежных стран. Его обязательную новизну составляет прежде всего постановка на обсуждение еще не рассмотренных семинаром сведений источников. Далее следует прочтение уже известных памятников истории государства и права зарубежных стран в классической и современной науке. Последним по месту, но не по значению выступает самостоятельное прочтение участниками семинара источников и литературы вопроса. Иными словами, дополнение имеет целью приобщить участников семинара к положительному историко-юридическому знанию, новому если не в научном, то, по крайней мере, в образовательном смысле.

Критика такого знания преследует более сложную цель приобщения к знанию истории государства и права зарубежных стран и природы такого знания. Высказывания участников семинара естественно несут в себе содержательные и методологические ошибки, неявные для того, кто их делает, но заметные со стороны.

Критическое выступление должно показать, в чем, собственно, состоит замеченная ошибка и заменить ошибочное суждение истинным с непременными ссылками на источники н литературу.

Возможные, но далеко не обязательные возражения на критику по строению и назначению повторяют самое критическое выступление. Критика и возражения на нее исподволь вырабатывают не менее трех существенных умений практической деятельности юриста.

Первым следует, видимо, считать умение воспринимать на слух пространные, внутренне сложные интеллектуальные построения, насыщенные ссылками на статьи закона и толкованиями их духа и буквы.

Второе место принадлежит умению распознавать в таких построениях неявные, но действительные логические и содержательные погрешности и ошибки. Средством выявления погрешностей и ошибок служит сопоставление воспринятых на слух построений со своим собственным решением обсуждаемой проблемы.

Собственное решение подлежит в таком случае не использованию в качестве мерила истинности и правильности, но быстрой и вместе с тем - достаточно глубокой рефлексии.

При обнаружении в нем погрешности или ошибки на полях своей рукописи делают пометку в знак необходимости исправить или дополнить конспект, а главное - уяснить себе происхождение и суть неверного решения и устранить его с привлечением дополнительной научной литературы. В таком случае критика, обращенная против собственной ошибки, не подлежит оглашению на семинаре.

Третьим по месту, но не по значению выступает умение сразу же, без особой подготовки, выразить и отстаивать в живом слове свое понимание истинного и правильного решения спорной проблемы государственности или права. Критика и возражения на нее завершают обсуждение участниками семинара поставленного перед ними вопроса.

Вслед за кратким высказыванием преподавателя о полноте и научной достоверности обсуждения семинар переходит к очередному вопросу своих плана своих занятий. Новый вопрос обсуждают в неизменном порядке выступлений, который воспроизводит неизменную упорядоченность практической деятельности юриста и включает в себя основное сообщение, вопросы к докладчику и его ответы, дополнения, а при надобности критику н возражения на нее.

В конце занятия преподаватель подводит его познавательные и учебные итоги.

Подведение познавательных итогов составляет краткое повторение в наиболее общем виде обсужденных на занятии событий, представленных событиями законов развития и средств познания истории государства и права.

Подведение учебных итогов состоит в определении готовности и неготовности к семинару. К участию в занятии семинара готов тот, кто в состоянии сделать сообщение по любому вопросу или подвопросу, поставленному в плане занятия, задать докладчику толковый вопрос и с пониманием сути дела сказать несколько слое при обсуждении основных сообщений.

В готовности принято различать три уровня.

Удовлетворительный уровень предполагает готовность более или менее обстоятельно и правильно описать со ссылками на источник и научную литературу судебное устройство франков меровингских времен или внести в такое описание существенные дополнения.

На хорошем уровне готов к занятию семинара тот, кто доказательно различает по источнику и литературе сочетание в судебном устройстве франков признаков общественной и государственной власти, представленное выборностью судей и вменением им вобязанность судить согласно писаному праву.

Отличный уровень представлен таким сообщением или вопросами и дополнениями к нему, в которых наглядно показано все более и более заметное с каждым поколением вытеснение в судебном устройстве франков присущих варварскому королевству пережитков общественной власти властью собственно государственной.

Неготовность к занятию состоит в пропуске предусмотренных планом вопросов и подвопросов, в школярском пересказе учебника взамен обсуждения источника и литературы или в переписывании книги, скажем, С. Лебека в ущерб изучению Салической правды.